А пчёлы- будто мыши,
им серый цвет к лицу,
они в соцветья дышат,
танцуя дрицацу,
на малахольном луге
в победном том маю`
танцуют буги-вуги
и песенку поют:
они ещё не мыши
чтоб зёрна подбирать.
Борей им в шёрстку дышит:
"Есть время поиграть".

А мыши- будто пчёлы:
горазды пожужжать,
затёрли мёдом щёлы,
затарили кровать,
из полотенца свили
вощёную чалму,
с акулами под килем
затюкали Му-му.

На чёрной нитке лётчик
над крышей пролетит,
найдёт любви источник-
и кошку посвятит
в премудрости охоты
на зубоскалок-пчёл,
что до седьмого пота
распелись ни о чём.

Завыл безмолвный дворник,
завёл себе кота
в немыслимом уроне
под тяжестью креста.
А барыня пьёт кофий,
Герасима журит,
которому не "пофиг",
в чьём сердце- райский крин,
а в голове- собачий
такой короткий хвостъ,
который ночью плачетъ,
а въ горле -рыбья костъ.
И хнычется Голгофа,
притих Ерусалим:
скрипит под бабой софа,
которой свет немил,
которую до смерти
замучили клопы.
А сучка мордой вертит:
-Хозяин, надо плыть.

Приснится бабе дворник:
наутро глянет- пол
черней святой вороны,
вынослив словно вол!
Вперёд ногами тётку
на свадьбу унесуть
к заветному истоку,
где хлещет жизни суть...

...А пчёлы-недотроги
зайдут на чай к мышам:
тогда почиют боги
и отрастёт душа.