Человек творческий сегодня, вчера, завтра, всегда – это неутомимый романтик, одиноко бредущий своей дорогой. Осенний неприветливый ветер треплет полы его потертого плаща, явно одетого не по погоде.  В руках он бережно несет превосходной работы портрет девушки. Лик посетившей Музы? Случайно схваченный в толпе образ? Идеал вселенской красоты?  Ради его завершения он сидел долгие ночи при свете свечей, ради работы красками высокого качества он отказывал себе во многих удовольствиях. На губах художника промелькнула еле заметная улыбка. Такая бывает у людей, которые довольны выполненной работой. За спиной раздался стук копыт. Эскорт из городских повес и прожигателей жизни ехал в соседнее имение на праздничный прием. «Господа, не кажется ли вам, что эта картина достойно украсила бы гостиную хозяйки? Ах, какой чудесный сюрприз получится! Эй, человек, что ты хочешь за работу?»

Художник, не сбавляя шага, отвечал: «Картина не продается».

«Как же так?» - раздается в толпе среди смеха и песен. «Да чтобы вещь и не продавалась? Нет ничего во всей округе, чтобы я, да и не мог себе позволить!» «Человек, мой князь жалует тебе кошель серебра» «Картина не продается» - художник решительно поправил ремень сумки. Смолкла лютня. Прекратилось шутовство. В толпе подымается шепот. «Замечательная работа. Девушка словно светится» «Полотно как будто живое. Вы согласны?» «Знакомые до боли глаза. И такая манящая улыбка»

Интерес к картине нарастал. Сопровождаемый восторженными отзывами и вздохами, художник выбрался из толпы. Вдогонку ему слуга в отчаянии прокричал совершенно баснословную сумму. Неужели они, несведущие гуляки, готовы потратиться? Неужели красота и в самом деле стоит таких денег? Он в нерешительности остановился.

«Скажи, князь. Эта девушка для тебя многое значит?» «Больше жизни. Я буду искать земной образ этой красоты» Отчасти искренне… Вздохнув, художник бережно передает картину всаднику и идет дальше. «А деньги! Деньги же возьми!» - кричали из толпы. Он уже их не слышал. Воспоминания о работе согревали душу. Он помнит каждый штрих, каждое прикосновение кисти к холсту. Образ девушки стоял перед глазами, танцевал в пламени свечей.  Художник запахнул полы тонкого потертого плаща и увереннее зашагал в круговороте осенних листьев.

Курение. Поиск прибежища 

Курение - поиск прибежища от самого себя. В моменты курения мы лишены возможности воссоздавать истинную картину происходящего. Растворяя себя в табачном дыму, уходя с того уровня сознания, на котором находимся, мы отправляемся на перекур, ниже - в бессознательное. На краткое время мы вступаем в расслабленное самозабвение, отдыхая от самости эго, от своего напряжённого "Я".

Сигаретный дым - буферная зона между нами и тем, что происходит. Не имея возможности жить непосредственно, мы создаём буферную зону, укрытие, занимая себя механичным повторением тех или иных действий, обусловленных нашими привычками и пристрастиями. Пока мы вдыхаем и выдыхаем сигаретный дым, создаются паузы в потоке мыслей, дающий возможность уму, пользуясь опытом из прошлого, отыскать ответ на новую ситуацию. Это делается совершенно незаметно для тех, с кем мы курим, но ещё менее заметно это для нас, так как внешне мы увлечённо делимся впечатлениями, воспоминаниями, мнениями и тому подобное. При этом, пребывая в самозабвении относительно настоящего мгновения, неощутимо для себя мы подавляем в подсознание раздражение, недовольство, тревоги и опасения. Таким образом, мы уводим себя всё дальше и дальше в незначительное, суетное, забывая о себе.

Но в любой момент мы можем создать для себя возможность курить, не уходя в бессознательное. Для этого, когда мы курим, нам необходимо осознавать всё, что происходит с нами внешне: о чём мы говорим, как мы говорим, что происходит между нами и другими людьми. При этом мы помним себя, мы видим, как происходящее отражается в нас, мы наблюдаем свои внутренние состояния. И это не является напряжённым контролем ума - в такие моменты мы присутствуем здесь и сейчас. Мы аллертны, бдительны, не механичны, не рефлекторны - мы осознанны, а значит, жизненны. В такие мгновения мы способны видеть и исследовать свои чувства, мысли, эмоции, приходящие от момента к моменту. 

В процессе исследования мы будем осознавать с первого мгновения начало зарождения желания взять в руки сигарету. И нам откроются его мотивы, которые могут быть различными в определённые моменты нашей жизни. Среди них мы встретимся с желанием отвлечься, стремлением переключиться с одной деятельности на другую, невозможностью начать что-либо делать не покурив. Также мы можем, делая что-либо, - думать о том, чтобы поскорее закончить это дело и покурить. А можем открыть свою зависимость от приходящих к нам людей, где мы возбуждаемся от одной только мысли, что сейчас кто-либо придёт, и тогда мы будем правомочны разделить с ним ритуал курения.

Мотивы, побуждающие нас курить, различны, но куда бы мы ни обратили свой взор, курение - есть зависимость, а значит ограничение нашей жизни. Эта привычка не безопасна, причём не только для нас, но и для окружающих, которых мы, по сути, избегаем, пропадая во внутреннем самозабвении, отдаляясь, таким образом, от себя и тех, кто рядом.

Становясь внимательными и чувствительными к нашему желанию курить, мы наблюдаем его на всём пути с момента зарождения. Мы сопровождаем вниманием всё, что делаем с сигаретой в руке и всё, что сигарета делает с вами. Если при этом мы не производим никаких умозаключений, выводов и оценок, у нас рождается безотносительное, уважительное внимание ко всему, к чему мы пристрастились. И тогда наша осознанность растёт, освещая нашу жизнь, освобождая нас от всего наносного и заимствованного, и оставляя в ней только то, что происходит осознанно, согласно нам самим.

Кто сказал, что с личностью общаться, ну, вроде, по полю гулять? Да, ничего подобного! Вот, к примеру, Анатолий Борсюк: фальши и расхлябанности не приемлет и не простит. Ни себе, ни прочим. И не упустит случая высмеять их со свойственным ему незлобивым цинизмом. Так что беседа с ним — творчество в чистом виде… Анатолий Борсюк: «Я, действительно, творческий человек» — Что интереснее процесс или результат? — Процесс, конечно интереснее всего. Ведь результат, обычно, на столько далек от ожидаемого, что кроме разочарования ничего особенного и не вызывает. На улицу выйдешь, все на тебя смотрят и думают: какой же ты… — Узнают? — 12 лет еженедельно появляться, конечно, узнают. Но угрызения совести по-прежнему посещают, если неудачная программа. Хотя понимаешь, что — коллективное творчество и не все от тебя зависит. А много чего и не зависит. Я никогда не любил коллективное творчество. Там размывается и замысел и ответственность.

— Что привлекает Вас в профессионалах?

— Прежде всего, их немногочисленность. Человеческие достоинства? Бывает профессионал замечательный, а человек — дрянь.

— Профессионал — это человек, который с осторожностью и уважением относится к тому, что он делает… Не от боязни, а от нежелания сделать плохо, неправильно…

— Может быть. Хотя, я думаю, это, скорее, признак порядочного человека. Всегда вспоминаю в связи с этим Паустовского. Качество, которое он больше всего ценил в людях — это деликатность. То, что напрочь сейчас отсутствует на телевидении.

— В документальном кино Вы начинали с таких личностей, как Козловский, Вавилов, Макаренко…

— Да. Меня люди всегда интересовали. Персонажи. Личности. Я подбирал их на свой вкус. Когда пришел на телевидение после научно-популярного кино, пытался тем же самым заниматься — искать личности, рассказы которых могли бы быть полезны для смотрящих. К сожалению, на телевидении совсем другие задачи. Но я никогда не ломал стены, не добивался. Никогда не был классическим диссидентом. Скорее, с сарказмом и некоторым цинизмом относился к тому, что происходит. Если бы то, что я делал, нельзя было делать, мне бы не дали очень легко. Значит, это было еще кому-то нужно кроме меня.

— Помогло умение спрашивать, умение дорожить словом?

— Скорее, это черта характера. Я спрашиваю только то, что лично мне интересно. Надеюсь, что это интересно и тому, у кого я спрашиваю, и тем, кто за этим потом будет следить. Это, во-первых. Во-вторых, я всегда очень тщательно готовлюсь к интервью. Очень. Я неделями готовлюсь, перелопачиваю всю литературу по этому человеку, составляю список вопросов, в какой последовательности их задать, с чего начать, чем закончить, куда поставить самый ключевой вопрос. Два сезона у меня была такая программа «Монологи» — интервью с самыми значительными персонажами советского периода, с которыми я хотел повидаться. С большим напряжением готовился к работе, нервируя свое телевизионное руководство.

— Легко ли спрашивать человека о том, что он не хочет или даже хочет сказать, но сам об этом до поры до времени не подозревает? И вообще, что можно словом?

— Все что угодно. Смотря, какое слово, и как его применить. А если там два или три, или пять? Их же можно так скомбинировать! Во-первых, я знаю ответ, который я получу. Я не спрашиваю в лоб. Но знаю, что, задав именно этот вопрос в этот момент, таким образом сформулированный, я услышу вот это. Вот у Познера спросил сразу: где он хочет быть похоронен? Он рассмеялся и сказал: в Америке есть одно место на берегу океана… Он об этом думал уже. Хотя сказал: о, а я и не задумывался… Хотя я точно знал, что он над этим думал. И все потом получилось. И атмосфера разговора была.

— Вы с Познером как-то в одно время начинали. Он прорубал теле-окно в Америку, когда Вы персонажей своих фильмов раскрывали. Не было профессиональной зависти?

— Я до сих пор считаю Познера лучшим телеведущим на просторах СССР. Я многих его взглядов не разделяю, часть поступков не принимаю. Но, я считаю: как профессионал, он круче всех. И когда на каком-то фестивале передал ему диск с записью программы, которую он не видел, его признание, что после просмотра они с женой плакали, было для меня самой высокой оценкой. Как будто кто-то свыше сказал: ты — избранный, ты — мастер.

— Ваш образ на телевидении — неброско артистичный, слегка ироничный и публичный с неплохо скрытым удовольствием…

— Это не образ. Я такой и есть. Я такой в жизни, я такой дома. Выхожу на площадку — делаю то же самое. И вообще не приспосабливаюсь, не пределываюсь, не украшаюсь. И никаких заморочек из разряда тех, которые могу себе позволить дома. Как только возникла необходимость появляться в кадре, в 1996 году, сразу сел и хорошенько подумал: как мне себя там вести. Мне показалось, что любой из придуманных вариантов обязательно будет фальшивый. Потому сразу решил: вот выходишь такой, как ты есть. Если ты интересен, на тебя будут смотреть. Если неинтересен, ни за что не спрячешься. Ни за какие костюмы, подтяжки, усы, манеру разговаривать, если ты начнешь хамить, юморить, а в жизни не такой… Телевидение все раскрывает, обнажает, гипертрофирует. Это очень опасно для самоутверждения любого человека. Это жутко ранит. Это просто раздевает тебя. Только стилистам позволяю вмешиваться. Надо приспосабливаться. К власти, раз живешь в государстве, а не на необитаемом острове. Я и к дворнику приспосабливаюсь, и к стоматологу, и к жэковскому работнику, и к продавцам на улице. Я и к вам приспосабливаюсь.

— «Ночной разговор с женщиной», «Монологи», «Черным по белому» — такие проекты, где обязательным условием, компонентом было общение. Любите говорить, разговаривать, беседовать?

— Не долго. Я вообще люблю помолчать. Люблю уединение. Люблю гулять один. И дома стараюсь уединяться. Работа дает мало возможностей для уединения, и это очень плохо. Люблю помечтать, пофантазировать, попридумывать. Я, действительно, творческий человек такой, внутренне, но реализовываюсь не в том искусстве, которое мне подходило бы больше всего.

— Жванецкий заметил как-то: не получается у нас — граф бочком входит в замок… Была потребность в интеллигентах, аристократах на экране.

— Я бы сказал: не потребность, а необходимость.

— Может это была стезя, по которой надо было идти и творить не коллективно?

— Я хотел быть актером. Но это по молодости лет, когда не представлял, во что это может вылиться. Это точно работа не для моего характера. Мне сложно подчиняться воле человека, если не разделяю того, чего он хочет добиться. Появляясь в кадре, как ведущий, тоже актерством занимаюсь. У меня определенные роли есть, которые не обязательно полностью совпадают со мной. Есть сценарий, тексты… Иногда снимаюсь. Мне интересно. Даже на гонорар не обращаю внимания.

— Любите наблюдать, как люди живут?

— Если не знаю, как они живут. Мне это интересно. Когда приезжаю в новые для меня места, попрусь черти куда, осмотреть что за люди, чем занимаются, что едят. Меня тянет все время к переменам. Не люблю, когда у меня долго один проект, один формат висит. Нужно что-то новенькое. Мне скучна рутина телевизионная. Но я никогда не скрывал: в начале было просто интересно, а сейчас — просто за зарплату, за деньги.

— Считаете, Ваше время настало, которое грех менять на иные времена?

— Запросто поменял бы. Чего за них держаться! Что там такого происходило, что нельзя поменять и без чего я не смог бы жить. Все поменял бы. Вот близких людей, может быть, не поменял из уважения к ним. Хотя мог бы найти себе лучше жену. И она могла бы себе найти мужа получше. Но жену бы с детьми оставил. Остальное поменял бы — страну, веру, национальность, пол, эпоху.

— Но Вы же никогда не тяготились ни эпохой, ни страной, ни национальностью?

— Никогда не тяготился. Что ж тяготиться, если поменять не могу? Ну, отращу оселедець, буду ходить в косоворотке, спрячусь за другие фетиши… Что изменится? Дочерей в новые времена тащить не буду. Они еще и в этих не пожили. Им сравнить не с чем. Не представляют, как можно жить по-другому. И за границей еще не были. А все остальное – сказки. А я бы уже, честно, поменял бы что-нибудь.

— Семья по жизни человека ведет?

  — И не только семья. Даже случайно встреченные на улице люди. Все формирует. Говорят: случай рождает привычку, привычка рождает характер, характер рождает судьбу. Любая встреча, любой контакт, даже мимолетный, конечно, влияют. А уж с семьей, где в близком контакте находишься, годы и ситуации, проблемы воспринимаешь очень близко к сердцу, конечно, формирует, а часто и деформирует. Надо чтобы поменьше формировало. Не надо никого ломать из тех, кто живет с вами рядом. Надо оставлять их такими, как созданы. Семья — это самое главное, на чем стоит сосредоточить все свои усилия: не на работе, не на финансах, а на взаимоотношениях, на создании хорошей, нормальной, дружной семьи. И тогда можно чувствовать себя абсолютно спокойно.

— В дом с удовольствием возвращаетесь?

— Не могу сказать, что мечтаю все бросить и сидеть дома. И никуда не выходить. Но мне приятно и гораздо легче, когда чувствую, что есть куда вернуться. Что меня там примут, поймут, пожалеют. Меня там любят. Это своего рода религия. Вот как люди в бога верят. Им необходим тот, кто сможет защитить, направить, сказать: это хорошо, а это — ни-ни, гореть будешь. Или ответственность переложить — это бог меня направил, не я сделал — божий промысел это… Я, в отличие от них, все это нахожу в себе и дома.

— В семье Остапа Ступки очень близко к сердцу воспринимали перипетии проекта «Танцы со «звездами». Как Ваши домашние восприняли все, что было на паркете и вокруг?

  — К Остапчику я очень хорошо отношусь. С Бодей мы вообще – сто лет. Остап был сложный персонаж в проекте. Он, Оля Сумская, Лилечка Подкопаева (жаль зрители всей этой кухни не видели) — очень болезненно переживают поражения. Не привыкли проигрывать. У нас в семье спокойнее все это. Может потому, что жена наполовину — украинка наполовину — белоруска. И я не лучший, и жена не лучшая, и дочери у меня не лучшие. Они хорошие. Нам вместе хорошо. И очень важно, чтобы мои дети чувствовали не только ту свою, мамину, славянскую половину, которую очень легко чувствовать, живя в славянской стране, но и мою, еврейскую. Поэтому я вместе с детьми последние двадцать лет стараюсь деликатно привнести в нашу жизнь как можно больше еврейского. Для меня очень важно, чтобы мои дети никогда не испытывали комплекса своего полуеврейства, живя в славянской обществе. Мне кажется, что это удалось сделать, во всяком случае, дети очень довольны мной, и довольны тем, что я не скрываю своей национальности, и они, мне кажется, тоже этого не делают.

— Работать — удовольствие, а отдыхать умеете?

— Для отдыха мне достаточно побыть одному. Отдых — это уставание от другого. Толкусь среди людей — на работе, на улице, в метро, в троллейбусе. Машины у меня нет. Так что тысячи людей вокруг. Потому достаточно найти уединенное место, и я замечательно отдыхаю. Желательно, на природе. Природу очень люблю и всегда любил. Люблю путешествовать. Но без группы товарищей-соотечественников, которые давят на мозги со страшной силой.

— В одежде непритязательны?

— Весь мой гардероб на канале. Пользуюсь, когда в кадр вхожу. А так ношу джинсы, куртки, вязаные шапочки, кроссовки, свитера, рубашки… Удобно чтобы.

— И в еде не привередничаете?

— Нужно чтобы была большая порция и еда не измельченная, куском. На программе просто страдать приходилось. Оторвешь кусочек чего-то недожаренного, непропеченного, и ни проглотить, ни выплюнуть, а надо текст выдавать. За щеку спрячешь: «А зараз — реклама на «1+1»…

— Что в жизни определяющее? Без чего человек жить не может.

— Репутация. Моя.

Почему мы начинаем ценить что-либо, только когда теряем?

Татуирование — процесс нанесения на тело рисунков путем вкалывания и введения под кожу красящих веществ. Производится специальными приспособлениями — иглами (деревянной, костяной, металлической) или татуировочной машинкой. Нередко этим термином также обозначают рубцевание (нанесение рубцов путем механического повреждения кожи) или шрамирование. Татуировка распространена практически во всех странах мира (кроме некоторых районов Китая), однако гораздо чаще встречается у людей со светлой кожей. У темнокожих народов большей популярностью пользуется метод шрамирования.

История татуирования насчитывает не одно тысячелетие. Согласно одним источникам, нательное рисование зародилось свыше 6 тысяч лет назад, по другим, ему не более 5300 лет. То, что искусство это очень древнее, подтверждают письменные источники и археологические на-ходки. Первые образцы тату были найдены при раскопках египетских пирамид. На обнаруженных там мумиях, которым не менее 4 тысяч лет, отчетливо видны татуировки.

По мнению исследователей, татуирование появилось еще в эпоху первобытного общества. Первоначально рисунок, наделяемый определенными свойствами (для отпугивания злых духов, для удачной охоты и др.), наносился на тело красками. Однако изображения были недолговечными, поэтому возникла необходимость в более стойких узорах.

Татуирование появилось случайно. Заметив, что после ожогов и порезов, в которые случайно попала сажа или любая краска, кроме шрамов, на коже образуются причудливые несмываемые рисунки, люди начали наносить повреждения намеренно. Со временем шрамы стали отличительным знаком удачливых охотников и хороших воинов.

Нательные знаки у древнейших людей выполняли скорее информативную (указывали знак племени, рода, социальный статус обладателя и др.), охранительную (против болезней, бед, несчастий и др.) и магическую, чем декоративную функции. Местоположение и размеры изображаемого варьировались в зависимости от существующих традиций и обычаев, а также от фантазии самого человека.

Упоминания о нательных знаках древних народов (галлов, фракийцев, греков, германцев) встречаются в произведениях Геродота, Гиппократа, Ксенофонта и других античных авторов. Из письменных источников известно, что на-значение татуировок в ту эпоху также было раз-личным. Согласно сведениям Геродота (V век до н. э.), у фракийцев порезы на коже делали только людям благородного происхождения. Ксенофонт (V век до н. э.) упоминает о том, что богатые моссиники разрисовывали спину и переднюю часть тела.

Татуирование использовали даже для тайной переписки. Для этого обривали голову раба и наносили на кожу письмо. Когда волосы отрастали, невольник отправлялся в назначенное место.

Немало сведений имеется об обычаях нанесения татуировки и шрамов народами Ближнего Востока и Восточной Европы. Больше всего информации сохранилось о скифах. В «Истории» Гиппократа говорится о том, что они прижигали плечи, руки, грудь, бедра и чресла, «но не для чего иного, как из-за слабости и вялости, чтобы быть энергичнее». А царские скифы в знак скорби делали на руках надрезы, расцарапывали нос и лоб, отрезали часть уха и прокалывали стрелами левую руку.

У знатных алтайских скифов было принято наносить на тело изображения животных — хищных птиц, оленей, баранов, рыб и т. п., а также сцены из легенд и мифов. Рисунки были символичны, рассказывали об истории рода, несли социальную информацию.

Таким образом, в Древнем мире нательные рисунки играли довольно важную роль в жизни людей. Изображенный на теле орнамент нес всю необходимую информацию о его обладателе: личных качествах, социальном статусе, родословной и т. п.

С самого своего появления татуировка имела положительное значение. Однако с распространением христианства отношение к ней стало меняться — ее запрещали, считая греховной. Ссылались на Библию, в которой запрещается наносить какие-либо знаки на тело (Послание к левитам, 19:28). Итак, в большинстве стран Европы на татуирование был наложен запрет.

В эпоху Великих географических открытий тату в Европе стало свидетельством примитивности человека. Связано это было с тем, что среди жителей «новых» континентов, явно отстававших в научно-техническом развитии от европейцев, татуирование было широко распространено. Даже древнейшие цивилизации майя и ацтеков, во многом превосходившие в развитии европейцев, были отнесены к рангу диких.

Однако тату все-таки применяли: на протяжении многих веков его использовали для клеймения рабов и преступников. Так, например, в Европе шулерам ставили знак в виде шестигранника, браконьерам — в виде рогов, осужденным на галеры — надпись «GAL», пожизненно осужденным на исправительные работы — «TFP». В России клеймили рабов, сосланным в Сибирь наносили буквы «КТ», а во времена правления Ивана Грозного провинившимся на лбу выжигали букву «Б».

Но, несмотря на запреты, татуировки все же получили распространение в Европе Средних веков среди определенных кругов населения. В частности, их делали пилигримам, путешествующим по святым местам. Чаще всего они наносили изображения крестов, монастырей и религиозных реликвий. В эпоху Крестовых походов рыцари накалывали на тела плененных мусульман цитаты из Библии.

Представители высшего света делали нательные рисунки в виде символов власти и фамильных гербов. Простой народ обходился незатейливыми любовными картинками.

Но самой большой популярностью татуировки пользовались среди мореплавателей, особенно тех, кто часто ходил в южные моря. Со временем тату стало своего рода визитной карточкой моряков. Чаще всего они наносили на тела имена и изображения любимых девушек, а также распятие, которое считалось оберегом от несчастий. Среди матросов бытовало устойчивое мнение, что в случае кораблекрушения ни одна акула не осмелится напасть на обладателя такого тату. Аналогичными свойствами наделялось изображение змеи. Татуировка в виде свиньи или петуха на ноге призвана была помочь потерпевшим крушение благополучно добраться до берега.

Кроме этого, наносили рисунки в виде розы — символа любви, скрещенных якорей, сердец, обнаженных женщин. Часто эти символы, например якорь, крест и два горящих сердца, объединяли в один орнамент. Символами морской удачи и счастья являлись изображения женщины, якоря, спасательного круга и дельфина. Изображение черепахи свидетельствовало о том, что мореплаватель пересекал экватор.

В других странах мира, в частности в Америке, Индии, Полинезии и Японии, татуирование было широко распространено. Жители этих государств щедро украшали свое тело татуировками, при этом у богатых или занимающих высокое социальное положение людей нательные рисунки были самыми роскошными. А вот невольникам тату не делали.

Татуировки чаще всего делались с определенной целью. Большое значение имели цвет, месторасположение, а также сам рисунок. В некоторых племенах по подобным признакам можно было узнать социальный статус или принадлежность к определенному роду. Например, у маори сложные татуировки делались только знатным соплеменникам благородного происхождения. Стоит отметить, что татуировки этого народа отличались не только красотой, но и сложностью. Орнаменты складывались в сложные сюжеты, однако при этом располагались на теле строго симметрично.

Некоторые американские племена наносили соответствующие изображения во время войны с соседним племенем. Жители полинезийских островов выполняли нательные рисунки в виде животных, являвшихся тотемом рода.

Однако со временем первоначальный смысл многих изображений утратился, их стали наносить на различные участки тела, а не на специально предназначенные. Все чаще стали делать декоративные наколки. Впрочем, именно это обстоятельство сыграло главную роль в развитии искусства татуировок.
Расцвет татуировочного искусства совпал по времени с зарождением контркультуры 1960-х годов. В среде хиппи, рок-музыкантов и панков наколки стали одной из форм выражения протеста против существующих ценностей и норм поведения. Сюжеты полностью соответствовали духу новой молодежной культуры — изображали черепа, кресты, крыс и т. п. Вслед за кумирами нового времени наносить тату стала молодежь, и вскоре татуировка перестала считаться чем-то неприличным.
В настоящее время татуировки приобрели огромную популярность, особенно в молодежной среде, а огромный выбор новых технических средств позволил упростить и сделать практически безболезненным процесс их нанесения. Символическое значение различных рисунков в настоящее время практически утрачено. Оно сохраняется только в отдельных социальных группах: религиозных сектах, молодежных группировках различных направлений и больше всего — в преступных сообществах.
Резко возросшая в последние годы мода на татуировки часто приводит к тому, что многие люди, особенно молодые, незнакомые со значением того или иного символа, наносят его на кожу просто потому, что он понравился.
В последние полтора десятка лет мода на татуировку захватила буквально всех. Сегодня, как никогда раньше, тату стала явлением массовой культуры: врачи и адвокаты, политики и бизнесмены, профессора университетов и домохозяйки украшают себя экзотическими иероглифами, браслетами, магическими знаками и орнаментами. Мужчины, очевидно, считают тату символом мужественности, женщины же видят в татуировке нечто загадочное и сексуальное. Одни хотят приобщиться к общей тенденции, другие, напротив, видят в этом возможность выделиться. Интерес подогревает очевидная популярность этого искусства среди знаменитостей. Мадонна, Фрэнк Синатра, Шер, Джонни Депп, Кристи Терлингтон, Бьорк, принцесса Стефани, Джулия Робертс, Кортни Лав, Джон Бон Джови охотно демонстрируют свои татуировки на экранах и страницах модных журналов.

Написано мной давно, но вышла актуальная сборная солянка, будь она неладна…
UPD2: многое из сказанного ниже я бы удалил, поскольку точка зрения изменилась. Но оставлю как ретроспективу — интересно видеть развитие собственного мировоззрения )

1. Цивилизация людей, объединенных в государства по какой угодно причине, начинается с человека. И им заканчивается.Поэтому мысль отдельного человека: «и никуда от этого не деться» — от бессилия и нежелания, это позиция жертвы. Плохо, что эта позиция принимается добровольно, в силу личных размышлений и переживаний, а не под воздействием внешних факторов непреодолимой силы, в подавляющем большинстве являющимися вульгарным физическим воздействием. А жертвам комфортнее в стаде, так легче искать поддержку в своих страхах. Стадо проще в обработке, затраты на воздействие одновременно на миллионы стремятся к нулю по сравнению с попыткой воздействия на индивидуалиста. Индивидуалиста проще уничтожить, физически. Уничтожение духовное, эмоциональное, материальное слишком затратно и бессмысленно, потому что сломленный индивидуалист — обуза и для стада, и для пастуха и толку от него никакого. Тот, кто в стаде сумел обеспечить себе более комфортное положение сделал это ТОЛЬКО за счет остальных членов стада. Даже за счет самого наличия стада.Когда я говорю «стадо», я конечно не стремилюсь никого обидеть. Это слово показалось мне самой подходящей аналогией. Его можно заменить на «толпа», «массы», «государство».Разве никто не стремится стать индивидуалистом, Личностью? Мы же все болезненно реагируем на попытки ущемления своих реальных или мнимых свобод, прав, желаний, т.е. зародыш Личности у нас присуцтвует. Нужно просто не бояться еговырастить.

2. Сложность манипулирования массами сводится к правильному выбору средств манипулирования, адекватных цели и умению манипулятора. Иллюзии — один из многих инструментов (а также террор, и, как следствие — страх). Там, где разум спит, появляются массы. Там, где личность остановилась в развитии, прежде всего духовном — оч. легко приживается грамотно прищепленная иллюзия, когда цели манипулятора воспринимаются как цели самой недо-личности и, соотв., масс. Развитие личности неизбежно приводит к победе над страхом. Из Личностей масс не выйдет, а без страха управлять массами во сто крат тяжелее.

3. Личности разваиваются и вырастают, зародок есть в каждом, его не может не быть. Грубо: и воспитание, и образование, и счастливый случай, и пытливость ума, и наличие совести, и опыт прошлых воплощений, всего по чуть-чуть. Религия может тоже здорово помочь, главное разглядеть момент, где вера начинает несоотвецтвовать религиозной доктрине. Это мегасложный и глобальный вопрос, опустим его… Духовность (совесть) — признак. Если его нет — никакой личности пока нет. Душа-то у всех есть, как и ум. Сомнения — второй признак, сомнения вызваны движением ума («только дураки не меняют своих точек зрения»).Этап, когда появляются сомнения, я считаю пробуждением, или осознанием личности, это только начало (но этого достаточно, чтобы архиусложнить сбивание сомневающихся в массы). А когда наступает финиш развития и какими понятиями можно описать окончательную Личность — я не знаю, признаюсь… Вероятно, что-то аналогичное Будде, а может Иисусу… В процессе формирования личность, в результате сомений и исканий, приходит к осознанию себя как Природы, единой и неделимой, я в этом убежден, сегодня. Именно не части, а целого. Существо бредет в потемках, уютных и привычных… Кто ищет выход — развивается, становится человеком, кто его находит — Личностью.

4. Личность — не инструмент, Личность — этап достижения Цели. А что дальше и в чем она… Это уже вопрос о смысле жизни. Благоденствие — всего лишь обеспечение тела как храма души. Чем обеспеченнее тело — тем больше времени и свободных ресурсов организма на размышления, самоковыряние, духовное развитие. Поэтому богацтво — это хорошо, главное понять, к чему оно…

5. Страх, как неотъемлемая черта любого существа, и человека тоже, может быть каким угодно. У Личности страха нет, потому что, если подумать, боятся-то нечего…

6. Личность принимает решение только так результат внутренней работы, потому что умеет видеть связи внешних процессов и различать причины и следствия. Личность не может стремится к гегомонии или доминированию, это противоречит ее природе. В результате развития личность замыкается на себя, не вмешиваясь в жизни других по собственной воле. Диктатор, террорист, тиран — наоборот. Он естественно человек, причем цельный, с внутренним стержнем, определнными целями и возможностями их достижения, потому что он не идет в потемках, он видит направление и знает для чего оно ему и достигает целей именно за счет других существ или людей. И поэтому не является личностью — кроме отличия в способедостижения своей цели (котороая не имеет ничего общего с целью или смыслом жизни) у него нету двух важных свойств, о которых я говорил: совести как сдерживающего фактора и сомнений. Зародыш сомнений и совести есть, но этого мало для сдерживания и, соотв., мало для того, чтобы считаться личностью

.7. Для меня личность никак не обусловлена системой общественных отношений, поскольку не меняет своих свойств при любом политическом строе и финансовой модели взаимоотношений.  Одни из основных сил нашего Мира: Любовь и Ненависть, их наличие обсуловлено еще более высокими силами, их воздейтсвие направлено на более низкие. И мои мысли насчет причин и следствий удачно в эти размышления вписываются: причины — движение высших сил, последствия — движение низших сил. Человеки не наделены высшими силами правом оказывать воздействие на себе подобных. Безсамосовершенствования, поднятия себя в иерархии для приобретения права управления, управлять другими значит оказывать воздействие, на которое нет никакого права. Желание управлять есть результат гордыни и незнание простых Законов Природы, остается возможность воздействия только на низшем, физическом уровне. А Законы Природы безнаказанно нарушать нельзя… Карма попортится однозначно.

Все конечно хорошо и имеет место быть, ведь, как известно, каждому своё!

Но если лично обо мне, то к разряду девочек-ангелочков я себя относить бы ни стала, да и не один из моих знакомых, думаю, не сказал бы обо мне такого. Но это совсем и не так ужасно и вызывающе, как вам могло показаться на данном этапе прочтения!

Дело всё в том, что я совсем не злая и не подлая самовлюбленная особа, вовсе нет! Просто не по мне поведение и суждения такого ангельского ракурса.

К примеру:

- я никогда не буду приветлива и мила с теми, кто мне не нравятся

*но это вовсе не означает, что я вообще не бываю милой и приветливой или что никого за просто так не удостаиваю такой «чести»!

-я никогда не буду слабее партнера в отношениях, я не ищу себе главаря и хозяина и ни в чем никому ни ради чего подчиняться не буду!

*но это не значит, что я сама хочу быть главнокомандующий при едином всецелом подчинении и что я не пойду на какие-то уступки для любимого.

- я ничего не делаю в угоду другим, я не боюсь одиночества, не стремлюсь к всеобщему обожанию, не боюсь отстаивать самой свое мнение, я не пытаюсь всех любить и ко всем хорошо относиться, так же мне совершенно не надо, что б меня все любили.

*но это не значит, что я всегда пытаюсь показать свою силу нрава и независимость и что у меня развиты поры агрессии.

Ню и т.д. я могу еще привести много примеров. Суть в том- что я не хочу и не стремлюсь быть хорошей девочкой, просто знаю, что я не такая и считаю, что это даже лучше! Я делаю хорошие вещи, когда сама сочту это нужным и я умею хорошо относиться к людям, но лишь к тем, кого сочту достойными этого! Я никогда не «играю на публику» ради всеобщего признания и обожания, мне глубоко пох… даже какие комментарии на всё это вы мне напишите, я просто ничего не скрывая говорю о том, какая я есть и чем именно это хорошо!

Нет, я не ангел (и даже рада), скорее я стерва, может даже и чертовка…НО опять таки, не по жизни, а по определенным ситуациям, по темпераменту. Я быстрее укушу, чем стану зализывать кому-то раны (но многое зависит от того, чьи это раны!)

Я СЧИТАЮ, СТЕРВАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ, ИМИ СТАНОВЯТСЯ! Жизнь делает людей такими, какие они есть. Может я ранее много раз обжигалась, а может часто сама обжигала кого-то и мне вошло это во вкус…а может- и то и другое! Но я рада, что я именно такая! Я не играю роль и не стремлюсь быть той, какой меня хотят видеть!

У меня много своих приоритетов по жизни, как например то, что от нехватки мужского внимания я никогда не страда, или то, что за мной еще с юных лет ухаживали гораздо лучше и изысканней, чем за моими подругами, потому что я умела показать чего стою и никогда не довольствовалась минимумом! Все мои партнеры имели ко мне глубокие чувства и никто никогда не бросал меня! Раньше я часто плакала от сердечных дел, сейчас же это бывает все реже, а если и бывает, то только из-за того, что в моей жизни появился человек, который стоит моих слез. Ну а еще никто не рискует меня обидеть, зная, что я без ответа не оставлю. Мои друзья дорожат моим мнением, потому что я никогда не говорю сладкой лести в угоду чужим ушам и всегда честна и адекватна.

В общем, я наверно- таки стерва, но в мягко выраженной форме, но это лучше, чем быть девочкой-пай, ведь в наше время девиз «относись к людям так, как бы хотел, чтго б относились к тебе» совсем не действует! Я кстати поменяла его на мой авторский «относись к людям так, как они того заслуживают»