Как мы познакомились с И.И.Павловым.

 Это было 4 марта 2007 года. Мы, человек 15 представителей одесской интеллигенции собрались по приглашению известной немецкой танцовщицы Каролы фон Хердер в ее пятикомнатной большой квартире, находившейся в старом доме, расположенном наискосок от Кирхи, чтобы помянуть Николая Васильевича Гоголя в годовщину его смерти. 

Самым старшим среди присутвовавщих был поэт Игорь Иванович Павлов. Познакомились с ним. На просьбу моей жены Нины почитать свои стихи Павлов ответил:«Сегодня не мой день». Он был не многословен, вел себя очень скромно, просто. О чем мы беседовали на вечере с Игорем Ивановичем Павловым я не помню. Но он на нас произвел впечатление необычного человека. Чувствовалось особое отношение к нему молодежи и самой хозяйки дома.

Как поминали Гоголя. На небольшом столике стояло душистое домашнее вино, на тарелках – бутерброды с салом, с брынзой, соленые огурцы. Был пирог с грибами, какой любил Гоголь. Из зубчиков чеснока на столике выложили слово «Гоголь».

Мы с Ниной принесли с собой том посмертного издания Гоголя с его Завещанием, открытки с репродукциями его портретов, копию моей работы с картины украинского художника Пимоненко «Святочное гадание», изображающую двух молоденьких девушек в украинских национальных одеждах, гадающих по тени на стене.

Пили вино, закусывали бутербродами, пирогом и варениками с творогом, картошкой. Каролла символически обошла  всех по кругу, обмакивая очередной вареник в сметану и бросая его в открытый рот очередному гостю. Это вызывало всеобщий смех. Все помнили          героя Гоголя - Пацюка, у которого вареники летели в рот сами.

При горящих свечах Игорь Иванович читал Завещание Гоголя, отрывок из Мертвых душ… Карола цитировала запомнившиеся ей отрывки из Гоголя по памяти! Под гитару пели украинские народные песни. Присутствовавший здесь автор прочел свой рассказ о посещении дома Гоголя  в Одессе. Три девочки – ученицы Каролы танцевали танец «Майская ночь», а зрители пытались угадать по танцу, кто из девочек изображает ведьму. Потом танцевала и сама Корола.

Мы с Ниной ушли в половине второго ночи. Шли до своего дома пешком.

Впоследствии, когда встречались с Павловым, он приветливо с нами раскланивался.

Раньше слышали что-то из стихов Игоря Ивановича в исполнении поэтессы Галины Маркеловой. Теперь, когда вышла его книжка, получили возможность познакомиться с ним как с поэтом. Вчера вечером с Ниной по очереди читали вслух его стихи.

Как магнитом меня притягивают необычные люди,  да и сам я, как говорят друзья, - "белая ворона". Но тогда у Каролы Игорь Иванович "не раскрылся", не захотел поговорить о своем творчестве, почитать свои стихи - "сегодня не мой день", а больше случая получше его узнать не представилось - ходили мы разными путями. 

Теперь его книжка стихов - это откровение для меня: настоящий поэт, уникальный, неповторимый человек.

Приведу его стихотверение.

КАРМЕН РИЭРЕ

                                      "Дорогая, сядем рядом,

                                       Поглядим в глаза друг другу"

                                                                      С.Есенин

Ты мне скажешь в этот вечер,

Что изюм не так коричнев,

Что мой дом не так беспечен,

Поцелуй - давно привычен,

Упрекнешь, что мало значишь,

Для ленивца и бродяги,

Отвернешься и заплачешь

В мои белые бумаги.

Ты мне скажешь, что сегодня

Нет того, что было прежде,

Что пора увять бесплодно,

Что пора уйти надежде,

Что ничто не учевидно

И ничто, увы, не ново,

Что о прошлом плакать стыдно,

Ибо жили бестолково.

Что же я тебе отвечу?

Обниму, прижму шутливо

И скажу чистосердечно: 

- Ты права. И ты красива.

Улетело наше лето,

Отшумели. Отшутили...

Не расстались! И об этом

Я скажу в высоком штиле:

- Дорогая! Ваши плечи

Пахнут утренним туманом.

А когда-то наши встречи

Пахли снегом и обманом.

Это значит - мы коснулись

Некой тайны... Нежной тайны...

Это значит - ветры с улиц

Преднамеренно случайны.

Это значит - мы любили,

Это значит - мы летели,

Это значит - нас забыли

Снегопады и метели.

Это значит - я опрпавдан.

Это значит - все по кругу...

"Дорогая сядем рядом,

Поглядим в глаза друг другу!".

Поминали Игоря Ивановича на 9-ый день со дня смерти во Всемирном клубе одесситов. Выпивали, закусывали. Галя Маркелова обвела весь зал взглядом и тихо говорит, как бы обращаясь к Павлову: "Игорь, мы поминаем тебя лучше, чем ты жил". Вот окончание одного из его стихотворений% "Что-то нынче не спится... Поесть бы...

Ниже привожу несколько фотографий с того вечера у Каролы фон Хердер. Это не все, что я снимал.  Надо напечатать и остальные.

Успенский В.Н.

Весь мир ему да будет домом

"Вечерняя Одесса", №83 (9609) // 09 июня 2012 г.

 Игорь Павлов

 Ушел из жизни поэт с глазами врубелевского Пана, лицом схимника и осанкой поручика — Игорь Павлов: 7 июня мы проводили его в последний путь...

 Плакали оттого, что любили и расстались, и что его будет недоставать. Жизнь его оказалась долгой — 81 год. Как никогда, поняли: всему придет конец, даже хорошему человеку. Гражданскую панихиду устроили в знаменитой Кирхе — евангелически-лютеранском кафедральном соборе Святого Апостола Павла. Проповедь и заупокойную молитву произнес, под колокольный звон, епископ Уланд Шпалингер.

 Этому храму Игорь Павлов не чужой. В 1965 — 1968 годах творческая интеллигенция Одессы мужественно противостояла намерению властей стереть Кирху с лица земли, и Павлов был в первых рядах борцов, вместе с художником Олегом Соколовым, пианистом Юрием Диким, поэтом Хаимом Токманом и другими. Кирха стала символом сопротивления порядочных людей тоталитарному режиму. А буквально за несколько дней до кончины Игорь Иванович, по свидетельству поэта, физика Гали Маркеловой, твердо сказал: «Я — лютеранин». Хотя, говорят, был крещен в православной церкви...

 «Его выгнали со второго курса РГФ, — вспоминает Галя Маркелова, — потому что выяснилось, что он говорит по-немецки лучше преподавателей. И НКГБ сразу раскопал, что Павлов, по бабке с материнской стороны, — фон Лемке, из остзейских баронов. А я уже в 70-х выяснила, увлекшись составлением родословных, что был в Одессе статский советник Павлов — его дед. Вот этот испуг юности, репрессия в университете, навсегда рассорил Игоря с властями и официозом».

 Игорь Иванович был, что называется, из породы «городских сумасшедших»... но четко мыслящим, трезвым и слегка ироничным в характеристиках, внешне невозмутимым в реакциях. Во всяком случае, таким его помню я. Трудно вообразить себе человека более неофициального! «Человек без прописки». И без прочей документации, закрепляющей социальный статус гражданина. Как характеризовала его мироощущение писательница Ольга Ильницкая: «Весь мир мне — дом».

 «Он был очень веселый человек! Спроси у его крестницы Аси: она с ним дружила, считая духовным отцом, я-то — биологический, — улыбнулся на мои расспросы художник и поэт Игорь Божко, рассказывая о совместных с Павловым «приколах» в художественной мастерской. — А знаешь, он недавно высказывал мне намерение перейти в своих стихах на украинский язык: он его знал прекрасно!».

 «Он был именно одесский поэт, хотя и родился в селе Усатово, — рассказывает поэтесса Анна Стреминская (Божко). — По его же признанию, почти никогда из Одессы не выезжал. Трудно себе представить современного поэта, не бывшего в Киеве или Москве, не ездящего на фестивали, не гоняющегося за наградами, не стремящегося к членству в каких-либо союзах. Именно таким поэтом был Игорь Иванович.

 Он был поэтом в таком смысле этого слова, когда оно, скорее, воспринимается как диагноз. Почти ничего другого он не хотел, да и не умел, делать, всю жизнь писал стихи, иногда подрабатывая сторожем в библиотеке или выполняя заказы как художник-оформитель. Жил он, «как птица небесная», не особенно заботясь, «что есть, что пить и во что одеться». Все это ему предоставляли друзья. Пословица «не имей сто рублей, а имей сто друзей» прямо относилась к нему. Ему не давали пропасть, не оставили его и в последние дни, когда он попал в больницу с обширным инсультом.

 Было в нем что-то неистребимо детское. Был невероятно доверчив, вследствие чего и потерял свою маленькую квартирку напротив «Привоза», написав генеральную доверенность на имя аферистки. В спорах он всегда входил в какой-то подростковый азарт. Я, шутя, ему говорила: «Игорь Иванович, вам десять лет!». «Неправда, одиннадцать с половиной!», — запальчиво отвечал он.

 Когда у него еще была квартирка, то там могли жить девушка, сбежавшая от властной мамаши, странствующая монахиня, бомжи, которых он приютил. Я глубоко уверена, что Одесса без него будет совсем другим городом»...

 ..Из упомянутых друзей первейший, за последние, почитай, полтора десятка лет, — архитектор Константин Британов, взявший на себя полную заботу о поэте: существе, что уж таить, сложном, непредсказуемом и капризном. Взял на себя, потому что пленился стихами. Случай, скажу вам, прямо-таки из эпохи Ренессанса. А когда Павлова не стало, Константин немало хлопотал, преодолевая бюрократические рогатки: поднял все доступные государственные архивы, чтобы доказать, что родственники Игоря Ивановича покоятся на Втором христианском кладбище, и добиться подзахоронения. Там и похоронили, после отпевания в православном кладбищенском храме, Павлова: рядом с его мамой, на 26-м участке старого кладбища.

 Покуда Игорь Иванович был жив, участие в нем проявила также игуменья Серафима, дав согласие забрать его в монастырскую богадельню ради специального ухода... но не успели: Игорь Павлов скончался.

 О «квартирке» — «центре поэтической вселенной Одессы» вспоминала Галя Маркелова накануне прощания с Павловым, на заседании кружка «Зеленая лампа» во Всемирном клубе одесситов. Это была их, шестидесятников, романтическая юность. «Игорь Диваныч», восседающий на диване чуть ли не двадцатых годов, с полочкой для слоников и коммунальными клопами; дамские коктейли из «Ркацители» и «Биомицина» (для нынешнего поколения: марка «Бiле мiцне»), которые умел замутить «Сатирыч» и «Занудыч», как еще именовали Павлова... и стихи, и споры! Поэты Борис Нечерда, Ефим Ярошевский, Анатолий Гланц, Владимир Домрин, Морис Бенимович... Художники: будущие «мамаи» Маринюк, Басанец, Стрельников; Сычев и Хрущ; Серафим Чаркин, Михаил Черешня. Да хватит ли газетного листа — перечислить всех!..

 Ныне те из них, кто «далече», откликнулись, оказали помощь. Из США — инженер, филолог, поэт Гирш Резников; из Государства Израиль — раввин Гершон Берман...

 «У него было мифологическое сознание, он постоянно что-то придумывал и в этом жил», — сказала о Павлове Ольга Ильницкая и поведала удивительную историю, которая произошла в Москве. «Он и Она» прожили вместе сорок лет. Затем «Она» пожелала эмигрировать, «Он» же ни в какую не хотел, — пошли конфликты, кончилось разрывом. Полтора года они не виделись. И однажды Оля Ильницкая, по телефону, «Ему» в утешение, прочла стихотворение Игоря Павлова:

 Слушай, Галя, жизнь — плохая. 

Приходи на чашку чая.

Хоть в халате, в бигуди, —Приходи!

...Приходи сидеть, скучать,

Жесткий бублик в чай макать.

 Вскоре Ольге позвонил тот человек. Весть была поразительной. «Он» набрал «Ее» номер и, умоляя: «Только не клади трубку!» — прочел стихотворение Павлова. Короткие гудки. А через сорок минут «Она» стояла на «Его» пороге. В домашнем халате и тапочках (через всю-то Москву). Вошла... и осталась. Уже два с половиной года они снова вместе.

 «Его какие-то записи на случайных клочках... Коробка из-под телевизора, набитая рукописями, которые он постоянно теряет, нисколько ими не дорожа...» — это еще прижизненные одесские легенды о Павлове, нечто вроде «наволочки Хлебникова».

 Но... наконец-то из киевской типографии прибыл тираж: 500 экземпляров. Избранные стихотворения Игоря Павлова помещены в 132-страничный сборник «Акаций белое вино». Издатель — «Порты Украины» (главный редактор — Константин Ильницкий). Ах, не успел поэт увидеть эту книгу.

 Над книгой трудился журналист, поэт Марк Эпштейн. «Месяца полтора назад, — сказал он мне, — говорил Игорь Иванович о том, как жаль ему, что не случилось в его жизни хорошего литературного критика и серьезного, нелицеприятного разговора о стихах. Критиков настоящих сегодня днем с огнем поискать. А ведь стихи Павлова — продолжение русской поэтической традиции. Но корректным разбором стихотворчества никто теперь не занимается. Игорь Иванович ведь не боялся, что его будут ругать, — ему хотелось честного разговора!».

 «Это — русское слово, — вторит Галя Маркелова, которая настойчиво проталкивала в творческой среде Одессы идею издания сборника Игоря Павлова. — Нет, не тот русский суржик, за который все «борются». Это — прекрасный русский язык «последнего барона фон Лемке»!».

 Тина Арсеньева

Презентация книги Игоря Павлова

«Вечерняя Одесса», №85—86 (9611—9612) // 14 июня 2012 г.

 В среду, 13 июня, в помещении Всемирного клуба одесситов (ул. Маразлиевская, 7) состоялась презентация книги «Акаций белое вино» Игоря Павлова — одного из лучших поэтов Одессы, который совсем недавно ушел от нас. 

 Ему так и не довелось подержать свою книгу в руках. В день, когда верстку отослали в типографию, Игорь тяжело заболел. В день, когда поэта хоронили, типография отправила тираж в издательство. Опоздали всего на несколько дней... 

 Долгие годы он и не помышлял о книге, из чего отнюдь не следует, что он не думал о ней. Просто его не особенно заботила собственная литературная судьба: еще одно проявление «безбытности» Павлова, с чем согласятся все, близко знавшие его. Он был поэтом «par excellence», для которого ничто, кроме Слова, не имело особого значения. У таких поэтов вообще плохо с публикациями: им трудно поставить точку, перестать работать над текстом, даже если этому тексту десятки лет. 

 Он говорил, что хотел бы достойной профессиональной критики. Его никак не устраивал комплиментарный тон дружеских отзывов. Он обладал камертонным поэтическим слухом, не приемлющим ни фальши в стихах, ни лести в общении. И если поэт — это метафора, то Игорь Павлов — большой поэт. 

 Эта книга опоздала. Она уже не порадует автора. Но этому городу, думается, она очень нужна — пока живут в нем пишущие и читающие. Не станет их — зачем нам Одесса? 

 Книгу издало издательство «Порты Украины», к сожалению, небольшим тиражом. Ценителям поэзии стоит поспешить с ее приобретением.

 Марк Эпштейн