Все мы родом из той страны, что называется - детство.

 Эта маленькая, корявая, зализанная вечными ветрами, полукруглая бухта - моё тайное убежище, мой параллельный мир в котором я всегда могу спрятаться. Спрятаться и не дышать. Зимнее небо особенно прозрачно и кажется хрупким, почти стеклянным. Волны лижут мокрыми языками песок у моих ног, плюются белой пенкой для бритья, хочется опустить руку в непривычно чистую воду. Нет этой противной зелени и речной вони - верной приметы наступившего лета на Днепре. Только очень холодный, чёрно-белый ветер знает мою тайну - трепеща от дурной радости, ищет щели в моей куртке, режет лицо тонкими лезвиями маленьких льдинок, хлещет редкими снежинками. Если долго стоять тут и смотреть на чёрные ветви голых деревьев, что тянутся к небу в тщетном желании коснуться его, то придёт боль, простуда и кашель.

   Совсем скоро вода станет твёрдой, вытолкнет на берег мою руку, волны уснут и пока они дремлют можно будет сделать несколько хрустящих шагов по молодому льду, пусть даже рискуя проломить тонкую корочку, рухнуть под лёд и промокнуть. Это было так безумно давно, наверно даже в другой жизни, хотя как будто вчера, когда я был совсем маленьким, почти ребёнком в другой стране о которой нельзя никому рассказать - её нужно увидеть. За спиной шептались громадные высокие сосны - мохнатые великаны, вот они точно могли потрогать небо своими лапами и дотянуться до звёзд, под ногами хрустели сухие шишки, а хвоя трещала в костре. А ветер - ветер был тот же, чёрно-белый, вкусный, злой, колючий, но очень добрый, только лицо надо было прятать в шарфик, руки в рукавички и не забывать вытирать нос рукавом. Нормальные мальчишки, те которые не пидараччо, имеют свои мальчишеские секреты, носят в кармане складной ножик, спички, презирают платочки и умеют сморкаться без них.

   Мало кто знает, но когда лёд очень юный, тонкий и ещё помнит как он был водой, он более всего напоминает паутинку. Что бы это почувствовать, нужно не испугаться, глубоко вздохнуть, почувствовать себя лёгким и сделать шаг, потом второй, потом ещё и ещё. Радость рванёт твоё сердце. Лёд прогнётся под тобой, будет дрожать, раскачивать тебя, начнёт жалобно скрипеть, под ногами выступит вода - идти нужно быстро и очень осторожно, тогда будет казаться, что за тобой гонится поверх льда маленький ручеёк, этакая холодная зубастая змейка из жидкого стекла и если она тебя схватит за ботинки, то сразу порвёт паутинку и утащит тебя в воду. А вода холодная, а одежда намокнет и ты до самой весны будешь жить подо льдом. Или не жить. В любом случае ты не прийдёшь домой и очень расстроишь свою маму. Весной на реке всегда всплывают дети, которые ушли гулять в начале зимы. Мы бегали смотреть на них, потыкать в них палочкой и иногда узнавали своих друзей.

    Играл похоронный оркестр в котором музыканты лицами походили на запойных утопленников с сухими глазами уставших людей. Их хоронили в странных, маленьких гробах, закрытыми, наверно стесняясь того, что их давно не было дома. Нас не брали на кладбище, в автобус не пускали детей, но нам всегда раздавали конфеты.... взрослые плакали и раздавали детям конфеты.Эх, сколько ещё их было, этих мальчишеских секретов, маленьких тайн и запретных игрушек. Это было безумно давно, как будто вчера, в той - в другой стране, в которой белый песок, заныканные окурки (бычки), чёрно-белый ветер и сосны - великаны, об этой стране нельзя рассказать, а наверно уже нельзя и увидеть.