Ярій, душе. Ярій, а не ридай.
У білій стужі сонце України.
А ти шукай - червону тінь калини
на чорних водах - тінь її шукай,
де жменька нас. Малесенька шопта
лише для молитов і сподівання.
Усім нам смерть судилася зарання,
бо калинова кров - така ж крута,
вона така ж терпка, як в наших жилах.
У сивій завірюсі голосінь
ці грона болю, що падуть в глибінь,
безсмертною бідою окошились.

Василь Стус

1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? он даст жизнь другому, тот-третьему, и это необратимый закон благодарности.
3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
4.Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам, и будь уверен, ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть, и больше, поскольку у него нет опыта.
5. Не унижай!
6. Не забывай, что самые важные встречи человека- его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них - мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
7. Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка. Помни, для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все.
8. Ребенок-это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод от плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не "наш", "свой" ребенок, но душа, данная на хранение.
9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
10. Люби своего ребенка любым- неталантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним - радуйся, потому что ребенок - это праздник, который пока с тобой.
Януш Корчак — выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель. Педагогическая деятельность Корчака основана на формировании в детском коллективе и у отдельных воспитанников навыков самопознания, самоконтроля, самоуправления. В годы оккупации Польши фашисткой Германией Корчак героически боролся за жизнь детей в варшавском гетто; погиб в газовых камерах Треблинки вместе с 200 своими воспитанниками.

Девочки за 40 - они такие девочки! Они ранимы и даже беззащитны. Они наивны и доверчивы, почти как в тринадцать.
Они давно забыли грубоватую романтику 15-летних, активный задор 25-летних, и рациональный напор тех, кому за 30.
Они много видели.
Потом зажмурились.
Потом открыли глаза.
И увидели новый мир, новых себя, новую жизнь.

Они снова верят в лучшее, потому что худшее, как правило, с ними уже случалось. И они выжили - именно для того, чтобы снова верить в лучшее. Они получают лучшее: потому что способны его разглядеть даже там, где прочие ничегошеньки не замечают. У них отточенный взгляд, чуткий слух и нежные руки. Поэтому оно, это самое лучшее, к ним так и льнет, так и льнет...

Они красивы. Нет, что вы - они не симпатичны. Они удивительно красивы, потому что признали, что у них именно вот такие попы, именно вот такие груди, такие носы и такие ноги. Они научились любить эти попы-груди-носы-ноги так, что теперь кто угодно в них влюбится. Например, запросто влюбится вот то самое лучшее...

Они знают тайну, эти девочки за 40. Они уже переели этих приколов про "миллионы", "карьеры", "успешность" и "социальный статус". Они теперь точно знают, что самое главное - совсем не то, что показывают по телеку, пишут в интернет, постят в соцсетях и рассказывают на тренингах. Они про это самое главное знают и помалкивают. Про то, что главное в жизни - сама жизнь: ее вкус, цвет, ритм, запах, умение наслаждаться и радоваться каждому дню.

У них давно нет отточенных фраз, заготовленных приемов соблазнения и дежурных нарядов на выход. Они перестали "быть в активном поиске". Они нашли того, кто им так нужен был все эти годы - себя, настоящих. И оказалось, что такие, настоящие, они очень и очень интересны всем окружающим. Ну практически всем, и достойным мужчинам - тем более.

Они снова умеют плакать навзрыд и хохотать взахлеб. Они уже отходили свое в бронежилете социальных приличий, требований, запретов и разрешений. Они ненавидят то время, когда нужно было ровно держать спинку, что бы ни случилось, улыбаться, даже если хочется рыдать, и кивать, когда надо бы треснуть посильнее. Им надоело держать в себя в руках, они руки разжали - и на свободу вышла живая, чувственная, настоящая...

Они живут как дышат: то бурно, то тихонько, то нежно и чуть слышно, то торопливо и азартно...Дышат в ритме жизни, живут в ритме дыхания. Наконец-то, после 40, у них это начало получаться: жить в одно время с жизнью.

Девочки за 40 ужасно любопытны. Как-то так получилось, что после "да я сама все знаю!" начинается "ой, девчонки, сколько всего клевого вокруг!" И танцы, и йога, и программирование, путешествия и кулинария...Они творят жизнь, нанизывают бусинки своих новых, открывшихся как дыхание талантов, они пишут картины, разрисовывают тарелки и покоряют горы. И у них все получается.

Девочки за 40 совсем не тетки. Они носят длинные юбки, потому что это очень красиво. И короткие тоже носят, и джинсы. И бижутерию разную, от отечественной до индийской, забросив в шкатулки дорогие "фирменные" украшения. Им же не надо больше доказывать, что "и у меня есть бриллианты". Им важно, чтобы им нравилось. Они не хотят ничего знать про "модно", "тренд" и "в этом сезоне". Им надо чтоб лично им - красиво. И в этом красиво очень много женского, теплого и неторопливого.

Девочки за 40 перестают считать калории. Потому что любовь, интерес, движение, азарт, вдохновение работают куда лучше фитнесс-залов и пластических хирургов. Ну да - именно поэтому они и стали такими красивыми...

Девочки за 40 послали далеко и надолго все тайм менеджменты, мотивационные спичи и трансформационные речи. Они знают цену каждой минуте, везде успевают, никуда не опаздывают, потому что никуда не спешат.
Не достигают.
Не борются.
Не добиваются.
Они просто живут.
И точно знают, что еще через 40 все будет наааааамного интереснее...

Автор: Dobrianka ©

Я многие годы самыми разными способами
подавлял свои собственные потребности и представления
в стремлении не разочаровать других людей, даже когда никто не просил меня об этом.
И я не одинок.
Так или иначе, уча нас быть добрыми, нас всё время заставляли решать ложную дилемму: быть добрым к самому себе или быть добрым к другим людям.
По правде говоря, быть добрым к самому себе является предпосылкой к тому, чтобы быть добрым к другим.
Уважать и ценить самого себя - фактически единственный способ излить самоотверженную доброту на других людей. ...
В конце концов я понял, что без самой здоровой формы любви к самому себе - без почитания заложенной в этом самой сущности жизни, как в стручке заложены семена, которые станут впоследствии ростками, - вы можете прийти к разрушительному самопожертвованию и бесконечной взаимозависимости.

Когда навалился тяжелый день,
И хочется отдохнуть,
Шмыгнет в твою комнату серая тень
И ляжет к тебе на грудь.

Урчащий комочек живой любви,
Несущий в себе покой.
По имени нежно ее назови,
Погладь ее спинку рукой.

Рука затекла. Повернуться бы рад,
Да кошку тревожить жаль,
Ведь чуткие ушки, как будто бы спят,
Но слышат твою печаль.

А в лунном сиянье от кошки видна
Лишь зыбкая серая тень,
Свернется клубком и прогонит она
Твой самый тяжелый день.(c)

Когда ты видишь, что человек заблуждается, не гневайся на него: пойми, что нельзя нарочно заблуждаться. Никто не может хотеть, чтобы рассудок его затемнялся. Заблуждающийся – тот, кто искренне принимает ложь за истину.

Но бывает и так, что люди не заблуждаются, а нарочно не принимают истины даже и тогда, когда она раскрыта пред ними в полной очевидности. Они не принимают ее не потому, что не могут понять ее, а потому, что она обличает их злые дела, отнимает у них оправдание своих пороков. Эти люди также заслуживают не гнева, а сострадания, ибо их совесть, так сказать, больна.

Эпиктет

- Расскажи, пожалуйста, что это вообще такое – контролируемая глупость.
Дон Хуан громко рассмеялся и звучно хлопнул себя по ляжке сложенной лодочкой ладонью.
- Вот это и есть контролируемая глупость, – со смехом воскликнул он, и хлопнул еще раз.
- Не понял…
- Я рад, что через столько лет ты, наконец, созрел и удосужился задать этот вопрос. В то же время, если б ты никогда этого не сделал, мне было бы все равно. Тем не менее, я выбрал радость, как будто меня в самом деле волнует, спросишь ты или нет. Словно для меня это важнее всего на свете. Понимаешь? Это и есть контролируемая глупость.
Мы оба расхохотались. Я обнял его за плечи. Объяснение показалось мне замечательным, хотя я так ничего и не понял.<…>
- По отношению к кому ты практикуешь контролируемую глупость, дон Хуан? – спросил я после продолжительной паузы.
Он усмехнулся.
- По отношению ко всем.
- Хорошо, тогда давай иначе. Как ты выбираешь, когда следует практиковать контролируемую глупость, а когда – нет?
- Я практикую ее все время.
Тогда я спросил, значит ли это, что он никогда не действует искренне, и что все его поступки – лишь актерская игра.
- Мои поступки всегда искренни, – ответил дон Хуан. – И все же они – не более, чем актерская игра.
– Но тогда все, что ты делаешь, должно быть контролируемой глупостью, – изумился я.
- Так и есть, – подтвердил он.
- Но этого не может быть! – возразил я. – Не могут все твои действия быть контролируемой глупостью.
- А почему бы и нет? – с загадочным видом спросил он.
- Это означало бы, что в действительности тебе ни до чего и ни до кого нет дела. Вот, я, например. Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе безразлично, стану я человеком знания или нет, жив я или умер, и что вообще со мной происходит?
- Совершенно верно. Меня это абсолютно не интересует. И ты, и Лусио, и любой другой в моей жизни – не более, чем объекты для практики контролируемой глупости.<…>
- Я подозреваю, что мы говорим о разных вещах, – сказал я. – Не следовало брать меня в качестве примера. Я хотел сказать – должно же быть в мире хоть что-то, тебе небезразличное, что не было бы объектом для контролируемой глупости. Не представляю, как можно жить, когда ничто не имеет значения.
- Это было бы верно, если бы речь шла о тебе, - сказал он. – Происходящее в мире людей имеет значение для тебя. Но ты спрашивал обо мне, о моей контролируемой глупости. Я и ответил, что все мои действия по отношению к самому себе и к остальным людям – не более, чем контролируемая глупость, поскольку нет ничего, что имело бы для меня значение.
- Хорошо, но если для тебя больше ничто не имеет значения, то как же ты живешь, дон Хуан? Ведь это не жизнь.
Он засмеялся и какое-то время молчал, как бы прикидывая, стоит ли отвечать. Потом встал и направился за дом. Я поспешил за ним.
– Постой, но ведь я действительно хочу понять! Объясни мне, что ты имеешь в виду.
- Пожалуй, объяснения тут бесполезны. Это невозможно объяснить, – сказал он. – В твоей жизни есть важные вещи, которые имеют для тебя большое значение. Это относится и к большинству твоих действий. У меня – все иначе. Для меня больше нет ничего важного – ни вещей, ни событий, ни людей, ни явлений, ни действий – ничего. Но все-таки я продолжаю жить, потому что обладаю волей. Эта воля закалена всей моей жизнью и в результате стала целостной и совершенной. И теперь для меня не важно, имеет что-то значение или нет. Глупость моей жизни контролируется волей.
<…>
- Научившись видеть, человек обнаруживает, что одинок в мире. Больше нет никого и ничего, кроме той глупости, о которой мы говорим, – загадочно произнес дон Хуан.
Он помолчал, глядя на меня и как бы оценивая эффект своих слов.
- Твои действия, равно как и действия твоих ближних, имеют значение лишь постольку, поскольку ты научился думать, что они важны.

~ Карлос Кастанеда "Отдельная реальность"

Когда Бог создавал женщину, он работал поздно на 6-й день. К нему зашел ангел и спросил: “Зачем ты тратишь так много времени на это?”

Господь ответил: “Посмотри на все спецификации, которые я должен соблюсти, чтобы сделать ее. Она должна быть легко моющейся, но не из пластика, иметь больше чем 200 двигающихся частей и в то же время грациозно двигаться. Должна излечивать себя, когда она больна. Работать по 18 часов в сутки. У нее должно быть только две руки, но она должна уметь обнять сразу несколько детей, и уметь обнять так, чтобы прошла любая боль, будь то пораненное колено или душа”.

Ангел был впечатлен: “А это стандартная модель? Это же невозможно! Слишком много работы на один день. Отложи ее на потом”.

“Нет” – сказал Господь, “Я закончу ее сегодня, и она будет моей любимицей”.

Ангел подошел ближе и прикоснулся к женщине. “Господь, но она такая мягкая!”

“Да, она мягкая, но я так же сделал ее очень сильной. Ты и представить себе не можешь, что она может выдержать и преодолеть. Она выглядит хрупкой, но в ней огромная мощь.”

“А думать она может?” – спросил ангел.

Господь ответил: “Она может не только думать, но и убеждать”.

Ангел дотронулся до щеки женщины. “Господь, кажется, она у тебя получилась бракованная – она протекает”.

“Нет, она не бракованная” – поправил ангела, Бог: “Это слезы”.

“Для чего они?” – спросил ангел.

“Они выражают ее печаль, ее любовь, ее одиночество, ее страдания и ее гордость”.

Ангел был действительно впечатлен. “Господь, ты гений! Ты обо всем подумал. Женщина и в самом деле изумительна!”

“О, да” – сказал Бог. “У нее есть силы, которые могут удивить мужчину. Она может смеяться, когда ей хочется плакать. Она может улыбаться, когда ей страшно. Она будет помогать другому, когда ей самой нужна помощь. Один лишь ее взгляд способен сделать то, что мужчине не под силу…”

Ангел не мог произнести ни слова и стоял зачарован.

Затем Господь вздохнул: “Но есть в ней одна вещь… один недостаток, который если она сама не исправит, может испортить ей жизнь”.

“Что же это?”

“Она не знает себе цену…”

Как здорово, когда идешь домой,
где любят без нелепых оговорок,
где пахнет мамой, папой и тобой...
Чтоб постучать туда, не нужен повод.

Там можно ошибаться, не боясь,
что посмеются, обвинят, осудят.
Там, как минута, пролетает час...
Там в каждой вещи - маленькое чудо.

Потертый плед, в котором сплю зимой,
калачиком свернувшись в старом кресле,
и кашель домового за стеной,
и сотни черно-белых фото детских...

Там можно слабой, неумелой быть.
Там все прощают. И никак иначе.
О целом мире там могу забыть.
И только там я без стесненья плачу.

Там, отключив беспечно телефон,
опять, как в детстве, мишку обнимаю...
Проваливаясь в теплый, мягкий сон,
кошмары не приснятся - точно знаю...

Наталья Суркова