Вот интересно, чем крыли крыши в дворянских домах во времена Пушкина А. С.
http://photo.i.ua/user/165633/38582/9740770

Утончённость ещё не доказывает ума. Глупцы и даже сумасшедшие могут быть удивительно утончёнными.    (А.С.Пушкин)

Документальный фильм Майкла Бекльхаймера «Пушкин – наше всё» был представлен в Пушкинском Доме 6-ого июня 2014 г. в честь Дня рождения Александра Сергеевича Пушкина и Дня Русского Языка. Режиссер искал ответ на главный вопрос: в чем же заключается феномен Пушкина, почему после его смерти в 1837 поэт остается самым читаемым автором в России... Статья системный разбор   Пушкин — наше всё / Pushkin Is Our Everything

Я вёл свой род от Рюрика. Писцы, коих лечили в этой же палате, твердили, что мой предок под уздцы подвёл коня бухой варяжской знати. А знать та знать не знала ни меня, ни род мой конокрадов из Тюмени. Им только дай усесться на коня и радостно скакать к ебене-фене.

Их главный конунг, значитца Олег, свекольным рылом изрыгая мат площадный, решил коня объездить имярек. И лезет тушею на круп лошадный.  

С отверзтым ртом я летописцам внемлю:  Олег  не с той ноги встал в стремено и так с размаху ёбнулся о землю,  как могут ёбнуться ну разве что в кино. Лежит плашмя - фатальная поломка.  И всякий протрезвел окрест  варяг: "Что рассказать нам конунга потомкам?! Что он нажрался – и с коня хуяк?!" 

"Да и потомков нет. Был молод  конунг, страдал заболеванием крестца. Он двигался на жонке every morning, да только всё без должного конца". 

Но кое-как восстановили орднунг – и подозвали Нестора-писца. 

"Смотри, писец, песец Олегу. Жалко, но что попишешь?! Резвый был юнец. Гляди! История – о двух концовках палка, а надо, чтобы был один конец. Вот тот конец, который вижу я: Олег в зените славы обретался, вела на юг его мирская колея. Как вдруг из черепа, что под ногой валялся, его язвит хазарская змея. Для виду наш Олег ещё потрепыхался – и всё, трындец! Ни славы, нихуя. Последнее писать не надо, Нестор. А чтоб в гробу коловращался Ежи Лец, блюди иносказаний славный вектор. Всё понял? Ну иди, пиши, писец".

"А как же род продолжить?"

"По закону о праве сильного – кто конунга убил, тому и править от Невы до Дона, тому и ублажать Олегову матрону. Эй, лысый пень!  Поди найди гондона, кто тут коня Олегу подводил".     

«Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, - и такова ее вечно-новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладкому уверению и погружаемся духом в ее божественное красноречие».

Пушкин А.С. Полн. собр. соч. В 6-ти тт. Т. 5. М., С. 339.

Пушкин:
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501

Маяковский:
2 46 38 1
116 14 20!
15 14 21
14 0 17

Есенин:
14 126 14
132 17 43…
16 42 511
704 83

170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02

Веселые:
2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!

Грустные:
511 16
5 20 337
712 19
2000047

                 "И вырвал грешный мой язык"

                                        А.С.Пушкин

В портвейне плавал клок волос.

Был харабат и свальба слёз.

А ты лысел от пьяной страсти.

В полях крепчал Иван- мороз.

.

Соля бюджетные приварки,

дебелый негр "слезу татарки"

нелепо вылил на мороз.

Нам было голодно и жарко.

.

Во сне, осиновой сосне,

столбил болото финский Моск.

Ты был семитом бесноватым

и крал, босой, синайских коз.

...........................................

Страна дарила стопки проз,

а ты себя морил за рифму,

сливал в пески цистерны слёз,

а негр с ничтожнейшей ширинкой

везде шукал себе привоз.

Скупой портвейн ,"слезу татарки"

ты пил на зиккуратах грёз.

................................................

Ты применял Сатурна маски,

в стакане прятал красный нос,

ты жаждал сала,

                        женской ласки,

а с Неба- ангелов колхоз,

что разметал неверья мяту

и перцем

              к языку прирос.