Он известен нам и любим нами благодаря главному труду всей своей жизни — «Житиям святых». Труд этот, даже при беглом знакомстве, представляет собой такую глыбу, что поднять её под силу только титану духа.  28 марта 2011 Протоиерей Андрей Ткачев ОТРОК.ua

Стоит ли день рождения Горби всей этой шумихи? Конечно, да

В конце мая этого года Святейший синод Русской православной церкви постановил организовать новую епархию — Енисейскую и Норильскую. Ее главой стал епископ Никодим, который ранее служил на Чукотке. Недавно мы встретились с ним, чтобы поговорить о наиболее актуальных вопросах православной жизни в нашей епархии.

— Владыко, расскажите, вы раньше были знакомы с нашими краями?

– В свое время я был ответственным за организацию перенесения святынь. И в город Красноярск мы привозили главу Апостола и Евангелиста Луки. Конечно, когда Святейший Патриарх Кирилл попросил меня заняться Енисейской епархией, которую надо поднимать с нуля, я осознавал, что это будет очень ответственно и очень сложно.

– Честно признаюсь, когда мы впервые встречали вас в июне на норильской земле, то сперва показалось — уж больно суровы на вид. Но когда после первой службы вы с любовью благословляли прихожан, то от ваших отеческих слов «Радость моя» — на сердце стало тепло…

– Надо понимать, что архиерей — это тот, кто понимает всю важность своего служения. Надо быть не только веселым, но строгим и справедливым. И строгим, прежде всего, по отношению к самому себе. Почему? Церковь говорит правду. Она обличает пороки. Она говорит, что это — ложь, это — блуд, это — воровство. А люди не хотят признаваться в грехах, они хотят их скрыть. И когда говоришь человеку — извини, ты — блудник и все твои устремления направлены на то, чтобы ты удовлетворил эту страсть… то человек не хочет в этом признаваться. И чтобы выглядеть хорошо хотя бы в собственных глазах, и уж тем более на фоне других людей, как правило, обрушивается на церковь. Зачем? Чтобы самому как–то оправдаться.

– Поделитесь вашими первыми впечатлениями от Норильска.

– Порадовало, что у вас есть такой собор. Огорчило то, что в таком городе мало храмов. Вот Анадырь, десять тысяч населения, два храма, сейчас часовню достраивают, и еще вторая часовня будет. На чьи деньги? Люди помогают. Сами, они поняли, что без веры никуда. И предприятия, и муниципалитет хорошо помогали. Все понимали, что это очень важно. Нельзя построить дом без раствора, складывая одни кирпичи, что–то должно цементировать. Этой цементирующей силой нашего общества, государства является церковь, вера.

– Владыко, а кого можно считать православным?

– Прежде всего важно то, как человек сам себя осознает. И если он говорит — да, я православный, это значит, что если он даже и не воспринял всей полноты веры, то все равно идет по этому пути.

— А если человек не исповедуется, не причащается, не живет церковной жизнью, — он может себя считать православным?

– Может, потому что двери храма всегда раскрыты. И ждут этого человека с покаянием. Если человек сам задумывается о вере, ему надо помочь: подсказать, суметь поговорить с ним. Сейчас большая проблема связана с тем, что когда стали открываться храмы, большое количество духовенства не получило нормального духовного образования. И многие священники не могут доступно, обыкновенным простым языком объяснить человеку основы веры. Я думаю, что все это будет решаться постепенно. Сейчас все–таки еще такой переходный период, который не закончился, он просто растянулся. И то, что начинается открытие новых епархий, свидетельствует о том, что все больше и больше надо работать с людьми. Архиерей должен быть доступным. Как важно для человека, чтобы он мог зайти в храм и, если не исповедаться, то просто поговорить со священником. Как важно, чтобы священник мог прийти в гости и побеседовать с человеком.

— Есть и вторая сторона вопроса — личность самого священника. Он ведь у всех на глазах, особенно в небольших городах…

– Не давайте повода ищущим повода. Я всегда говорю, что нужен строжайший отбор людей, которые могут быть посвящены в сан. Для того чтобы врач делал операции на теле, он должен учиться пять и более лет. А священник делает операцию на душе, где ошибки не прощаются. Это во–первых. А во–вторых — люди очень любят смотреть на внешнюю сторону жизни священника, не задавая себе вопрос — а какие моления он совершает дома наедине, как он кается, как он плачет, как молится? Это сокрыто.

– Конечно, вам известно, что многие обижаются на «злых бабушек» в храмах…

– Надо понимать, что эти «злые бабушки» веру сохраняли в то время, когда целью государства было уничтожить православие. Да, время изменилось, но они живут еще тем стремлением — сохранить веру. Другое дело, им надо понимать, что сам Господь сказал: «Грядущего ко Мне не изгоню вон». Не важно, какой пришел человек, как он одет — но важно, что он пришел ко Христу. Потом человек сам разберется, как себя вести в храме, как общаться, как одеваться. Можно будет чуть–чуть подсказать, но сразу требовать от него исполнения всего — это невозможно. Для этого надо духовно возрасти.

– Вы как глава нашей епархии уже ощутили поддержку местных властей?

– Мы встречались, разговаривали. Есть понимание. Тысячелетиями наша Церковь пестовала Россию. И сами люди понимают, что нельзя существовать без веры.

– Чем могут СМИ помочь в этом важном деле?

– Помочь нам рассказать о жизни церкви, о тех вопросах, которые ее волнуют, и о том, что волнует простого человека в жизни церкви. Рассказать доступным языком. Я всегда рассматривал журналистов как людей, которые исполняют апостольское служение. Они помогают нести семена веры людям.

– Как вы думаете, почему сегодня неоязычество, поклонение древним богам, поднимается в нашей стране?

– А неоязычество не поднимается, это ошибочное мнение. Просто некоторые люди пытаются свои стремления к какому–то определенному образу жизни прикрыть налетом неоязычества. Это идет от неприятия современной культуры, политики, современного строя. Все это длится до той поры, пока у этого человека не возникают проблемы. Тогда люди в ужасе прибегают в храм с воплями: «Почему Господь не слышит меня, почему наказывает?». И тогда приходится объяснять, что если овца отбивается от стада, то никто не удивляется, что она может заболеть, что волк ее может загрызть… Потому что она отбилась, ее никто не охраняет, о ней никто не заботится. Конечно, здесь виноваты и мы, что не подсказали, не помогли. Если бы была возможность общаться с такими людьми, если бы они сами пришли к нам, то все эти вопросы были бы решены. Просто духовное искательство этих людей завело их, к сожалению, абсолютно не в нужную сторону. 

– Это касается и сектантов?

– Их тоже жалко. Это люди, которые настолько упростили христианство, что оно перестало таковым быть. И они даже не понимают, не могут вчитаться в Евангелие, не слышат голоса апостолов, обращенных к ним. Когда человек опирается только на силу своего разума, он забывает о том, что важную роль в жизни человека играет и благодать Божия. А наш собственный разум не совершенен. Это отправная точка в любом вопросе о вере.

– Как прихожанка понимаю, что православный приход должен быть огромной созидающей силой — и в деле личного спасения, и в социальном служении. Но так ли на самом деле?

– Мы будем создавать сильную общину, чтобы вместе и молиться, и праздновать, радоваться и горевать. Храм — прежде всего семья. Будем оживлять жизнь прихода. Работы предстоит очень много. Нельзя все сразу решить. Мы обсуждали, что с сентября службы в воскресенье начнем с 9.30. И я сказал, чтобы исповедь проводили не во время богослужения, а после всенощного бдения. В Москве так и сделали, люди приходят, без суеты исповедуются. Священник и до полуночи находится в храме, чтобы можно было спокойно с ним поговорить.

– Возобновятся ли катехизические курсы для взрослых?

– Надо подобрать священника, который будет этим заниматься. И я сам буду встречаться с людьми.

– А приходская газета будет выходить?

– Надо еще немного времени, чтобы решить — как и где будем печататься. Наверное, будем обновлять и наш сайт. Дел — море. Но если не мы, то — кто?

– Приедут ли в Норильск новые священники?

– Мы поднимали со Святейшим Патриархом вопрос о том, что сюда надо направлять людей с академическим образованием. К сожалению, сейчас распределение было закончено… Однако один молодой священник уже служит в соборе.

– Да, подвижники нам нужны как солнце…

– Самое лучшее, что устроено в приходе, — это сестричество. У наших сестер милосердия есть лидер — Татьяна Ласточкина, недавно она ездила на собрание православных сестричеств в Москву. Уже имеется опыт, нам есть чем делиться. Сестричеству надо и материально помогать, хотя бы в приобретении необходимого по уходу за онкобольными, брошенными детьми, одинокими стариками.

– Сейчас в Норильске строится храм в честь Святителя Луки Крымского и Красноярского, который был и известным на весь мир хирургом. Подвиг его жизни связан и с нашим краем, но, к сожалению, люди об этом пока мало знают…

– Надо и в СМИ вспомнить о человеке, который был испытан и огнем, и медными трубами, ведь он не только много раз был в ссылке, но и являлся лауреатом Сталинской премии, профессором, а это тоже искушения… Он это все испытал и остался христианином, вера которого в сердце горела и зажигала других.

– Уважаемый Владыко, в завершение этой беседы задам вопрос, который многих интересует, — ждать ли нам в гости Святейшего Патриарха Кирилла в связи с рождением новой епархии?

– Сейчас мы здесь побудем, потрудимся, узнаем, какое время для прибытия Святейшего подходит лучше всего. Визит обязательно будет, в этом даже не надо сомневаться.

30 августа, 2011 Беседовала Ирина ДАНИЛЕНКО Фото Александра ВАКУЛЕНКО Источник: Заполярная правда ПРАВОСЛАВИЕ И МИР  Биография:

Епископ Никодим (в миру Чибисов Юрий Валерьевич) родился 30 декабря 1969 г. в православной семье в городе Павловский Посад Московской области. В 1985 г. закончил Павлово-Посадскую среднюю школу № 1, а в 1988 г. — СПТУ № 34. С детства посещал храм Вознесения Господня города Павловский Посад, пел на клиросе. В 1988–1990 гг. проходил срочную службу в рядах Советской армии. С 1990 г. помогал восстанавливать Покровско-Васильевский храм города Павловского Посада, в котором исполнял послушание пономаря и различные другие послушания. Впоследствии этот храм был преобразован в Покровско-Васильевский мужской монастырь. В 1992 г. принят в Московскую духовную семинарию, за время учебы в которой исполнял послушание лектора истории Русской Церкви в иконописной школе при Московской духовной академии. По окончании МДС Учебным комитетом направлен на преподавательскую работу в Саратовскую духовную семинарию, где исполнял послушание старшего помощника инспектора и проректора по воспитательной работе. 24 декабря 1997 г. принял монашеский постриг. 7 января 1998 г. архиепископом Саратовским и Вольским Александром рукоположен в сан диакона, а 18 января — в сан иерея. 5 апреля 1998 г. за успехи в преподавательской работе был удостоен права ношения набедренника. Для проведения восстановительных работ в Троицком соборе города Саратова 29 апреля 1998 г. был назначен и.о. настоятеля этого храма, а 12 октября — настоятелем храма Казанской иконы Божией Матери поселка Александров Гай. В январе 1999 г. перешел на служение в Москву в храм Воздвижение Креста Господня в Алтуфьево, 13 августа назначен на служение в Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь. В 2000 г. заочно окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия за диссертацию на тему «Зачатьевский Ставропигиальный женский монастырь».

15 апреля 2006 г., Святейшим Патриархом Московским и всея Руси удостоен права ношения наперсного креста. 9 марта 2008 г., в Прощеное воскресенье, в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя возведен Святейшим Патриархом Алексием в сан архимандрита. 22 марта 2008 г. в Патриаршей резиденции в московском Свято-Даниловом монастыре состоялось наречение архимандрита Никодима во епископа Шатурского, викария Московской епархии.

 Очень интересное интервью, здесь можно найти ответы на некоторые актуальные вопросы, которые возникают у каждого человека, стремящегося к Истине...

http://alex-doppler.livejournal.com/24574.html

12 июля 2010 года, в день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла мы улетали из сорокаградусной поволжской жары на южный берег Северного Ледовитого океана — в Северную Якутию. Цель нашей поездки, совершившейся по благословению Епископа Саратовского и Вольского Лонгина, состояла в помощи миссионерскому стану поселков Тикси-1 и Тикси-3, где самоотверженно трудится священник из Белгородской епархии, игумен Агафангел (Белых). Улетая, мы довольно смутно представляли себе, что нас ждет, и главное — что это даст нам самим.

Попасть в поселок Тикси Республики Саха (Якутия) летом можно только по воздуху. Зимой открывается ледовая дорога по реке Лене, но путь этот чрезвычайно долог и труден, так что воздух можно считать единственной всеобщей магистралью. В настоящее время между Синодальным миссионерским отделом Русской Православной Церкви и дальней авиацией России налажено доброе сотрудничество, поэтому нам выпала честь — доставка на военно- грузовом самолете. Расписания полетов в военной авиации не существует, поэтому мы ждали вылета целый месяц, но в конце концов все же опоздали. Самолет прилетел раньше запланированного времени. Поэтому наша посадка проходила в условиях, приближенных к боевым: при работающих двигателях, через узкий люк под кабиной самолета у переднего шасси прямо под сиденьями пилотов. На наше счастье, из-за шума двигателей мы только видели, как эмоционально экипаж реагирует на нашу посадку, но слов не слышали.

Только мы пропели тропарь святителю Николаю, как двигатели отключились, и наступила тишина. Перед нами возник суровый командир экипажа со словами: «Ну что, братья семинаристы! Плохо молитесь! Двигатель не заводится!». Причина заключалась, как нам объяснили, в губительной для заполярных двигателей жаре, а не в том, что самолету уже почти пятьдесят лет. Вылет был отложен на два дня.

Наконец, как было уже сказано, в апостольский праздник военно-транспортный самолет АН-12 вылетел с аэродрома в Энгельсе и взял курс на Рязань. А через несколько дней через Воркуту прибыл в Тикси. Полет Рязань-Воркута-Тикси занимает около десяти часов чистого летного времени, остальное – промежуточные посадки и пребывание на земле.

Первая мысль при выгрузке: «А где же обещанный полярный холод?» В это лето в Тикси, будто специально для нас, целых две недели держалась неимоверная жара — двадцать градусов и более.

Первое, что вас удивляет на Крайнем Севере летом — это, конечно же, полярный день. Отличие дня от ночи в июле только в том, что днем есть люди на улицах, дети во дворах и солнце не светит в наши окна. В наши окна оно упирается именно ночью. Чтобы выспаться, необходимо занавешивать окна одеялом. Никто, даже местные жители, не могут до конца привыкнуть к этому. Поэтому, по их словам, полярный день переносится тяжелее, чем полярная ночь.

Утром вместо соловьев гортанно кричат за окнами жирные, ленивые чайки, которых в здешней местности, скорее всего за размеры, называют бакланами.

Поселок Тикси-3, военный гарнизон, расположен в бухте Тикси (что с якутского значит «встреча»), на берегу моря Лаптевых. В семи километрах — Тикси-1, в котором большая часть жителей — якуты. Прямо из нашего окна видна бескрайняя тундра и сопки, с которых спускается речка Снежинка; вода в ней чистая и вкусная. Тундра же с виду подобна степи, здесь растут многие сходные растения, но сильно измененные из-за вечной мерзлоты. Рекордная глубина залегания вечной мерзлоты— 1370 метров, а верхний предел ее находится всего в полуметре от поверхности. Летом эти древние льды слегка подтаивают, и тундра становится труднопроходимой. Без вездехода далеко не уедешь.

Деревьев в нашем привычном понимании здесь нет совсем. Есть карликовые ивы и березы, стелящиеся по земле. Их стволы достигают 15-20 сантиметров в длину. Поэтому, собирая грибы, произрастающие здесь в изобилии (поганок, кстати, в тундре нет) мы несколько затруднялись как их лучше назвать: подберезовик, например, или надберезовик. Под- или надосиновик.

Игумен Агафангел (Белых) встречал нас у трапа самолета — монах в камуфляжных военных штанах и в бушлате поверх подрясника. Он сразу заверил, что скучать нам здесь не придется. В военном городке Тикси-3 стоит бревенчатый храм в честь Спаса Нерукотворного Образа. Его привезли в разобранном виде из Южной Якутии и собрали здесь в 2006 году, лихо сэкономив, по всей видимости, время и средства. В результате храм получился продуваемым всеми ветрами, с протекающей крышей, зимой — с сугробами по углам. В начале прошлой зимы отказало отопление: во время службы в лампадах замерзало масло. Нам предстояло осуществить проект утепления храма, чем мы и занялись. Спустя пару недель нам на помощь пришел старший прапорщик Матвейчук со своим 17-летним опытом командования солдатами в условиях Крайнего Севера. И работа не просто пошла, а закипела. В конце концов, благодаря помощи Владыки Лонгина и летчиков дальней авиации нам удалось завершить подготовку храма к зиме точно к нашему отлету из Тикси.

Миссионерские труды отца Агафангела протекают очень спокойно и размеренно. Ведь одна из главных особенностей Севера — то, что никто никуда не спешит. К этому так быстро и незаметно привыкаешь, что потом Саратов воспринимается, как город ужасной и бессмысленной суеты.

По словам отца Агафангела, в славном граде Тикси, даже для того, чтобы с тобой начали здороваться на улице, нужно год ходить по улицам и самому здороваться со всеми. Отсюда вытекают и весьма незамысловатые методы миссии, явно перекликающиеся с наставлениями святителя Иннокентия (Вениаминова)[1] нушигакскому миссионеру, иеромонаху Феофилу. Не требуется, в сущности, ничего особенного, священнику достаточно просто регулярно появляться на улицах городка и быть готовым к общению с любым, кто в этом нуждается. Первые, кто обращается — это, как правило, местные алкоголики: «Отец, скажи, как мне бросить пить?». Далеко не все потом руководствуются ответом на практике, но некоторые все-таки приходят в храм и прилагают заметные усилия к исправлению своей жизни. Этой зимой планируется проведение более масштабной программы помощи таким людям.

Но не надо думать, что миссионерская деятельность отца Агафангела сводится к разговорам на улицах. Он регулярно встречается и с солдатами-срочниками (благо, командование гарнизона всегда идет навстречу), и со школьниками, и с обитателями местного дома престарелых. За те два месяца, пока мы там были, нам удалось поучаствовать в четырех встречах (в доме престарелых, музыкальной школе, общеобразовательной школе, у летчиков дальней авиации), в установлении и освящении Поклонного креста на месте постройки будущего храма в Тикси-1, в сооружении и освящении «красного угла» в зале ожидания аэропорта.

Весьма интересны взаимоотношения отца Агафангела с местной общиной ЕХБ — евангельских христиан-баптистов. Он у них всегда — почетный гость. Пастор тиксинских баптистов Роман (по профессии сварщик) относится к православному пастырю с любовью и почтением, признавая за ним, возможно, некое религиозное старшинство. Исходя из этого, мы давали концерт православной духовной музыки в общине ЕХБ. Наше выступление сопровождалось рассказом об истории и традициях храмового пения.

Первое, что удивило нас в заполярном храме в честь Спаса Нерукотворного Образа,— отсутствие хора как такового и пение всей общины. У всех прихожан в руках листочки, и все поют.

В Тикси есть музыкальная школа, и при желании набрать небольшой хор из людей, владеющих музыкальной грамотой, можно. Однако настоятель придерживается вполне понятного мнения — лучше крайне простое и не совсем гладкое пение верующих прихожан, чем «концертное» звучание профессионалов — без личной молитвы, без внутреннего сопереживания службе. Конечно, с ним не все согласятся. Однако будем помнить: это не храм в центре большого города, это маленькая община христиан на краю земли. Совместное пение дает людям чувство единства. А оно здесь так необходимо!

Вторая особенность тундрового прихода — существование чина оглашения. На престолах храмов Тикси-1 и Тикси-3 всегда лежат записки с именами оглашенных, которые поминаются батюшкой за каждой Литургией. На момент нашего появления в Тикси оглашенных было около десятка, они проходили оглашение уже в течение месяца. Эти люди подходят к Таинству рождения в жизнь вечную осознанно и предельно серьезно. Они читают Евангелие дома, разбираются в нем вместе с отцом Агафангелом, задают вопросы. И присутствуют на богослужении вместе со всеми, поют и читают.

— Но ведь они должны уходить из храма, услышав «изыдите оглашеннии», почему они у вас не уходят? — спросили мы отца Агафангела.

— Мы им не предлагаем уходить. В некоторых современных общинах, где тоже практикуется чин оглашения, действует строгая дисциплина, оглашенные покидают храм и стоят в притворе. Но наши оглашенные остаются и молятся вместе с нами. И я думаю, что это нормально. Церковь живет ведь Духом Святым и здравым смыслом, и мы должны каждое наше действие осмыслять. Человек готовится ко Крещению, он собирается именно в эту общину вступить, в этот приход. Поэтому он приходит сюда, и участвует в общей молитве, и видит, как другие молятся за него. Таким образом, мы в нашей общей молитве и общении после Литургии продолжаем наше свидетельство о Христе. Можем ли мы сказать, что это тоже миссия? Да, конечно. Миссия — это ведь не только то, что за порогом храма — на улице, на каких-то встречах, где-то еще. Миссия для человека должна продолжаться и в храме как дальнейшее воцерковление, приведение его ко Христу. Человек еще не крещен, но он уже живет в Церкви, возрастает в Церкви и, наконец, принимает решение: я хочу быть со Христом окончательно и бесповоротно.

Да, многое здесь, в заполярном приходе, не так, как везде. Многое приходится принимать с поправкой на экстремальные условия. Условия, в которых отцу Агафангелу выпало нести миссионерский крест. Его паства нуждается в особом отношении. И он это понимает.

После воскресной службы за столом — беседа о непростой (мягко говоря) жизни тиксинцев. Марина Викторовна, староста храма в честь Спаса Нерукотворного Образа:

— Мы здесь заперты, как те заключенные, и не имеем возможности куда-то уехать. Все, у кого есть возможность, либо уже уехали, либо уезжают.

Еще один прихожанин храма, Алексей Грабаровский, работник местной котельной:

— Котельная не работает. Приходим, пьем чай и расходимся. «Саха-Энерго» отключил нам электричество за неуплату. Так что когда начнется отопительный сезон, неизвестно.

Отец Агафангел:

— А как же вы чай-то без электричества кипятите?..

— Ну, чайник-то мы сумели подключить нелегально.

На эту реплику реагирует Михаил Иванович, пенсионер с 30-летний стажем жизни и работы в поселке. Он вспоминает, что два года назад, среди якутской зимы, из-за аварии на подстанции во всем поселке отключили свет на несколько дней. Газа в Тикси нет; люди полярной ночью готовили еду на улице на кострах.

Отец Агафангел рассказывает: когда в престольный праздник в поселке Тикси-1 поставили Поклонный крест, среди местных жителей сразу побежал слух: дескать, приезжал Путин и сказал: «Все, ставим на этом Тикси крест», вот в ознаменование конца этот крест и поставили.

Но при всем этом наши беседы с игуменом Агафангелом не порождают ощущения безысходности. Напротив, становится очевидным: в этих тяжелых условиях душа искренне верующего человека находит опору в Боге и учится благодарить Его за все ниспосылаемое свыше.

Именно это подчеркивал прилетевший в Тикси из Вашингтона, штата Вирджиния, американский миссионер, отец Максимус Урбанович, когда беседовал с жителями и военными. На престольный праздник в храме в честь Спаса Нерукотворного Образа он сослужил отцу Агафангелу, и служба, таким образом, помимо церковнославянского и якутского, проходила еще и на английском языке.

Это «Господи, помилуй» по-якутски. Смысловой оттенок, правда, несколько иной: скорее «пощади», чем «помилуй». Не так легко найти в суровом языке аналог нашему глаголу, означающему «излей милость», «излей любовь».

У отца настоятеля нет необходимости учить якутский язык — современный якут скорее не знает родного языка, чем русского. Однако же настоятель включает в чинопоследование ектенью на якутском языке.

В поселке Тикси-1, населенном, как уже говорилось, в основном якутами, у отца Агафангела еще один приход — в обычной квартире четырехэтажного дома на сваях (там все дома на сваях — из-за вечной мерзлоты). К сожалению, состояние коренного населения таково, что к духовным поискам оно расположено мало. Большинство молодых якутов вернулось из тюрем, работать они не хотят — «пусть русские за всех работают» — живут непонятно на что, однако такая жизнь их устраивает.

Особенно остро стоит проблема проповеди в наслегах — якутских деревнях, находящихся за сотни километров от Тикси. На огромной территории Булунского улуса (района) поместились бы несколько европейских государств, однако наслегов там всего лишь около пяти. Для миссии там недостаточно просто приезжать и уезжать, необходимо жить, минимум несколько месяцев. Отсутствие связи и цивилизации, тотальное пьянство местного населения создают великолепные условия для тех, кто горит апостольским духом проповеди и образования новых общин.

Не надо, однако, думать, что нет в якутской среде доброй почвы для евангельского слова. 27 сентября, на Воздвижение Честного Креста Господня и в государственный праздник Республики Саха, в Спасском храме Тикси-3 перед Божественной литургией крестились две якутки: мать и дочка. Анна и Сардана. К Крещению они готовились более двух месяцев. Прочитали все Евангелия, регулярно были на службах. Во время богослужения мама с дочкой причастились Святых Христовых Таин. После службы отец Агафангел поздравил новых верных христианок. А мы пропели им патриаршее «Многая лета» от всей души.

По словам отца Агафангела, якутские дети очень самостоятельны. Подростки сами начинают ходить в храм, а уж за ними тянутся родители, в основном, правда, матери. С отцами, по вышеозначенной причине, хуже.

Как уже сказано, львиную долю нашего времени занимали ремонтно-строительные работы в бревенчатом храме поселка летного гарнизона Тикси-3. Храм этот стоит во дворе двух многоквартирных домов, двери его выходят прямо на детскую площадку. Дети — братья Леша и Дима одиннадцати лет, восьмилетняя Лера и девятилетний Денис — заинтересовались тем, что мы делаем, и не замедлили предложить свою помощь. После короткого курса молодого строителя для ребят (продолжавшегося, надо сказать, в течение всего трудового дня), работа в храме закипела медленно, но закипела. Каждый помощник смог и попилить настоящей пилой, и поработать строительным степлером, и овладеть шуруповертом. Мы быстро поняли, что от нас требуется лишь опытное руководство, и искренне хвалили всех детей. Распиливание планок ламината оказалось под силу и Лере, она не отставала от ребят, распиливала планки аккуратно, точно по разметке. Она же подмела и вымыла весь храм, потому что наш Леша авторитетно заявил, что это вообще не мужское дело. Потом она вместе с Денисом занялась чисткой подсвечников — и здесь тоже преуспела.

В перерыве девочка решила почитать какую-нибудь книжку из библиотеки храма. Выбор пал на детское издание под названием «Родные святые». Она позвала меня, и я понял, что под чтением книги подразумевается мой пересказ ее содержания. Книга была богато иллюстрирована, по картинкам я рассказал уже не только Лере, но и подошедшим остальным детям о подвигах, чудесах, вере в Господа, молитве этих святых. Брат Леши Дима (кстати, он был еще не крещен), спросил: «А Христос — Бог?».— «Да»,— ответил я. «И есть люди, которые этого не знают?». Меня поразила серьезность вопроса. Я ответил, что не все еще знают. Например, эвены и якуты, живущие в далеких наслегах на берегу Ледовитого океана или в тундре не знают, но для этого отец Агафангел и другие священники здесь и служат, и проповедуют, чтобы все знали, что Иисус Христос — Бог. Такие вот глубокие вопросы тревожат детей Крайнего Севера.

После около месяца оглашения, на престольный праздник храма в честь Спаса Нерукотворного Образа, 29 августа, отец Агафангел крестил раба Божия Димитрия. Теперь очередь за его мамой, которая во время нашего пребывания в Тикси начала подготовку к Таинству, изучая Евангелие, следуя, можно сказать, своему сыну.

Любимое занятие детей — звонить в колокола перед вечерней и утренней службой. Наш сосед, бывший командир гарнизона, снисходительно спрашивал Диму: «Ну, и сколько же раз нужно звонить?». Дима ответил: «До тех пор, пока все не соберутся в церковь».

Первый пилот самолета Ан-12 майор Михаил Шаменков и второй пилот другого борта майор Алексей Матвеев — постоянные прихожане бревенчатого храма в Тикси-3. Если не в воздухе, то непременно будут на службе.

Разговор с Алексеем Матвеевым заставляет вспомнить старую песню: «Земля не может, не может не вращаться, пилот не может, не может не летать». Он перевелся сюда, в Тикси, из Амурской области, где у семьи была благоустроенная квартира, у жены — хорошая работа, у него самого — престижная должность командира экипажа и перспективы карьерного роста. Беда была только в том, что летать там приходилось очень редко, а в Тикси он летает регулярно — ведь другого транспорта, кроме авиационного, здесь нет. К тому же, ему по душе именно работа заполярного транспортника, доставляющего людям все необходимое, обеспечивающего жизнь.

Первым знаком приближения к вере для Алексея стал 90-й псалом — Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится — переписанный рукой матери и хранимый до сих пор. А тяжелая болезнь мамы — она умерла от рака — заставила всерьез задуматься…

— …о вечном, о том, что будет дальше. О своем месте в мире, о том, кто я, зачем живу.

Первым человеком, с которым Алексей смог серьезно говорить о вере и Церкви, стал его товарищ по прежней службе, тоже командир ракетоносца. Зовут его Сергей Бондарев. По его примеру Алексей стал читать духовную литературу, разбираться в богослужении. Первый раз в жизни пришел на исповедь. Батюшка сказал, что надо непременно обвенчаться с женой. Они обвенчались. И поняли, что все в жизни устраивает Бог. То, что было раньше, говорит Алексей — не жизнь, а прожигание времени. Обратите внимание: это не бездельник какой-то говорит и не пьяница. Это военный летчик, профессионал и к моменту воцерковления вполне состоявшийся человек… Такие у него теперь критерии для оценки собственной жизни.

Михаил Шаменков — летчик потомственный, в третьем поколении. Свою прежнюю жизнь он характеризует несколько иначе: «Жил, как евангельский богач. Прекрасные перспективы, прекрасный гарнизон, командировки во все города страны. Все давалось легко, я просто не думал о будущем». Первым христианином, которого он встретил в своей жизни, тоже оказался товарищ по гарнизону, командир экипажа. Только тот был пятидесятник и пришел к своей вере на глазах у Михаила — Михаил мог видеть, как вера человека меняет.

— Армейская среда христианского поведения не приемлет. Мы крутили пальцем у виска, глядя на Сашу. А я видел, что христиане — это совсем другие люди, совсем не то, что мы. Саша подарил мне Новый Завет, но я долго читал его просто как теорию, мой внутренний мир не изменялся…

Жизненные катаклизмы привели, однако, к тому, что Михаил стал читать много православной литературы и в храмы заходил главным образом за книгами:

— Дальше иконно-книжной лавки не двигался, перелистывал и выбирал книги, но при этом вольно или невольно прислушивался к службе. А потом в какой-то момент просто подошел к иконе Спасителя и начал о чем-то молиться, о чем-то стал горячо Бога просить и почувствовал, что Он меня слышит, почувствовал такую призывающую благодать! Для меня это было самым удивительным открытием… Перед первой исповедью всю ночь стоял в наряде и думал о своих грехах, писал их на листочке, а утром пошел в храм. Меня от волнения сильно трясло. Я сказал свои грехи, но священник молчал. Но я понял, что он очень внимательно их выслушал. Через некоторое время он сказал именно те слова, которые мне нужны были больше всего в тот момент: «Держись, брат».

Улетаем, чтобы вернуться

Летчики говорят: тяжело прилететь в Тикси, но еще тяжелее из него улететь. Рейсовые самолеты из Тикси до Якутска летают почти каждый день. В Якутске можно взять билет на Москву, но цена — то ли заполярная, то ли запредельная. Нам оставалось ждать самолета дальней авиации.

Можно сказать, что нам повезло: мы ждали чуть более месяца, заканчивая тем временем ремонт храма, занимаясь изготовлением «красного угла» для тиксинского аэропорта. По словам отца Агафангела, мы, пребывая в постоянном ожидании отлета, вошли в состояние «перманентного стресса». Этот стресс усугублялся звонками друзей, которые искренне недоумевали: «Когда же вы вернетесь, в конце концов?». Впрочем, точно так же нас спрашивали двумя месяцами ранее в Саратове — о том, когда же мы, наконец, улетим в эту Якутию.

После нескольких попыток оказаться на борту различных самолетов, закончившихся ничем по причине реформ в армии, мы уже почти не разбирали своих сумок и вошли в состояние нормального безразличия. Тем более, что нам все очень нравилось в Тикси: спокойная, размеренная жизнь, отсутствие суеты и каких-то неизбежных для большого города искушений, добрые, простые люди, востребованность наших сил, нашей помощи, наконец, суровая, но невероятно красивая природа Заполярья. И со всем этим нам пришлось расставаться, когда прилетел борт с самим главнокомандующим дальней авиацией РФ Анатолием Жихаревым. Генерал-майор Жихарев вместе с протоиереем Константином Татаринцевым, настоятелем храма в честь Вознесения Господня за Серпуховскими воротами в Москве, заведующим сектором ВВС России, совершали облет баз дальней авиации, вручая в дар храмам гарнизонов иконы преподобного Илии Муромского с частицей мощей. Преподобный Илия Муромский — небесный покровитель дальней авиации России. Первые тяжелые самолеты в начале двадцатого века были названы его именем, так же как и нынешние сверхзвуковые стратегические бомбардировщики Ту-160, которым нет равных в мире. Об этом говорил генерал-майор Жихарев при передаче икон в гарнизонах Тикси, Анадырь, Белая (Иркутской области): мы летели с ним. И вот, пролетев практически через всю страну, мы оказались в столице России.

Начатая 12 июля практика закончилась 3 октября. Мы привезли с собой массу впечатлений, фотографий и видеозаписей, бесценный опыт миссионерской деятельности на приходе… А также крайне острое желание вернуться обратно в Тикси. На Север. Это чувство испытывают многие люди, побывавшие в тех краях, и теперь оно нам понятно. Нам очень сильно не хватает бескрайнего неба, океана… и того особого состояния, которое дает Крайний Север. В условиях современной цивилизации, в суете, многолюдье и страшной разобщенности человек неосознанно теряет себя, а здесь, на краю света, вновь обретает, в почти буквальном смысле слова приходит в себя. Еще и поэтому, может быть, люди здесь живут очень дружно: их немного, и они очень хорошо друг друга видят. А значит, в своей суровой жизни и Бога видят лучше.

Алексей Сергеев, Александр Ефимов

Фото игумена Агафангела (Белых), Алексея Сергеева, Александра Ефимова

-----------------------------------------------------------------

[1] Святитель Иннокентий (Вениаминов), 1797-1879, миссионер, просветитель народов Сибири, Дальнего Востока и Нового Света, переводчик Катехизиса и Евангелия на алеутский и другие инородческие языки. С 1840 года — епископ Камчатский, Курильский и Алеутский, с 1868 — митрополит Московский и Коломенский. Прославлен в лике святых как апостол Сибири и Америки в 1977 году.

Французский министр иностранных дел Бернар Кушнер сделал сенсационное заявление – он впервые допустил возможность решения вопроса о создании палестинского государства напрямую Советом Безопасности ООН. Кушнер находится в Израиле вместе с испанским коллегой Мигелем Анхелем Моратиносом в рамках посреднической миссии.

Французский гость привел аргументы в пользу необходимости возобновить прямые палестино-израильские переговоры. Чтобы подчеркнуть безальтернативность независимости Палестины для установления мира в регионе, Кушнер и затронул чувствительную для хозяев тему. Если по вине Израиля, который не хочет замораживать строительство на палестинских территориях, переговоры зайдут в тупик, международное сообщество может объявить палестинское государство состоявшимся – со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями.

"Создание палестинского государства – залог мирного будущего, –  начал свою речь глава МИД Франции. – Однако международное сообщество не может быть удовлетворено возникновением в ходе переговоров долговременной тупиковой ситуации. В этой связи я считаю, что нельзя исключать возможность рассмотрения данного вопроса Советом Безопасности ООН". Испанский коллега Моратинос перечить Кушнеру не стал, по сути поддержав такую опасную для Израиля перспективу. Обоим предстоят еще встречи с премьером Израиля Биньямином Нетаньяху и главным "ястребом" правых – главой МИД Авигдором Либерманом.

Едва ли министры иностранных дел двух стран ЕС додумались до такого дипломатического виража в одиночку. Их позиция отражает дискуссию, которая началась в ведущих столицах Европы. Угнетенное положение палестинцев – одна из причин усиления исламского терроризма в Европе. А Париж и подавно вынужден считаться с позицией пятимиллионной "мусульманской диаспоры". Интересно, что призыв к ООН начать решать вопрос о статусе Палестины без согласия главных действующих лиц, если переговоры опять будут сорваны, прозвучал как раз накануне турне двух министров из уст Махмуда Аббаса, главы Палестинской автономии.

При этом очевидно: без США, главного союзника Израиля, сдвинуть урегулирование с мертвой точки не удастся. Отчаянные попытки президента Барака Обамы усадить за стол переговоров представителей двух сторон увенчались успехом 2 сентября, но были тут же сорваны прекращением израильского моратория на строительство поселений. Сейчас президент-демократ связан по рукам и ногам надвигающимися промежуточными выборами в конгресс в ноябре. Но рано или поздно ему вновь придется вплотную заняться палестинским досье. На фоне тупика в Афганистане единственным прорывом во внешней политике Вашингтона мог бы стать Ближний Восток. И Европа это отлично понимает.

У международных посредников не остается других путей давления на Израиль, кроме как угроза решить вопрос без них в Совбезе ООН. Бернар Кушнер, никогда не боявшийся сыграть на опережение, на сей раз, похоже, озвучил новую позицию Елисейского дворца. Николя Саркози, встречавшийся в Париже и с Нетаньяху, и с Аббасом, также готов войти в историю, разрешив вековой конфликт.

Олег Шевцов (Париж)

http://rusk.ru/newsdata.php?idar=44297

Амнезия Турчинова

[ Читать дальше ]

Оригинал взят из ЖЖ у pauluskp в Идиоты
Всегда невольно улыбаюсь, когда рассказываешь о своем равнодушии к политике, а в ответ слышишь: "Людей, не участвующих в политической жизни, афиняне называли идиотами". То есть, тонко намекают, что и ты идиот, если не разбираешься в сортах говна и не отдаешь предпочтение одному из них.

Умники, вычитавшие в интернетах о происхождении слова "идиот", сами не понимают, что, используя этот аргумент, фактически агитируют за аполитичность.

Да, в афинской демократии граждане, не участвующие в политической жизни, считались идиотами. Хотя тогда это слово не было оскорбительным, ну да ладно. Гражданин, не желающий участвовать в делах, от которых зависит его благосостояние, действительно идиот. Я с этим полностью согласен.

Но афинская демократия - та еще демократия. Кучка граждан распоряжалась судьбами большинства, в основном рабов. Демагоги на выборах обещали устроить в случае их избрания счастливую жизнь для всех, чтобы "у каждого было как минимум по 10 рабов".

Что интересно, рабы тоже могли участвовать в политической жизни, но только в качестве рабов - ну там флагами размахивать на митингах или агитационную литературу на улицах раздавать. И знаете, афиняне были более честными, поэтому они никогда не говорили рабам: "Ты идиот, если не участвуешь в политической жизни". Понимаете, к чему я клоню?

Конечно же, в нашей далеко не древней Украине есть граждане, благосостояние которых напрямую зависит от политики. На их месте только идиоты не будут заниматься политикой, здесь все логично, никаких вопросов нет. Но я точно знаю - от нынешней украинской политики мое благосостояние зависит в той же степени, что и благосостояние древнеафинского раба от политики граждан этого славного городка.

Раб должен добиваться освобождения и получения равных прав, но если он в своем нынешнем положении участвует в политической жизни страны, агитируя за один из сортов говна, от которого жизнь его не станет менее говнистой - он идиот. Как вариант, ему заплатили или, что случается чаще - заставили.

Поэтому я улыбаюсь когда мне рассказывают о происхождении слова "идиот".

9 ноября 2012

http://pauluskp.livejournal.com/286868.html

Из Википедии - "Идиот (древнегреческий термин) — человек, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в общем собрании граждан полиса и иных формах государственного и общественного демократического управления."

Юродивые странники Михаил и Николай. Фото: Анатолий Горяинов

Недавно, поднимаясь по лестнице в редакцию сайта «Православие.Ру», я увидел висящие на стене фотографии, сделанные в Псково-Печерском и Пюхтицком монастырях в 1980-е годы. На одной из них были запечатлены мои старые знакомцы – юродивые странники Михаил и Николай. Михаил на две головы ниже своего соседа. В ширину – такой же, как и в высоту. В жилетке и с цилиндром на голове. Смотрит на нас хитро и весело. Под длинной поддевкой скрыты ноги, ненормально короткие при нормальном торсе. Николай – со склоненной влево головой, длинными свалявшимися волосами и с взглядом затуманенным и печальным. 30 лет назад встретив этот взгляд, я сразу понял: человек, смотрящий на другого человека такими глазами, очень далек от мира сего, и не надо пытаться его вернуть в суетную лукавую реальность.

В сентябре 1980 года мы с женой приехали в Псково-Печерский монастырь и после литургии оказались в храме, где отец Адриан отчитывал бесноватых.

В ту пору каждый молодой человек, особенно городского обличия и одетый не в поношенное советское одеяние полувековой давности, переступая порог храма, привлекал к себе внимание не только пожилых богомольцев, но и повсюду бдящих строгих дядей, оберегавших советскую молодежь от религиозного дурмана. Внимание к нашим персонам мы почувствовали еще у монастырских ворот: человек с хорошо поставленным глазом просветил нас насквозь и все про нас понял. Строгие взгляды я постоянно ловил и во время службы, но при отчитке несколько пар глаз смотрело на нас уже не просто строго, а с нескрываемой ненавистью. Были ли это бедолаги-бесноватые или бойцы «невидимого фронта» – не знаю, да теперь это и неважно. Скорее всего, некоторые представляли оба «департамента». Я был вольным художником, и мои посещения храмов могли лишь укрепить начальство в уверенности, что я совсем не пригоден к делу построения светлого будущего. А вот жена преподавала в институте и могла лишиться места. Так что мысли мои были далеки от молитвенного настроя.

Мир, в который мы попали, был, мягко говоря, странным для молодых людей, не так давно получивших высшее образование, сильно замешенное на атеизме. На амвоне стоял пожилой священник с всклокоченной бородой и в старых очках с веревками вместо дужек. Он монотонно, запинаясь и шепелявя, читал странные тексты. Я не мог разобрать и сотой доли, но люди, столпившиеся у амвона, видимо, прекрасно их понимали. Время от времени в разных концах храма начинали лаять, кукарекать, рычать, кричать дурными голосами. Некоторые выдавали целые речевки: «У, Адриан-Адрианище, не жги, не жги так сильно. Все нутро прожег. Погоди, я до тебя доберусь!» Звучали страшные угрозы: убить, разорвать, зажарить живьем. Я стал рассматривать лица этих людей. Лица как лица. До определенной поры ничего особенного. Один пожилой мужчина изрядно смахивал на нашего знаменитого профессора – знатока семи европейских языков. Стоял он со спокойным лицом, сосредоточенно вслушиваясь в слова молитвы, и вдруг, услыхав что-то сакраментальное, начинал судорожно дергаться, мотать головой и хныкать, как ребенок от сильной боли. Рядом со мной стояла женщина в фуфайке, в сером пуховом платке, надвинутом до бровей. Она тоже была спокойна до определенного момента. И вдруг, практически одновременно с «профессором», начинала мелко трястись и издавать какие-то странные звуки. Губы ее были плотно сжаты, и булькающие хрипы шли из глубин ее необъятного организма – то ли из груди, то ли из чрева. Звуки становились все громче и глуше, потом словно какая-то сильная пружина лопалась внутри нее – с минуту что-то механически скрежетало, а глаза вспыхивали зеленым недобрым светом. Мне казалось, что я брежу: человеческий организм не может производить ничего подобного. Это ведь не компьютерная графика, и я не на сеансе голливудского фильма ужасов.

Но через полчаса пребывания в этой чудной компании мне уже стало казаться, что я окружен нашими милыми советскими гражданами, сбросившими маски, переставшими играть в построение коммунизма и стучать друг на друга. Все происходившее вокруг меня было неожиданно открывшейся моделью нашей жизни с концентрированным выражением болезненного бреда и беснования. Так выглядит народ, воюющий со своим Создателем. Но люди, пришедшие в этот храм, кричавшие и корчившиеся во время чтения Евангелия и заклинательных молитв, отличались от тех, кто остался за стенами храма, лишь тем, что перестали притворяться, осознали свое окаянство и обратились за помощью к Богу.

Когда отчитка закончилась, мне захотелось поскорее выбраться из монастыря, добраться до какой-нибудь столовой, поесть и отправиться в обратный путь. Но случилось иначе. К нам подошел Николка. Я заприметил его еще на службе. Был он одет в тяжеленное драповое пальто до пят, хотя было не менее 15 градусов тепла.

– Пойдем, помолимся, – тихо проговорил он, глядя куда-то вбок.

– Так уж помолились, – пробормотал я, не совсем уверенный в том, что он обращался ко мне.

– Надо еще тебе помолиться. И жене твоей. Тут часовенка рядом. Пойдем.

Он говорил так жалобно, будто от моего согласия или несогласия зависела его жизнь. Я посмотрел на жену. Она тоже устала и еле держалась на ногах. Николка посмотрел ей в глаза и снова тихо промолвил:

[ Читать дальше ]

Любовь русских людей к юродивым понятна. Ко многим сторонам нашей жизни нельзя относиться без юродства. Вот только юродство Христа ради теперь большая редкость. Таких, как Николка и отец Михаил, нынче не встретишь. Многое изменилось в наших храмах. Прежнее большинство бедно одетых людей стало меньшинством. В столичных церквях появились сытые дяди в дорогих костюмах с супругами в собольих шубах. Вчерашние насельники коммунальных квартир вместе с некогда счастливыми обладателями номенклатурных спецпайков выходят из церкви, приветствуют «своих», перекидываются с ними несколькими фразами и гордо вышагивают к «Мерседесам» последних моделей, чтобы укатить в свои многоэтажные загородные виллы…

Я не завидую разбогатевшим людям и желаю им дальнейшего процветания и спасения. Многие из них, вероятно, прекрасные люди и добрые христиане. Вот только когда я сталкиваюсь на паперти с чьими-то холодными стеклянными глазами, почему-то вспоминаю Николку с его кротким, застенчивым взглядом, словно просящим прощения за то, что он есть такой на белом свете, и за то, что ему очень за нас всех стыдно.

Где ты, Николка? Жив ли?