Раз Кубла-хан во Ксанаду
воздвиг для отдыха дворец,
гле Альф-река святую грудь
влачит каньоном на конец
земли, где ад, морям беду.

Вкруг двупять миль благой земли
меж стен да башен густо поросли:
и были там сады в цвету, и полнились арыки,
и фимиам родился, аромат не скрытый;
и были боры здесь темны ,что горы,
поляны зелены лучам дарили споро.

Но ах! там чудо-бездна обрывалась
с зелёного холма, где кедров малость!
О, глушь! столь свя`та и воспета,
как будто в млеке месяцева света
здесь дева демона-любовника зажда`лась!
И вот, из прорвы той, бурлив, неиссякаем,
земное бремя сбросив выдыханьем,
фонтан могучий вмиг было возрос
поток чей скорый поначалу снёс,
земли кусищи,-- прочь из горла ком,
как битые колосья под цепо`м,
и ,камни растолкав, враз и навеки
поток добавился в святую реку.
Пять миль петляя склоном, лесом, долом
бежала вдаль Альф-река святая,
затем достигла тёмного канона края,
отколь стекала в океан бесплодный.
Была под шум Кубла оглашена
далёким рёвом рода: "вам война!"
И тень того дворца довольства
плыла, рябилась по волнам
под смутный шум фонтана, просто
в ущелье, как полова, хлам.
Там был невиданный дотоль мираж:
дворец блистал и таял, во пустыне лёдяной багаж!

С кимвалами приснилась раз
мне абиссинка-дева,
что о Вершине Абора
святой, играла, пела.
О, если б смог я заключить
в себе стихи и песню,
чтоб чарами себя подбить,
снести стремниной  тесной--
на воздусях воздвиг бы высь
сияющую, солнцу-- гроты ледяные!
и все, кто слухом полнился, увидели: отныне
он волен, и закричали б : "Сторонись!
очей его безумных!" Волосы б неслись,
дворца вкруг трижды завитЫе;
затем я б, очи, вас навеки затворил:
дворец (и)бо росный мёд испил,
он млеком Рая напоён в пустыне.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
(сравните. это интересно, с переводом К. Бальмонта, погуглите "В стране Ксанад благословенной
Дворец  построил  Кубла Хан...", -- прим. Т.К.)

Kubla Khan 

In Xanadu did Kubla Khan
A stately pleasure-dome decree :
Where Alph, the sacred river, ran
Through caverns measureless to man
Down to a sunless sea.

So twice five miles of fertile ground
With walls and towers were girdled round :
And there were gardens bright with sinuous rills,
Where blossomed many an incense-bearing tree ;
And here were forests ancient as the hills,
Enfolding sunny spots of greenery.

But oh ! that deep romantic chasm which slanted
Down the green hill athwart a cedarn cover !
A savage place ! as holy and enchanted
As e'er beneath a waning moon was haunted
By woman wailing for her demon-lover!
And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,
As if this earth in fast thick pants were breathing,
A mighty fountain momently was forced :
Amid whose swift half-intermitted burst
Huge fragments vaulted like rebounding hail,
Or chaffy grain beneath the thresher's flail :
And 'mid these dancing rocks at once and ever
It flung up momently the sacred river.
Five miles meandering with a mazy motion
Through wood and dale the sacred river ran,
Then reached the caverns measureless to man,
And sank in tumult to a lifeless ocean :
And 'mid this tumult Kubla heard from far
Ancestral voices prophesying war!
The shadow of the dome of pleasure
Floated midway on the waves ;
Where was heard the mingled measure
From the fountain and the caves.
It was a miracle of rare device,
A sunny pleasure-dome with caves of ice !

A damsel with a dulcimer
In a vision once I saw :
It was an Abyssinian maid,
And on her dulcimer she played,
Singing of Mount Abora.
Could I revive within me
Her symphony and song,
To such a deep delight 'twould win me,
That with music loud and long,
I would build that dome in air,
That sunny dome ! those caves of ice !
And all who heard should see them there,
And all should cry, Beware ! Beware !
His flashing eyes, his floating hair !
Weave a circle round him thrice,
And close your eyes with holy dread,
For he on honey-dew hath fed,
And drunk the milk of Paradise.

Samuel Taylor Coleridge
1798.