Очень многа букаф. Читать облом.

Стройка века. Батальон.358й километр. Ближе к вечеру.

Звонок из штаба бригады. Меня, по обыкновению, выдергивают, чтобы чего-то там срочное намалевать.
Мой здешний шеф, капитан, вылавливает меня и выдает ЦУ.
- Срочно дуй в штаб бригады, приехала комиссия из Москвы.
- Иду.
«Слушаюсь» не люблю, благо в тех краях на это смотрели сквозь пальцы, все же не строевики, а инженеры по большей части.
Вобщем, через пол часа хода, я помятый и не выспавшийся после каких то вчерашних дел уже на месте. Жду, когда великие умы в лице москвичей и нашего бригадного начальства родят график окончания строительства. Наконец в отдел. приободренный принятыми решениями и указаниями начальства заскакивает мой здешний шеф ( на количество начальства мне всегда не везло ) цельный подполковник и естественно грузит. Надо сказать, что комбриг имел привычку иметь в миниатюре все то, что считал нужным и обычно рисовавшимся на больших листах. Насколько это было удобно ему, настолько же неудобно мне. Вобщем задание изобразить в миниатюре, и тут он разворачивает длинный лист почерканного ватмана. Естественно на утро.
- А как же москвичи? Спрашиваю.
- Москвичи ушли на гостиницу додумывать. Позже позвонят.
- И на когда им надо?
- Завтра к вертолету.
Епт… рст, это уже не вслух, потому как уже темнеет. На этом добром слове начальство ускакало домой. Делать нечего. Сажусь, малюю. Часа через два, к отбою уже, звонок с «гостиницы» и генеральский голос приглашает зайти за бумагами. Ну как же рядовой может отказать генералу. И я, косясь на недоделанную для комбрига работу, говорю, что выдвигаюсь. А сам продолжаю тоже что и раньше. Ведь комиссия завтра уедет, а комбриг останется. И естественно поимеет меня, если что. Поскольку до «гостиницы» минут пятнадцать ходу, то я совсем не удивляюсь, когда через пол часа звонок повторяется. Но я то «ушел». Поэтому меня нет и трубку брать совсем как бы некому. Тем более осталось совсем немного комбриговской халтуры.
Еще через пол часа, когда я только сделал последний штрих, в комнату врывается мой шеф с матами уже вертящимися на языке. Я про себя злорадно думаю «Правильно не только мне отдуваться». Этого товарища успокаиваю, показав готовую комбриговскую бумагу.
Он резко успокаивается и докладывает последние новости. Оказывается я уже буквально объявлен в розыск и куча народу из-за этого на ногах. Поэтому он мне очень советует побыстрее отправляться на гостиницу. Мне возразить нечего и соответственно плетусь туда. На улице август, слегка подмораживает, но предчувствие неотвратимой встречи с «большим бонз» из Москвы бодрости не придает.
Окинув меня помятого, и затраханого своим опытным глазом, большой начальник ничего не сказал, за что я его сразу зауважал. Только уточнил скептически, успею ли я к сроку и выдал бумаги а к ним и ватник, который ему уже не нужен, а мне оччень даже вовремя. Я конечно же заверил его, что все будет ОК и почапал на кухню. Поскольку губа мне не грозила, то можно и расслабится немного. Попросил у знакомого, который там был за повара, забацать чайку и сел посербать с чем бог послал.
Неожиданно перед гостинкой с ревом и визгом тормозов остановился уазик и оттуда кто то поскакал на доклад к генералу. Дверь была открыта так что было слышно.
- Товарищь генерал, такого то ( меня ) не нашли, но нашли двоих, которые вроде как тоже могут.
Узнав, что я уже нашелся, дежурный по части, старлей, заглянув для уверенности на кухню, совсем не по форме осведомился – Может тебя подвести. ( Люблю я все же иногда нестроевые части )
Поскольку старлей был знакомым, то я, даже не вставая, просто разрешил ему без меня уехать.
Окончив скромную трапезу, отправился в «родной» батальон.
Ночью по лесу брести интересно конечно, но мне было не до лирики, так что зайдя наконец в штаб, и махнув рукой тому же дежурному старлею я разложился на столе у главного инженера. Правда часа через полтора начал засыпать прямо стоя. Решил, что пока не перехирачил засыпая все одним махом, надо лечь спать. Ну а чтобы утром встать пораньше, завалился прямо на столе, чтобы неудобно было.
Но утром, таки проспал. Понял по шуму и подъемной суете за окном. Подорвался и лихорадочно начал малевать дальше.
Звонок из бригады
- Ну что, боец успеешь к сроку?
- Да (сэр)
- Ну, все же дуй в бригаду, будешь поближе.
Комиссия оказалась благоразумной и над душой не стояла, так что закончил я минут за двадцать до вертолета. За что был удостоен похвалы. И тут товаришч генерал, глянув на часы выдал удивительную для его чина фразу.
- Так уже ж час дня. Ты ж без обеда остался.
Вообще то и без завтрака, подумал я растрогано.
- Сейчас я распоряжусь.
Звонит в батальон и внушает дежурному по части.
- Говорит генерал такой то, тут у нас боец не кормленый, оставьте ему пайку в столовой.
Потом, подумав
- Знаю я их раз…ев, забудут, перепутают.
С этими словами перезванивает туда же, но в производственный отдел, и повторяет ЦУ.
Во всех этих речах мои заспанные мозги улавливают один привлекательный нюанс.
Всякий добросовестный служака уловит из фразы только два пункта
- говорит генерал и – оставьте пайку в столовой.
Напоследок щедрая генеральская душа, уже на пути к вертолету выделяет мне УАЗик, которому все равно своим ходом возвращаться в корпус, и отправляется к вертолету. Мне его даже жаль. До Москвы лететь долго и с пересадками.
А я, тем временем, нескромно садясь в машину, начинаю чувствовать себя генералом. Водила не против и мы лихо вылетаем за КПП с вытянувшимся дежурным. Далее мой указующий перст приводит нас к таким же воротам «моего» батальона. Там история, с вылетающим мухой дежурным, повторяется.
Начальственные номера делают свое дело и мы подкатываем к штабу, но с тыла. Широким жестом отпускаю машину и направляюсь к столовой. Офицерской конечно. Там поваренок армянин срочным порядком варганит обед для ожидаемого генерала. Все правильно.
- Ну что,… где тут моя пайка?
При этих словах он застыл, недоверчиво глядя на обшарпаного бойца, никак почему то не признавая во мне генерала из Москвы.
- Мне сказали, …будет генерал…?
- В данном случае это я. Не переживай.
Видимо я был убедителен. Не знаю уж, что сказал бы Станиславский, но парень, внимательно посмотрев, молча выставил передо мной все свои наработки.
Смачно пообедав, добрый и довольный выползаю из столовой. Достаю спичку и направляюсь к штабу.
Вижу своего капитана. Видимо с КПП ему доложили, что заехала УАЗка из штаба корпуса и он теперь не понимает куда делось прибывшее на ней начальство, да и сама машина. Рванул встречать, недослушал бедняга, о том, что машина уже уехала. Служебное рвение, жо паделаешь.
- О, привет, тебя уже отпустили? Ты не видел тут машину из корпуса?
Я, ковыряясь спичкой в зубах и причмокивая
- Не а,… не видел.
- Я там распорядился насчет пайки в столовой.
- Спасибо, я не голоден.

Да…хорошо все-таки, иногда побыть генералом.

Это было давно. Когда в городе после полуночи все стихало, а к двум часам ночи город замирал настолько, что поезд, едущий по мосту было слышно за несколько километров. Все приобретало некоторую нереальность, как будто по неизвестным причинам город вымер и любой звук настораживает.             В три, если повезет то в два часа иду из гастронома в котором принимал в ночь хлеб и булки. Проза. Была такая подработка. Иду наискосок через большой двор девятиэтажек. Вон там слева где-то на пятом или шестом этаже кто-то пошеркал тапочками и заскрипела дверь. Приспичило. А там впереди и правее кто-то наливает воду в стакан. Сушняк. А где-то там за домами на проспекте прошуршала машина. И все. Собственные шаги звучат просто неприлично громко. Выхожу на проспект. Пустота полнейшая. Через двадцать минут бодрого шага буду дома. Где-то там впереди и за углом слышны шаги. Легко понятно, что это мужчина и идет от проспекта. Даже слышно когда он свернул во двор и сошел с асфальта, Звук сразу стал тише. Чапаю дальше немного сонно и устало. В голове такая же тишина как и вокруг. И тут справа над плечём – «молодой человек». От неожиданности всего передернуло, резкий стоп и поворот…Никого. В голове переполох и шальные мысли, когда звучит продолжение…- «не скажете который час». ..Твою мать. Задираю голову на звук. В окне третьего этажа бабуля с бессонницей и желанием узнать, сколько ей осталось торчать до рассвета. Говорю…… Потом ешё раз… твою мать. И уже не сонливый марширую домой.

Осталось минут десять…