Речь, ребята, пойдет у нас о языке.

Даже не о языке. Я вам лучше сказочку расскажу, детки. Ибо все вы тут иуашные детки. А детки они не понимают вещей абстрактных, а вот сказочки они очень и очень любят. Про три орешка, блядь, для Золушки. Ой, само вырвалось, как говорят, по Фрейду. Итак...

Жила была в мире страна по имени Чехословакия. И была она всем хороша. И населяли ее красивые, умные и симпатичные люди. Только вот беда, было этих людей очень и очень немного. И были они всем хороши, с чувством юмора, оптимисты даже, только как всяким оптимистам было им многое пофигу. Ну всякие странные вещи, типа чешского языка, или, прости господи, чешской культуры. 

Да и как не быть пофигу бравому солдату Швейку относительно всего чешского, когда слову самому Чехия лет сто не больше. А до этого была Богемия. Ну или Моравия, как кому удобнее. А последний раз на этом самом чешском говорил Ян Гус (это тот который, санта симплисита, да да, он тоже из этих), да Жижка с таборитами лет эдак 500 тому назад. Ну были, конечно, в 19 веке дурачки-интеллигенты, которые на коленке возрождали грамматику чешского языка. Но это, если посмотреть, баловство одно, глупость. Зачем нужен практически забытый чешский, когда есть в ходу язык блистательного соседа — немецкий. Тут тебе и литература мирового класса на нем и технические книжки, и сотни лет совместной истории, которую разделила по-живому геополитическая катастрофа — Первая мировая война. В результате на месте блистательной Австрийской империи множество странных образований, одно из которых Чехословацкая республика. 

Казалось бы, живи себе, пей отличное пиво, а язык, ну какая к черту разница. Ну бывали конечно эксцессы. Один, прямо скажем фрик, пришел в немецкую фирму с требованием ремонта по гарантии велосипеда. Так нет чтоб объясниться на общепонятном. Написал этот идиот на чешском письмо. Его, естественно, нормальные люди высмеяли да и вытолкали взашей. Учи матчасть, мол, дяда. Так он осерчал и собственную фирму-конкурента открыл. "Шкода" называется. Сейчас мировой бренд. Зачем, спрашивается, открывать, когда есть БМВ и Мерседес? Ну не придурок ли. Он бы еще сиськами голыми помахал, ей бо...

Так вот, живет наша Чехословакия и горя не знает. В самом деле, кругом кризисы, диктатуры разной степени зверскости, а тут тишь да гладь, демократия, пиво да девки красивые. Ну и культура, вся сплошь немецкая. А чего напрягаться-то? Все ж само по себе идет хорошо. 

И вот спустя некоторое время появился некий такой художник. Вернее, он сам себя считал художником, а ему в Венской академии посоветовали податься в то, что сейчас называется, графические дизайнеры. Художник этот неплохо рисовал, кстати, но у них, у художников, свой заговор — чужих не пущать. Да и фотошопа тогда, чтоб дизайнить, еще не было. В общем, обиделся этот художник на академиков крепко. Другой бы на его месте посмеялся только. Нарисовал бы синий квадрат, как Малевич, продал бы богатому идиоту за миллион в качестве шедевра, да и укатил бы с бабами на курорт. Этот нет — реши отомстить гнусным зажравшимся академикам. У творческих людей часто так бывает. Взять Есенина например — казалось бы: талант, мировая слава, девки в очереди дерутся чтобы дать, про деньги вообще молчу — как говна в сортире. Так нет же, в петлю полез. А наш художник решил петлю на академиков надеть. Ну и как всякий несостоявшийся в чем-то специалист занялся политикой.

И в политике у него получилось весьма и весьма. А в Германии тогда все было весьма и весьма кисло. Работы нет, инфляция дикая, народ с голодухи сортиры в Италии моет по Америкам разбегается да работает там за копейки, что те таджики. Но в природе все хитро устроено. Мудрые давно заметили, что нет в мире стабильности. И если совсем кисло, то через время похорошеет, а если хорошо, то жди беды. И если правильно в нужное время в поезд вскочить, когда от хренового к хорошему переход начнется, то все ништяки небесные народ тебе припишет. Ты, мол, спаситель и избавитель. Невдомек людишкам, что нет в мире Вселенского Избавителя, и что только их руки, порой грязные и некрасивые, чудо экономическое творят. Неа, ответят тебе людишки, мы ведь простые, что от нас зависит. А тут вот красавец-мужчинка стоит, с усами да в фуражке. Он и рулюет всем, да так хорошо, что и не приснится нам такое никогда. В сказке про экономику говорить не пристало, расскажу только. что чудо начинается тогда и только тогда, когда жопа с дивана поднята, а руки что-то мастерят. Не думай надо оно кому-то или нет — ты делай. Вот не было вчера у тебя на столе ничего, а сегодня фигурки деревянные повырезаны — хорошо. Значит кризиса стало меньше в мире. Фигурки эти собой кризис, как камушки воду, вытесняют, отгоняют подальше от тебя.

Так вот, повезло нашему художнику стать у руля страны, когда кризис стал помаленьку Германию отпускать. Люди это заметили, да нехитрую связь установили — без Путина художника плохо, с художником хорошо. Да и назвали процесс — Россия Германия с колен поднимается. И чего ж не радоваться. Производство работает, значит инфляция не свирепствует. Деньги в стране крутятся, значит хорошо живется и буржуям и работягам. А коль скоро жрать есть чего и много, нужно задуматься о вечном. Ну вечность понятие не совсем понятное, а вот лет тыща уже понятнее и главное звучит хорошо. Тысяча лет называется Эра, — слово просто загляденье какое, и дух захватывает, и кошку тоже легко назвать можно. И стали все страну называть Рейх Тысячелетний. 

Но вот незадача. Если рейху тыща лет, так чего ж это он на шести сотках на таком маленьком клочке-то размещается. Это ж срам один — за тыщу лет копили копили и накопили, что весь рейх за день на автомобиле проехать можно. У нас вот, к примеру, как в Крым едешь поездом, ночь да полдня тратишь, а там — только паровоз разгонится и все, кончился рейх. Нехорошо.

Осмотрелся художник по сторонам и решил, если где по-немецки говорят, это тоже рейх на самом деле. И спрашивает сначала Австрию:

— А не хочешь ли ты, старушка Австрия, принять, как полагается, моего большого и толстого.

Такое странное предложение любая барышня должна по идее с гневом отвергнуть. Но это если свидетели есть. А если нет этих свидетелей, мужчинка статный да с усиками, и климакс не за горами, да и не ваше это дело в общем.

— Ну конечно же, дорогуша, примем в лучшем виде. Пусть глупая молодежь за малолетками бегает неопытными.

— Ну тогда вставай скорее в коленно-локтевую и раздвинь пошире ягодицы.

Австрия так и сделала. И художник ей засадил, только не туда, куда она полагала вначале, а в самую жопу. Но поскольку Австрия не понаслышке знала учение Фрейда о садо и о мазо это ей очень даже понравилось. И зажили они с художником очень счастливо. И рейх стал чуточку большее.

И тут видит художник краем глаза странную такую страну. Называется Чехословакия, а говорят все по-немецки. Ну мы решили уже — по немецки, значит наше. Но народ странный какой-то, чехами себя называет, да с художника нашего только посмеивается.

— А не желаешь ли ты, красавица Чехословакия чтобы я тебя...

— Нет, — вдруг резко ответила молодая Чехословакия, — я знаю что ты делаешь с Австрией, отношение у меня к этому резко негативное, да и ты, меж нами девочками говоря, не красавец совсем, а мудак.

Художник не смутился совсем от таких слов. У них так в богеме многие друг другу гадости говорят и не обижаются. Он только слюни свисающие подтер и снова домогается.

— Ты это не хорохорься, красава, особо. Эт я седня такой добрый, а завтра приду и сразу затащу в кусты, даже спрашивать не буду.

— Вы сударь тупой мудак и говорить мне с вами не о чем. Вернее, разговаривать с вами теперь будут мои друзья и за оскорбление вы ответите, — ответила двадцати-летняя девушка и убежала.

Надо сказать, что были у нее действительно серьезные друзья. Это два здоровых мужика с женскими именами: Англия и Франция. Они считали себя главными пацанами на раёне, хотя давно уже бросили качать мышцу на турнике и сидели все больше с пивасом или "забивали козла" за столиком. От постоянного потребления пиваса у обоих пацанов отросло отросло огромное брюхо. Особенно оно было большое у брателлы Англии. Оно было таким большим, что другие пацаны поменьше часто подкалывали его: 

— Братан, у тебя такое большое пузо, что над ним никогда не заходит солнце.

Он только мило улыбался и шутя грозил шестеркам огромным кулачищем, на котором была выведена татуха типо вроде такой: "Слышь, Бородатый! Храни мою кралю".

И вот к этим двум чувакам и прибежала наша Чехословакия.

Было жарко. Франция сидел на скамеечке, скрестив ноги, и ковырялся в дупле зуба отточенной спичкой. Англия с утра принял уже несколько литров пиваса и потому лежал  в тени липового дерева, с подозрительно темным пятном на штанах в области гениталий. Оба пацана показательно скучали. Тут же, через покосившийся забор из неумело скрюченной колючей проволоки, на них периодически орала местная алкоголичка Рашка. У Рашки был очередной запой — зной и вонючий самогон сыграли с ней злую шутку — Рашка лежала лицом в луже собственной блевотины и периодически злобно орала пацанам про какого-то мужика по фамилии Керзон. Потом, отхлебнув глоток из стоявшей рядом бутыли, он падала лицом в блевотину. От постоянных энергичных ударов о землю, лицо Рашки было разбито в кровь и распухло, а над зловонной лужей жужжали жирные зеленые мухи.

Чехословакия подошла к ковырявшему в зубах Франции:

— Добрый день. Сегодня один гнусный жулик сделал мне гнусное предложение, а на мой закономерный отказ пригрозил изнасилованием. Памятуя нашу давнишнюю дружбу, прошу вашей защиты и показательного наказания зарвавшегося урода.

Франция повернулся к валявшимуся Англии:

— Слышь, Англя, тут типо нашу девушку трогают.

— Кто таков? — Англия попытался было встать, но покачнулся и сел на задницу. От перепитого пиваса его охватил приступ тошноты, — кто... посмел... — запираясь и удерживая из последних сил струю блевотины промямлил Англия.

— Кто тебя трогает? — спросил Франция.

— Я сама его вижу в первый раз. Говорят, что он какой-то дефективный художник.

— А художник! Интеллигентик сраный. Ну с этим мы дохляком быстро разберемся, — Англия предпринял очередную попытку встать и тут его вырвало. Чехословакия ловко отскочила в сторону и струя обдала Францию, загадив доминошный столик.

— Че за дела? — взревел Франция, — ты че себе позволяешь!

— Извини братан, так получилось. Пошли к колонке умываться. Слышь, Чеха, мы это короче, поговорим с художником. Он от тебя отвянет. Будь спок, кароче. Бу-ээээ......

Вечером два серьезных пацана, Англя и Франця, сидели в одних труселях на корточках у колонки и грызли семки. Тут же рядом на траве были разложены их постиранные под струей воды шмотки. Пока Франця тянул на себе Англю, тут успел еще пару раз сблевануть и основательно загадить свою одежду тоже. Штаны и растянутые футболки сушились плохо, вдобавок еще и пованивали. Англе пришлось простирнуть еще и заношенные синие с красным труселя и, чтобы не позориться перед бегающими по двору малолетками, надеть их мокрыми и сушить на себе. Оба другана молчали. Франця демонстративно воротил нос от воняющих блевотиной и мочой штанов Англи. Вдобавок покачивающийся из стороны в сторону Англя периодически касался своим потным плечом Францю, от чего тот вздрагивал и особенно злобно сплевывал лузгу на дорогу. Было жарко, мерзко и противно...

Пацаны, сидевшие на умняке, не заметили как к ним сзади четкой походкой подошел подтянутый суховатый мужик, одетый, несмотря на жару в песочного цвета френч, галифе, хромовые сапоги и белые перчатки. На голове у незнакомца была фуражка с лихо заломленной тульей. Незнакомец сильно ухватил пацанов сзади за жирные шеи. Сквозь перчатку чувствовалась его сильная жилистая рука

— Ну что, ребя, побазарим.

От такой неслыханной наглости Англя и Франця слегка ошалели и попробовали было подняться, чтобы тут же наказать обидчика. Но незнакомец сделал шаг назад, сильнее сжал шеи и как следует треснул пацанов лбами. Страдающий от пивасного бодуна Англя взвыл от нестерпимой боли пронзившей мозг по диагонали, Франця покачнулся, но удерживаемый сильной рукой незнакомца остался сидеть на корточках.В воздухе послышался запах кала.

— Теперь яснее, ребя?

— Чего тебе надо, черт, — промямлил Франця.

— Повежливее, пожалуйста, — незнакомец так сжал шею Франци, что у того потемнело в глазах, — меня зовут Художник. Вы тут типа авторитеты, вот я с вами и пришел перетереть. Что эта чешская сучка вам на меня вякала?

— Ну она говорила. Что ты типа невежливо с ней базарил. Пусти шею, хрыч! — прохрипел Франця.

— Пущу, пущу. Кишки пущу. Так вот, корефаны. Расклад изменился. Теперь не вы два крутых на раёне, а к вам присоединяюсь еще и я. И в знак нашей с вами дружбы, вы приведете ко мне на хату эту чешскую дуру. Тогда будет меж нами мир и дружба. Вам понятно, пацаны.

— А если мы не... — оклемался Англя.

— Шутить со мной не советую, ребя, — Художник приставил в шеям двух жирдяев куски стальных труб.

"У него СТВОЛ!" — мелькнуло в голове толстяков.

— Не, спокойно, мы поняли, — пробормотал Франця.

— Пойми, Художник, мы не хотим ссориться, — промямлил Англя. Говном запахло еще больше.

— Ну вот и славно, пацаны. Я знал, что мы договоримся, — Художник ловко спрятал 10-сантиметровые отрезы труб в карманы френча, — Покеда. Сроку вам до утра. Да, и вот еще. Передайте этой бляди, что будет ей всяческий кунигулус. Пусть не беспокоится. Га-га-га! — заржал художник, обдав ополоумевших толстяков, зловонием изо рта.

— А что такое кунигулус? — робко спросил Англя, когда звук кованных сапог Художника стих.

— Это когда языком, — ответил Франця и упал с корточек на жопу, — так че делать будём, Англя?

— Попробую перетереть с кузеном Амером. 

— Это тот бесбашенный качок, что надавал тебе пиздюлей пару лет назад? Ты думаешь он подпишется?

— Не ну кто старое помянет тому, сам знаешь. Было дело. Есть еще Раша, правда.

— Ну ее в жопу. Пока у нее запой пройдет, нас Художник с говном съест.

— Та да. Ну а Чеху что?

— А что Чеха? Кто она тебе?

— Никто. Так красивая баба.

— Так от. Значит план такой. Амера все равно счас на месте нет. Он должен появиться на той неделе. Как только появится, прем к нему базарить. Если Раша протрезвеет, тоже. Она баба склочная, и не таких художников заебывала. Тебя вон с твоим Боней так отымела, до сих пор отойти не можешь. И на бабло кинула на той неделе.

— Блядская сука — зашипел Франця.

— Ладно, ладно, не кипятись. Ну а с Чехой, я так думаю, вопрос решенный.

Ночью, одетые в засаленные фраки Англя и Франця, постучали в дверь квартирки, где жила Чехословакия. После некоторой паузы дверь открылась и пацаны шагнули в уютную прихожую. 

— Привет, Чеха, мы это навестить пришли. Проведать. Как жисть вопчем, — переминаясь с ноги на ногу начал Англя. Его фрак был застегнут лишь на одну пуговицу, остальные были отодраны, некоторые даже "с мясом". Фрак ему основательно покромсали ловкие южноафриканские мальчишки. Несвежая манишка топорщилась так, что было видно огромных размеров волосатое пузо.

— Привет. Это короче тебе, — Франця вытащил из кармана брюк тающую от жары бесформенную шоколадку.

— Ребята, а вы днем зайти не могли. Что-то мне ваше появление в такое время ой как не нравится. Давайте чаю попьем что ли...

— Какой, нахер, чай. Чеха, короче дело серьезно, — Англя с Францей сделали шаг навстречу перепуганной Чехословакии, — Художник предлагает женитьбу...

— Так вы, козлы, шестерки Художника!.. — вскрикнула девушка и не договорила.

— Заткнись, сука! — два жирдяя, тяжело дыша повалили девушку на пол. — Вяжи ноги, Англя! — Франця ладонью закрывал рот жертвы.

— Вязать нечем! Я веревки не взял. 

— Дубина, вытаскивай ремень из штанов!

Спустя полчаса, завернутую в ковер Чехословакию, два запыхавшихся жирдоса внесли в квартиру Художника. Художник встретил их в прихожей и скомандовал:

— Несите сучку в комнату Мюнхен.

Пацаны пыхтя и толкая друг-друга, поволокли извивающуюся жертву по узкой деревянной лестнице вверх. Англя то и дело левой рукой подтягивал сползающие вниз штаны.

В комнате, заставленной рыцарскими латами и другим железным псевдосредневековым хламом, девушку развязали и усадили на диван, удерживая руки и ноги. Художник зловеще загоготал и стал судорожно лазить в ящике массивного стола. Наконец он нашел, что искал — это была коробка презервативов. На этикетке практически нечитабельным готическим шрифтом было написано "Протекторат". 

Противно ухмыляясь, художник приблизился. В этот момент у Англи, сидевшего справа, случился очередной приступ пивасного бодуна и он немного ослабил хватку. Девушка воспользовалась этим, освободила руку и со всего размаха ударила Художника в рыло.

Истинно говорю вам, не хватает, блядь.

Ну и шоб 2 раза не бегать:

Аллах акбар, кароче.

Теперь от слов общих перейдем к словам более конкретным. Сегодня важнейшим из искусств (тм) для нас является футбол, а наихудшим из дней безусловно была пятница 15-го. Не хотелось бы конечно бросать и свой камешек в означенный огород, но согласитесь, что беззаветная вера моих соотечественников в хрюнов, сурков, в мультик 40-летней давности, в ущерб собственно самому делу, может и заслуживает некоторого умиления, но не более того. Нация написавшая на всех газонах города, что де этому самому городу уже 1530 как лет, должна наконец понять, что детство кончилось, началась взрослая, по-своему интересная и яркая жизнь, которая отличается от детства тем же, чем пиво отличается от лимонада — она несет в себе некую горчинку ответственности. Причем ответственности не абстрактной, некоего дяди-завгара, пролезшего в высокое кресло, а твоей, лично твоей, читающего эти мелкие колючие буковки на белом фоне монитора. И если твоя жена идет по щербатой дороге в темноте вечером и ее грабит банда местных отморозков, то для того чтобы ответить на первый известный русский вопрос "Кто виноват?", достаточно найти в доме зеркало. Ах, у тебя и зеркала дома нету. Ну да, ну да...

Не сердись на меня, читатель. Я совсем не хочу сказать что ты плох, глуп, гол, бос, невезуч и бесперспективен. Посмотри на себя внимательней — видишь справа у тебя есть правая рука. Подвигай ею. Как? Получается? Видишь, тебе уже крупно повезло. Я знавал людей у которых нет правой руки и они были успешными. А теперь давай посмотрим налево. Смелее, смелее! Что-то мне подсказывает, что и с левой рукой у тебя все в порядке. Как? Неужели! Есть оказывается и левая у тебя. Да, твой шанс стать эффективным удваивается. 

Ты жалуешься, что у тебя нет машины. Понимаю тебя, чувак, у меня ее тоже нет. Но постой, а где твое инвалидное кресло? Как нету? А почему нету? Говоришь оно тебе не нужно, ты прекрасно ходишь и так. Хм, вот тут я тебя, чувак, перестаю понимать. Ты имеешь все базовые предпосылки для успеха, и при этом ноешь, что тебя достало начальство, люди, грязь на улицах, дороговизна, парламент, президент, страна... Перечисляй дальше сам. Мне просто фантазии не хватит, чтобы описать как тебе хреново.

Девочки дорогие мои, это и вас тоже касается. Мне не надо рассказывать про хамов-мужиков: невнимательных черствых и грязных. Я не буду слушать, как вас достали эти бесконечные стирки, мойки, готовки. Если ты что-то стираешь, значит ты как-никак уже одета, если моешь посуду, значит не умираешь с голоду, наконец если тебя оправил в абортарий твой непутевый бойфренд, то это по крайней мере говорит о том, что ты можешь иметь детей. Я знаю людей которые и этого позволить себе не могут. Но живут сами и другим по возможности помогают.

Резюме — для того чтобы быть эффективным у нас есть многое, но чего-то, видимо, не хватает.

Попробую по мере сил восполнить этот пробел.

Посмотрите на картинку ниже.

Некоторые ущербные сограждане из южных регионов нашей Родины считают, что на картинке Жолтый Котяра, примкнувший к лицам нетрадиционной ориентации. Не стоит обижаться на убогих, ведь давно известно, что излучение южного солнца весьма пагубно сказывается на неокрепшие умы.

На самом деле, перед вами Жолтый Котяра в образе бурского командо, поднявшего флаг Оранжевой республики.

С чего это вдруг меня занесло аж в Южную Африку, спросит читатель. Ответ прост: чтобы понять как быть эффективным, нужно внимательнейшим образом изучить историю ЮАР по причине того, что Южная Африка это единственное место, где белому человеку удалось в Африке закрепиться достаточно надолго, и кто знает, возможно даже и навсегда. Мне возразят, а как же французские и английские бывшие колонии. Ребята, в вашем вопросе заключен ответ — эти колонии бывшие. По крайне мере сейчас. А ЮАР это место, где белые победили многочисленных негров, а потом другие белые (главным образом Совок и Англия) победили (скорее даже заставили капитулировать) африканских белых. Поэтому эта победа негров чисто техническая, как если бы команда противника просто не прибыла на матч. Но это не суть важно. Как говаривал по-моему Наполеон, некоторые поражения полезнее иных побед (см. матч Евро 2012 Россия:Чехия)

История появления белых поселенцев в южной Африке в кратком и бульварном изложении выглядит так. Все началось в апреле 1652 года, когда  Ян ван Рибек от имени Голландской Ост-Индской Компании основал на мысе Доброй Надежды поселение, что стало впоследствии  Кейптауном. Время это было неспокойное, если не сказать, что суровое. В полыхали Европе религиозные и прочие войны: наша война с поляками за отделение от Речи Посполитой, религиозная война во Франции, Нидерландская революция последующая за ней война с Испанией, революция в Англии, религиозная война в Германии. 

*любители витамина В — эвфемизм пришедший из кинологии. Дело в том, что витамин В крайне плохо усваивается желудочно-кишечным трактом. Некоторые исследователи утверждают, что вообще никак не усваивается. Поэтому его немало остается в коричневой субстанции. Это инстинктивно знают собачки, потому и подбирают оставленные везде кучки.

 

Безусловно самым охуенным советским фильмом был "Зеленый фургон".

Тут двух мнений быть не может. Никакие Штирлицы, тополи на Плющихе, и даже не верящая слезам Москва и рядом не лежат с этим шедевром. Ради того, чтобы появился этот фильм стоило потерпеть 70 лет Совдепа, а это между прочим как обещал нам еще в 19 веке Достоевский 100 миллионов голов.

Остальной советский кинематограф большею частию просто перевод дефицитного тогда целлулоида. Амнистии подлежат лишь Меньшов, Гайдай, Данелия, да с некоторыми оговорками Рязанов. Все. Негусто для 70 лет.

"Зеленый фургон" это как раз тот редкий случай, когда фильм лучше книги. Повесть Козачинского вполне читабельна, но не более. Впрочем, из нее я узнал, что кликуха бандита-адвоката была образована не от русского именительного червяк, а от украинского Червень. Дело, напомню, происходит в Одессе. Это стоит помнить пидарасам, рассказывающих басни про "рускаю Адесу".

А фильм всем хорош. И стремительно разворачивающимся сюжетом, и актерами, и режиссурой, и особенно музыкой.

Посмотрите первое появление Брондукова в роли Грищенко на экране. Некий жлоб, стоит на кургане и жрет (именно жрет, смачно показан стекающий с губ сок) персики. Но воспринимается Грищенко не как троещинский жлоб, а как мифический атлант, подпирающий небо.

А какой обходительный, воспитанный, симпатичный и от того не менее чудовищный бандит Червень в исполнении Адомайтиса. 

Наивно детский, а потому и искренний Харатьян.

Комичный Бык с цепями...

Да кого не возьми. Актеры ставшие титанами.

В фильме почти нет кровищи, хотя тема и бандитская, но в нем много задора, оптимизма, настоящего благородства, наивной, но от этого не менее трепетной чистоты. 

Этот фильм — детская фотография ребенка. Кем станет этот мальчик?.. Как сложится его судьба. Бог знает. 

Мы не боги, но кое-что все таки мы знаем. 

Наша страна сегодня это наивный гимназист Володя, руководящий Одесским угро в 20 году. Он один ветру истории. Надеяться ему не на кого. Трусливые ура-патриоты грищенки сидят по испано-итальянским сортирным норам и не помогут в трудную минуту схватки с врагом. Но когда я вижу сине-желтые флажки, прикрепленные к стеклам машин, я понимаю что у нашего Володи кроме молодости, энергии появился еще один серьезный союзник — это мы с вами.

Мы — те, кто выжил вопреки стараниям червивых кучмеников в 90-е.

Мы — те, кто не разочаровался и не слинял, а остался здесь, чтобы строить свою страну, строить ее для себя и для своих детей, а не для гнилых яныков.

Мы — те, кто рожает детей для себя, а не за подачку в 8 сраных тыщ.

Мы — те, кто не способен  продаться за юлькину или витькину штуку и может бросить эту подачку в их алчные слюнявые морды. 

Почему я вспомнил "Зеленый фургон". Да это фильм про нас с вами. Про то, как мы победим.

Перечеркнем!