Познанья древо даровало также разум.
Вот потому увёл нас из Эдема
запретный плод, его бы
вначале высушив, да размолоть помельче
дабы щепотками, приправу, принимать.
Возможно, Бог планировал попозже
нас ознакомить с наслажденьем новым.
Мы натолкали рты сполна,
давились им, а "если", "как" и "но"
не принмали во вниманье.
В великих дозах плод токсичен; фимиамы
бурлили в наших головах, вовне,
-- их туча плотная стальной стеною
нас разделила с Богом, что был Раем.
Не то, чтоб Бог был неразумен-- разум
в избытке явном тиранией стал
и заключил нас в собственные рамки, в ячейку, стены
которой отражали наши лица. Бог
живёт потусторонь зеркал,
но в щели между стенами и грунтом,
он всё ж сочится внутрь отцеженным сияньем,
лучинами огня, чудно`й музы`кою, что слышима--
и нет её, и снова.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Contraband

The tree of knowledge was the tree of reason.
That's why the taste of it
drove us from Eden. That fruit
was meant to be dried and milled to a fine powder
for use a pinch at a time, a condiment.
God had probably planned to tell us later
about this new pleasure.
We stuffed our mouths full of it,
gorged on but and if and how and again
but, knowing no better.
It's toxic in large quantities; fumes
swirled in our heads and around us
to form a dense cloud that hardened to steel,
a wall between us and God, Who was Paradise.
Not that God is unreasonable – but reason
in such excess was tyranny
and locked us into its own limits, a polished cell
reflecting our own faces. God lives
on the other side of that mirror,
but through the slit where the barrier doesn't
quite touch ground, manages still
to squeeze in – as filtered light,
splinters of fire, a strain of music heard
then lost, then heard again. 

Denise Levertov