В Германии я прожила почти три года на рубеже тысячелетий.
Житие-бытие, центром которого была учеба в
престижном университете, протекало в маленьком городке Франкфурт-Одер.
Городок был расположен на берегу живописной реки Одер, прямо на границе с
Польшей. Населен он был преимущественно «ossie», как презрительно говорят западные немцы про восточных, и студентами. Немецкое разделение на Восток и Запад отдаленно напоминает наши украинские политические страсти, но господствует один великий немецкий язык, и потому противостояние не такое острое. Восточные немцы по сравнению с западными менее обеспечены и более хмуры. Но в Франкфурте это вообще доходило до крайностей, потому что большинство амбициозных людей уехало в Берлин и западную Германию, а там остались в основном те, кто предпочитали жить на социальные пособия. Они были крайне недоброжелательными к студентам-иностранцам, по крайней мере, я
именно так это ощущала. В учебе в университете была одна важная загвоздка. Обучение было рассчитано
на два года, а стипендия на один. Потому в течение второго года приходилось очень сильно напрягаться в борьбе за деньги.
Чтоб как-то поддержать свое существование, мне приходилось подрабатывать в
Берлине. Добраться до Берлина можно было за 1,5 -2 часа зеленой электричкой региональной железной дороги, на которой красовались гордые цифры RB (Regional Bann). Поскольку ездить в Берлин приходилось часто, электричка прочно вошла в мою жизнь.
По ней можно было сверять часы. Точность немецкого транспорта меня всегда
поражала. Трамваи во Франкфурте ходили всегда по расписанию, минута в минуту,
секунда в секунду. То же самое касалось и электрички. Один раз за три года
поезд опоздал, и это было большим событием в жизни Франкфурта.
В поезде были предусмотрены интересы всех граждан. Вагоны были как для
курящих, так и для некурящих пассажиров.
В курящие мне было заходить страшно, так как в них всегда стоял такой крайне
неприятный никотиновый дух с примесью перегара. И личности ездили в основном соответствующие – нечистоплотные, в грязных ботинках, с жирными волосами, курящие и пьющие. В некурящих вагонах пассажиры были более разнообразными, хотя их можно было разделить на несколько категорий.
Первая – добропорядочные бюргеры. Светловолосые или рыжеволосые мужчины с животиком и пшеничными усами. Женщины в традиционных немецких брюках – широких и коротковатых, что уродовало даже неплохую фигуру. На низком каблуке и с короткими стрижками, многие с химической завивкой, что делало их похожими на отцветавшие одуванчики. В ношении исключительно низких каблуков в Германии есть целая философия, которой когда-то поделился со мной знакомый немец.
- Когда-то в Германии была мощная кампания против ношения обуви на высоком
каблуке, якобы она вредит здоровью. И вообще, если девушка красивая, то она
красивая и на низком каблуке. Зачем ей высокие?
Немец был убедителен. Он даже и меня отчасти переубедил.
Вторую категорию пассажиров представляла молодежь. Немецкая молодежь
выглядела и вела себя вызывающе. Волосы
кислотных оттенков, короткие стрижки, пирсинг в губах, на языке, на
бровях, в носу, грубая речь, расхлябанная одежда. Немецкие подростки составляли
разительный контраст с добропорядочными местными бюргерами. Девушки, казалось,
специально уродовали себя короткими стрижками и страшными «химическими»
оттенками волос – фиолетовыми, белыми, иссиня-черными, и они были очень
грубыми, как в речи, так и в поведении. Если в вагон заходило человек десять
подростков, то находиться там было просто невозможно, и лучше всего было
перейти в другой вагон.
Самой благостной и спокойной категорией были студенты и профессоры, которые
иногда ездили на лекции из Берлина во Франкфурт. Они обычно садились в поезд с большим рюкзаком, неизменной бутылкой воды и книжкой (тогда еще лэптопы не были так популярны).
Настоящим испытанием для меня была работа в берлинской гостинице на
завтраках, которые начинались в 7 утра. Поскольку мне отчаянно нужны были деньги на оплату жилья и на пропитание, я не могла отказываться от этой работы. Но чтобы начать работать в 7 утра, мне надо было выехать в Берлин в 5, а встать в 4 утра! Это было на грани моих возможностей. Я вставала как зомби, умывалась, выпивала кофе и шла на поезд.
Еду в такое время мой организм просто не принимал. До вокзала можно было
доехать трамваем за 5 минут, но трамваи в такую рань еще не ходили. Потому надо было идти минут пятнадцать по спящему пустынному городку, сквозь тьму и
утренний холод, вдоль шоссе, где даже машин в то время особо не ездило. Я шла
механически, в то время как разум продолжал еще спать.
В поезде моим единственным желанием было отключиться и хоть немного
продлить сладостное ощущение сна. Но заснуть удавалось только минут на
двадцать. Затем на станции Фюрстенвальде в поезд набивалось множество
добропорядочных немецких граждан, которые работали в Берлине каждый день. Они заходили в поезд загадочно свежими и активными – как им удавалось высыпаться, для меня до сих пор остается загадкой.
Дамы бальзаковского возраста объединялись в стайки и радостно и громко
щебетали, перебивая друг друга. Соответственно, спать я уже не могла. Кроме
того, они еще и читали газеты. Как можно было читать газеты в 5 утра? –
раздраженно думала я, и мои покрасневшие глаза автоматически закрывались. Но ум против своей воли улавливал оживленную немецкую речь и уже не мог погружаться в сон. Когда поезд начинал ехать по Берлину, пассажиропоток резко возрастал, и заснуть было уже вконец невозможно.
Промучившись часа полтора, я выходила на станции «Зоопарк» (Zoologische Garten) в западном Берлине и обреченно плелась в свою гостиницу. Формой одежды были черные брюки, белая блузка, жилетка и красная бабочка. Я ужасалась своему мертвенно-бледному отражению в зеркале, что еще более подчеркивалось белой блузкой. В раздевалке не
было даже предусмотрено шкафчиков, и потому у меня не раз крали мелкие деньги. - Moechten Sie Kaffee oder Tee? (Вы хотите чая или кофе?) - услужливо склонялась я над сонными постоятелями
гостиницы
- Kaffee, bitte, - говорили они с
придыханием, и видно было, что кофе им сейчас нужно также сильно, как и мне.
Отмучившись три часа, я могла поехать домой. Обычно мне бывало так плохо,
что в поезде я засыпала сидя, как только садилась на свое место, несмотря на
разговоры вокруг, дневной свет и так далее. Я просто отрубалась.
