http://www.isihazm.ru/?id=384&iid=1272

  Если сердце с молитвой всецело слилось,
Значит, сердце твое во Христе родилось.

В ближнем – зависть к тебе, а у недруга – злоба,
Значит, к горнему Царству ведут тебя оба.
 К чему мир нас влечет? - К разочарованью.
К чему Бог нас зовет? - Как всегда – к покаянью...
 

Монах Симеон Афонский

 Из книги "Увещание ко Спасению"

Справка
Монах Симеон Афонский (иеромонах Симон) начал свой иноческий путь в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, долгое время подвизался в горах Кавказа. В настоящее время проживает на Святой Афонской Горе.

Отец Виктор Потапов, настоятель храма святого Иоанна Предтечи в Вашингтоне, родился в Германии, а с 1951 года живет в Америке. Церковь, в которой он служит, относится к епархии Русской православной церкви за границей. По просьбе Slon он высказал свое мнение об идущем в Москве процессе над участницами Pussy Riot.

– Я наблюдатель со стороны, и, может, меня не все так затрагивает, как людей внутри страны. Конечно, я священник Русской православной церкви, но я родился на Западе, в Германии, воспитывался в Америке, и обстановка культурная, социальная вокруг меня – другая. Поэтому я заранее приношу извинения, если кого-то, может быть, оскорблю или огорчу своими словами.

Безусловно, то, что сделали эти девушки, – глубоко безнравственно. Это не этическая ошибка, это безнравственно. Они пришли в святое место, в храм, главный храм России, причем в тот, что уже был осквернен большевиками и потом восстановлен (и мы знаем, что в финансовом смысле, может, не лучшим образом). Тем не менее он был восстановлен и снова является памятником героям, памятником победы над нашествием Наполеона в Россию. И то, что они вытворяли перед алтарем... Дело не в Путине, Путин тут – ничто (хотя храм все равно не место для политических демонстраций), а в том, что они произносили очень много кощунственных вещей. На этот текст очень мало внимания обращают, говорят только о том, что они оскорбили Путина, патриарха, но на самом деле огорчили они очень-очень многих людей. Я хочу это заявить сразу.

Однако тот шум, который поднят вокруг них, тоже огорчает сильно. Перед Россией сейчас стоят большие проблемы нравственного характера, и они заслуживают столь же пристального внимания, какое уделяют процессу. Церковь должна заняться вплотную этим, направить паству, но создается впечатление, что застряли на Pussy Riot (простите, что я это слово произношу, оно тоже – оскорбительное), застряли на этой панк-группе, и мне это очень обидно. С другой стороны, кризис, группой вызванный, обнаруживает огромные изъяны современного общества, как верующего, так и неверующего.

– Девушки просто обнажили противостояние между государством, обществом и церковью, правда?

– Да. С одной стороны, добиваться демократических прав такими действиями – глубоко безнравственно, а с другой, наказывать их длительным сроком заключения – мракобесное требование, почти инквизиторское, и оно безнравственно тоже. Я этого не понимаю. Я считаю, что церковь, мы, пастыри, должны взывать к совести. Они уже долго сидят, из них строят каких-то мучениц, и они себе, наверное, на этом, увы, карьеру сделают, как это часто бывает в таких громких делах.

Я боюсь, что момент упущен, но, конечно, гораздо лучше было бы иметь с ними беседы, стараться воздействовать на их совесть, рассказать им, девчонкам, что то, что они сделали, – глубоко оскорбительно, безнравственно. Наказать, конечно, надо было бы, но не таким длительным сидением в изоляторе или в тюрьме, а уж тем более – не семилетним сроком, как многие предполагают. Надо было бы заставить их работать в каком-нибудь учреждении: приюте или хосписе.

– Сейчас много внимания приковано к суду, многие ходят на него, называя инквизицией, и ожесточения – все больше. Что делать с этим, с ожесточением, которое воспроизводится?

– Я надеюсь, что мыслящие люди видят это. Надеюсь, что они начнут писать, обсуждать эту проблему – отсутствия милосердия, накала жестокости, к которому призывают люди. Об этом надо говорить, это надо обсуждать, но не так, как это делалось до сих пор, – или-или. Надо прийти к какому-то компромиссу. Мыслящие люди и церковь должны одуматься, надо сделать так, чтобы паства успокоилась, не надо способствовать ожесточению.

Честно говоря, я разочарован в представителях Русской православной церкви, которые выступают по телевидению. (Или – выступали раньше, потому что сейчас я меньше это замечаю, – до выборов они чаще выступали, да и вообще программы по русскому телевидению были интереснее – круглые столы, обсуждения, а сейчас их перестали передавать). Их ответы по этому делу неадекватны, они меня глубоко разочаровывают, к сожалению. Я не буду называть имена.

– Они известны. И понятно, кого вы имеете в виду. В 2007-м году Русская православная церковь за границей и РПЦ объединились, и сейчас это одна церковь. Нет каких-то способов донести это отношение до патриарха, до его окружения? Есть ли какие-то способы воздействовать на них?

– Нам воздействовать? Я думаю, что мы не будем публично призывать патриарха помиловать или взывать к его совести. Я думаю, что это должен делать человек на его уровне. И я надеюсь, что наш митрополит Иларион, который был недавно в Москве, говорил на эту тему. Я этого не знаю, но надеюсь.

Во всяком случае я, как священник столичного прихода, говорю вам, что меня глубоко смущает отношение церкви к этому делу, хотя, повторю, что поступок этих девчонок глубоко безнравственен. У меня есть подписка на Google – ко мне на компьютер приходит все, что касается русского православия, и я вижу, что и средства массовой информации, и блогеры только об этом и говорят. А какие это темы? Квартира патриарха, освящение храма ФСБ патриархом, вот и все. При этом я знаю, что в России идет духовная жизнь, есть много самоотверженных пастырей, священников, верующих по всей стране, но на это никто не обращает внимания, потому что все затмили скандалы. Я не хочу сказать, что церковь придумала эти скандалы, но как-то она утратила контроль над ситуацией. Чем это объяснить, я не знаю. Но в конце концов, после восьмидесяти лет безбожия, может, это все – болезни роста? Может, стоит ожидать, что иерархи и пастыри будут делать ошибки на пути развития? Но хочется надеяться, что мы признаем это ошибками и их исправим.

– Я хотела задать этот вопрос вам, как человеку, который прожил на Западе всю жизнь. Сейчас многие размышляют о том, что было бы, если бы то же самое случилось не в России. Какое бы наказание следовало бы в Америке?

– Я слышал, что в Калифорнии есть закон, который наказывает за подобный акт годом тюрьмы. Они могут условное наказание сделать, заставить человека пойти прибирать в церкви, ухаживать за бомжами.

 – Год – максимум?

– Да. Хорошо было бы найти закон, процитировать его, но вот это – в Калифорнии, прогрессивном штате, а как в других штатах – не знаю.

– Вы с подобным не сталкивались?

– Слава Богу, нет.

Если подросток провинился в чем-то, управлял машиной без прав, вытворял хулиганства, то судья обычно приговаривает к 48 часам общественных служений. И, если это ребенок моих прихожан, я предлагаю им, чтобы он поработал у нас в храме. Он помогает убирать, чистить, а я пишу письмо, что он отработал у нас в храме, и это принимается.

– Принимается государством, вы имеете в виду?

– Да, и это хорошо. Ребенок приносит пользу обществу, возвращает ему свой долг в храме, святом месте, которое имеет определенное воздействие.

– Но официальной позиции Русской православной церкви за границей по поводу этой ситуации нет?

– Да, нет. Большевики после революции каждый день разрушали, оскверняли храмы. А что могла русская церковь с этим сделать?

Я надеюсь, после этого случая выработают. Да и само государство, может, тоже, примет какие-то законы, ведь статьи – довольно жестокие, неадекватные тоже...

Мне кажется, что в храм Христа Спасителя небезопасно сейчас заходить, он стал средоточием экстремистов каких-то. Честное слово! После выходки этих девчонок, как во всяком крупном городе, это привлекает странных людей – повторить, подражать.

– В Севастополе вчера уже пытались.

– Ну вот видите. Это как во время массовых убийств в Америке, когда люди боятся, что кто-то захочет скопировать убийства.

– Я нашла цитату. Епископ Ишимской и Сибирской епархии Никон назвал нынешний судебный процесс «результатом сращивания иерархии Московского патриархата и государства». Вы также это оцениваете?

– Я не могу заявить так категорично, как он.

Я родился на Западе, и мне очень нравится наша система. Я чувствую себя хорошо, правительство на меня не давит. В свое время как сотрудник «Голоса Америки» я мог быть с протестующими рядом с Белым домом, протестовать против бомбежки Америкой Югославии в 99-м году и совершенно не бояться, что меня уволят.

Мы молимся тут, многие американцы принимают православие, и это – лучше всего. А когда церковь чрезмерно близка государству, всегда есть много искушений. Церковь должна быть совестью народа, она должна обладать правом говорить свободно, не оглядываясь по сторонам, не зависеть от чиновников. Боюсь, что в России, к сожалению, присутствует обратное. Мне это не нравится.

– Такое ощущение, что православие становится инструментом политики.

– Возможно. Я надеюсь, что опомнятся и не допустят этого.

Одна из причин этого – в том, что церковь считает, что государство должно вернуть утраченное. Нынешнее государство считает себя правопреемником советского, которое все разрушило, и церковь хочет, чтобы государство восстановило утраченное. А дальше что? Не знаю. Повторю, я не живу там, но я, конечно, интересуюсь и болею за Россию, даже за российских спортсменов сейчас болею, как ни странно. Но меня не устраивает, и я очень надеюсь, что будут внесены в отношения между церковью и государством какие-то коррективы.

– Но, наверное, такого отделения церкви от государства, как в Америке, не будет?

– Наверное, не будет. Наверное. Я надеюсь, что система хотя бы будет похожа на ту, которая есть в некоторых европейских странах, хотя бы на вот таком формальном уровне, как в Финляндии. Там официальные религии – лютеранство и православие, и государство не вмешивается, но какие-то привилегии даются. А куда деваться? Русская церковь как-никак церковь с тысячелетней историей, и в русской жизни она, безусловно, играет роль церкви, создавшей русскую культуру, государственность. Она должна иметь какие-то привилегии.

– Вы наверняка встречались с государственными чиновниками в течение жизни. Как эти контакты складывались у вас? Как к вам относятся?

– С большим почтением, с уважением. Когда Рейган был президентом, я был приглашен неофициальным советником по делам религии в Советском Союзе, это было чисто почетное звание. То, что уделили православной церкви внимание, говорит о глубоком уважении, которое американское государство имеет к церкви.

Конечно, у нас тоже есть проблемы, много вопросов социального характера – вопрос однополых браков, гомосексуализма, это обсуждается. Но меня не могут заставить совершать такие браки, это – внутрицерковное дело. Если я откажусь совершить такой брак, у моего прихода не отнимут специальный налоговый статус (мы освобождены от подоходного налога), я буду открыто выступать, и никто меня преследовать за это не будет. В Америке это отделение – подлинное, конституционное, и оно свято охраняется.

– А вам приходилось отказывать в совершении подобных браков?

– Нет. Слава Богу, не было.

– Но, скорее...

– Не будет.

– Если к вам придут, вы откажете, вы это имеете в виду?

– Если ко мне придут православные люди того же пола, я объясню, что это совершенно неприемлемо с нашей точки зрения, и вы не можете считать себя православными христианами и вступать в такой брак. Просто и ясно.

– Но тогда будет широкая дискуссия на эту тему.

– Мое дело как священника – поговорить по душам с людьми. Если кто-то придет, я не собираюсь устраивать скандал, я просто объясню нашу точку зрения.

– Это один из конфликтов, который заложен в американской системе. А есть еще конфликты, которые сейчас обнажены? Как их общество преодолевает?

– Вопрос абортов – это серьезный общественный разговор. И хотя Верховный суд постановил, что женщина имеет на аборт конституционное право, но общество продолжает обсуждать это очень живо. И половина американцев против этого, причем, они исходят из нравственных, религиозных побуждений, и этот вопрос далеко не решен. Скоро пройдут выборы. Республиканец Ромни выступает определенно против разрешения абортов, а либерал Обама – определенно за. Этот вопрос тоже будет фигурировать во время кампании, хотя главный ее вопрос – экономический. И, когда он будет разрешен, вопрос про аборты снова всплывет, как важный общественный вопрос.

– Последний вопрос. Девушек, скорее всего, посадят. Что дальше?

– Я как церковный человек считаю, что церковь должна за них заступиться, церковь должна стать печальницей, но не нужно оправдывать, естественно, их поступок. Мое мнение, что церковь должна требовать их освобождения или иного наказания. Другие священники могут с этим не согласиться, но, думаю, что большинство священников вам скажет, что наказывать так жестоко нельзя, это абсолютно неадекватно. Мы должны быть милосердными, не забывать Христово учение, а Христос с креста говорил: «Господи, прости, не ведают, что творят», о распинателях так говорил. А иначе что же, мы – язычники?

***
2.08.2012
Наталия Ростова

Наталия Ростова находится в США благодаря программе имени Галины Старовойтовой при Институте Кеннана.

SLON

В чем разница между нами и первыми христианами? Что Христос обещает тем, кто последовал за Ним? Кто сейчас представляет реальную угрозу Церкви? На эти и другие вопросы отвечает архиепископ Гродненский Артемий.

- Ваше Высокопреосвященство, вся Церковь недавно отмечала день Крещения Руси. Что получили наши народы, решившись более чем 1000 лет назад следовать за Христом?

Мы все получили возможность усыновления Богу. Другими словами, мы получили возможность спасения. Но спасение сегодня часто понимается совсем не по-христиански. Крещение отнюдь не сулит избавление от трудностей, неприятностей, не обещает государственное процветание. Христос нигде в Евангелии не обещает нам комфорта, сытости, стабильности и спокойствия.

Парадокс, но самым верным Своим ученикам Он обещает самые страшные мучения. Он говорит, что всех, решившихся следовать за Ним, ждут проблемы. Поэтому все те, кто надеются с принятием Христа начать жить как в сказке, вынуждены будут разочароваться. Христианство — это самая дискомфортная, самая неудобная для человека религия.

Но в этом нет ничего печального или мрачного. Мрачным все это кажется только для тех, кто хоть и крестился, но все еще остался в прежней системе ценностей. Настоящие же христиане никогда не испытывали горя от всех тех гонений, которые на них обрушивались. Наоборот, они шли на них как на праздник, с улыбкой и сердечным весельем.

Казнят одного христианина – прибегает другой и просит его тоже казнить. Удивительно! Для обычного сознания это невероятно, это вопиющий абсурд. Но христианство как раз таки и принесло это новое сознание. Христианство принесло в мир невероятную свободу.

Тот комфорт, который все так ищут сегодня, в конечном счете, превращает человека в раба. Он ужасно боится с ним расстаться и пойдет на все, чтобы этого не случилось. Христианина же невозможно ничем напугать. Это самый неуправляемый человек в хорошем смысле этого слова. Людьми обычно управляют, играя на их ценностях. Но у христиан только одна Ценность, которую никто у них не отнимет – это Сам Христос.

В моей жизни было множество паломнических поездок, но самое глубокое впечатление оставил Рим. Правда, не собор св. Петра, а древние римские катакомбы. Помню, как гид говорил, что эти пещеры простираются на расстояние 600 километров. Только представьте: 600 километров гробов всех тех, кто отдал свои жизни за Христа!

А сегодня христиане, наоборот, очень часто ищут какого-то земного благополучия, требуют к себе уважения и почета. Мы ставим свечи, вычитываем целиком молитвословы, чтобы «все было хорошо». Вся эта атрибутика, исполнение всех этих предписаний видится нами как некий гарант защищенности от жизненных проблем.

Это очень успокаивает, я бы даже сказал, убаюкивает. И под эти елейно-заунывные песнопения наша совесть потихоньку засыпает и забывает, что христианство — это постоянное напряжение, постоянная работа над собой, за которую никто внешний не похвалит.

С этой ситуацией нужно что-то делать. Конечно, второго крещения, как и второго рождения, не бывает. Зато бывает реанимация, когда человек оказывается в критической ситуации между жизни и смертью и в ходе оперативных действий врачей вновь возвращается к нормальному состоянию.

- А как Вы оцениваете жизнь Церкви последних 20-ти лет? Реанимация после серьезной болезни общества коммунизмом удалась?

Я не думаю, что этот процесс завершен, и сегодня уже можно давать какие-то глобальные оценки этим двум десятилетиям как пройденному этапу возрождения. Мы скорее находимся в ситуации, когда для анализа следует собирать оперативную информацию, чтобы скорректировать свой план действий. Ведь, если уж оставаться в рамках этой метафоры, то, несмотря на множество положительных моментов, на сегодняшний день у «пациента» наблюдается и ряд осложнений.

И, в первую очередь, они связаны все с той же блаженной успокоенностью христиан, о которой я уже говорил. Прекращение гонений на Церковь, ее выход из подполья ее же во многом и расслабил. Многие священники забыли, что они являются в первую очередь пастырями, а не требоисполнителями.

Многие миряне забыли, что Церковь — это нечто большее, чем «бюро ритуальных услуг», что все то, о чем мы так усердно ставим свечи — здоровье, благополучие, деньги, успех и т.д. – все это не является ценностью для христианина, и ничего из этого нам не обещал Христос.

В конечном итоге это способствует тому, что религия уже воспринимается не как живое общение с Богом, но либо как часть культуры, либо как национальная идея. Нечто подобное было накануне революции. Если христиане не могут сами поддерживать себя в трезвении, им это помогают сделать более радикальными способами.

Вот об этой трезвости нам следует позаботиться. А точнее, уже новому поколению священников и самих христиан. Пусть их будет немного, пусть в каждом городе их будет хотя бы 12, но настоящих христиан, и этой закваски будет достаточно чтобы поднять все тесто.

- Владыка, не секрет, что в обществе сегодня развернута широкая антицерковная кампания. Как на это реагировать? Как с этим бороться христианам?

Во-первых, не секрет, что эта кампания развернута далеко не сегодня, а с самого момента рождения Церкви. И масштаб ее намного более эпичен, нежели беснование у алтаря четырех девиц.

У нас в Церкви своих проблем хватает помимо плясок на амвоне. Эти девочки просто пустое место по сравнению с нашими собственными церковными кликушами. И вот как раз о них никто не говорит, хотя они разрушают Церковь изнутри.

Они приходят и говорят, что архиерей — это никто, что он не настоящий, батюшка тоже не такой, и вообще в церковь нельзя ходить. В конечном итоге они находят себе «старичка» и вместе с ним смущают нормальных, адекватных верующих.

Вот это проблема. А с этими девушками нет проблем. Здесь все ясно, все на ладони. Они просто хотели показать себя. Герострат тоже сжег храм Артемиды, но не потому, что он был ярым противником язычества, а ради славы. Мне даже самого себя порой приходится одергивать, когда я пытаюсь что-либо сделать для Церкви: главная мысль у меня какая — самовыражение или реальная польза моей Церкви?

И этим девочкам таким специфическим способом тоже захотелось самовыразиться. Поэтому и реакция на них однозначная – отрицательная. А вот с этими кликушами не все так просто. Они все-таки действуют от имени Церкви, как бы во благо. И этот подвох не каждый разгадает.

Что же касается информационной шумихи последних месяцев, то всем нужно помнить, что Церковь — это не только епископы и священники. Церковь — это все христиане. Поэтому когда ругают Церковь, ругают не просто бородатых людей в рясах, а каждого христианина. И, следовательно, ответственны за это тоже все вместе.

Будет весьма удивительным, если те, кто называют себя православными, станут просто сидеть перед телевизором и сетовать: «Где же наша иерархия? Пускай бы хоть кто-нибудь высказался».

Кто такой епископ? Это просто надзиратель, не более. Он может как-то тактически управлять ситуацией, но сами христиане должны быть активны. Ну а то, каким образом мы должны отвечать на все эти выпады, хорошо известно всем нам из Евангелия. И мне к этому нечего добавить.

31 июля, 2012 

Беседовал Дмитрий Павлюкевич

ПравМир

Справка Артемий, архиепископ Гродненский и Волковысский (Кищенко Александр Анатольевич) Дата рождения: 25 апреля 1952 г Страна юрисдикции: Белоруссия Дата хиротонии: 4 февраля 1996 г. Дата пострига: 3 января 1996 г. День ангела: 2 ноября Биография

Митрополит Иоанникий Двадцать три года назад коленопреклоненно стоял я у престола луганского кафедрального собора. На моей главе лежали благословляющие и утверждающие руки владыки Иоанникия. С этого момента начался иной отсчет времени, иная жизнь… Епархиальное управление тогда еще Донецкой и Ворошиловградской епархии состояло из одного небольшого здания, непонятным образом вмещавшего и епископские покои, и приемную, и кабинет секретаря, и бухгалтерию. Импозантный особняк, хотя и находился в старом купеческом районе Луганска, к началу 90-х годов прошлого века выглядел заброшенным, унылым и по-мещански неказистым. Во дворе центра всего православного Донбасса, за железными воротами,  напротив владычных «хором», тянулся длинный сарай под гордой вывеской «Епархиальный склад». Еще одно продолговатое строение как бы дописывало в епархиальном дворе незавершенную букву «П». Оно вмещало в себе комнатку для приезжих, квартиру епархиального секретаря и гараж, в котором гордо возвышался черный «ЗИЛ» времен раннего Хрущева или позднего Сталина. На содержание этого железного коня  уходила значительная часть епархиального бюджета, ибо он вечно требовал ремонта и крайне неэкономно пожирал топливо. Вот и все управление… …на крыльце которого в те, первые, годы возрождающейся Церкви вполне бы уместилось все священство двух областей и еще осталось бы место для регентов, алтарников и псаломщиц. Владыка, носивший титул Донецкого и Ворошиловградского, больше все же полюбил патриархальный Луганск[1]. Полумиллионный город оставался в тени юзовских, горловских и макеевских терриконов, промышленности и современности, но все же географически возвышался над оставшимися приходами, вынесшими лихолетья гонений 60-х годов и десятилетия государственного презрения остальных времен развитого социализма. В Луганске был много претерпевший, но выстоявший Петропавловский собор, который, как тогда казалось, и стал главным аргументом в выборе епархиального центра. Но, скорее всего, владыка уже тогда знал, что не пройдет и двух лет, как вторая кафедра станет – первой. Так и случилось. Городу Луганску вернули его исконное имя, а затем образовалась новая церковная административная единица: Луганская и Старобельская епархия. Случайностей, как известно, не бывает. Но до дня нынешнего удивительна последовательность событий, приведшая меня к владыке Иоанникию… Все началось с аввы Дорофея. Вернее, с его книги «Душеполезные поучения» Эта книга, выпущенная в Оптиной Пустыни большим тиражом, стала началом возрождения издательской деятельности Церкви. Даже Троице-Сергиева Лавра не могла в то время выпустить достаточно увесистый томик святоотеческих поучений. Опасались издатели, что переменится погода за кремлевской брусчаткой… Именно за  «Душеполезными поучениями» и заехал в Оптину епархиальный секретарь из Луганска. Оставшись в монастыре на раннюю Литургию, он ночевал в издательском отделе, где в то время трудился и я. Утром, после службы, загрузили мы машину секретаря архиерейского книгами, а он возьми и скажи:–  Ты бы ехал к нам. Священники нынче нужны. Духовник мой монастырский был рядышком и все слышал. Он же и ответил: – Приедет. И я поехал. По благословению. Владык до этого времени я видел немного, да и тех – издали… Но нагоняй от брянского архиерея уже успел получить, когда, разволновавшись, назвал его по телефону «батюшкой». Поэтому, стоя в кабинете епархиального секретаря, с тревогой и боязнью ждал, когда откроется дверь и выйдет строгий епископ двух областей. Секретарь успокаивал, но его слова не уменьшали дрожь в коленках и сухость во рту. Дверь в кабинет архиерея была высокая, двухстворчатая. Владыка приоткрыл ее немного, с улыбкой посмотрел на меня, затем распахнул и вторую створку и жестом пригласил: – Ну, заходите, заходите… Дальше не помню. Ни как брал благословение, ни как отвечал на вопросы. Страх прошел практически сразу. Да он и не мог не пройти, потому что архиерей смотрел на меня внимательно, с любовью и легкой лукавинкой, чуть прищурив глаза… По-отечески! Запомнились лишь вопросы о матушке, да где учился и чем занимался. Затем, усадив меня на стул, владыка что-то негромко сказал секретарю. Тот вышел, а я остался в архиерейском кабинете. Так просидел часа полтора. Владыка в это время беседовал с заходящими, звонил куда-то, вызывал кого-то… В какой-то момент даже подумалось, что обо мне забыли. Зря я так решил. Вошла женщина, взяла у архиерея благословение, а потом вынула матерчатый метр и стала меня обмеривать… Оказывается, пока я в кабинете архиерейском восседал, уже съездили за портнихой, которая, как благословил епископ, должна была «быстренько» пошить мне подрясник. Потому что именно в ближайшую субботу, в день небесного покровителя владыки – преподобного Иоанникия Великого, меня будут рукополагать в сан диаконский… Это была первая встреча с моим архиереем Время идет быстро. От Рождества до Покрова с каждым прожитым годом дни все короче. Мы, вольно или невольно, делим временные отрезки своей жизни на этапы, и, слава Богу, что вехами моего земного бытия, как, впрочем, и бытия каждого священника, являются те моменты и события, где обязательно присутствует архиерей. Несказанно изменилась за эти годы епархия. Вернее, ее уже нет, той прежней «Луганской и Старобельской», потому что за два десятка лет вознесли к небу свои купола сотни новых храмов, появились четыре обители монастырские, три духовных училища… Вот и решил Синод преобразовать ее в митрополию, а затем создать на этой территории еще одну епархию – Северодонецкую. Еще один кафедральный Свято-Владимирский собор, Богословский университет, духовные училища, Свято-Предтеченский монастырь, десятки новых величественных храмов и сотни приходов, попечительство о бедных, больных и заключенных, многочисленные социальные и просветительские проекты, нескончаемые приемы посетителей с вопросами важными и обычными, воспитание священства и еженедельные поездки по области, службы, беседы, встречи. Все это – обычная повседневность для нашего владыки. Перечислять свершения можно много и долго, но каждое дело и всякая молитва начало берут с благословения владыки. Да и все мы, кто пред престолом Божиим «Святая святым» возносит, с него же путь свой пастырский начинали. Часто спрашивают: «Строгий ли у вас архиерей?» Мне, да и, наверное, большинству епархиальных священников ответить на этот вопрос непросто, потому что ответ парадоксален. Абракадабра какая-то выходит. Оксюморон. Единство противоположностей. Ответ звучит так: – Строгий, но добрый. Объяснить, как сочетаются отеческая доброта и архиерейская строгость по отношению к более чем трем сотням клириков, можно лишь тем, что владыка, имея феноменальную память и держа в уме информацию обо всех и каждом, обладает бесконечной любовью… Это не громкие слова и не попытка лести. Отнюдь. После более чем двух десятков лет священства становится очевидно: никакого другого способа удержать в единстве и истине столь разных по мировоззрению, уму и образованию служителей Церкви, кроме любви, нет. Причем это не любовь «в общем», не «любовь» сильных мира сего, которые любят всех, не зная никого. Здесь иное. Христово. Одна овечка в стаде заблудилась, и на нее архиерей силы тратит: о ней молится и беспокоится. А кто заботы архиерейские сосчитает? Есть ли что-то в нашем церковном бытии, о чем не нужно заботиться владыке, о чем не надо печалиться? Добавьте сюда еще дела государственные, представительские, попечительские. Не перечесть. На каждой службе мы молимся о священноначалии, понимаем, что без него корабль наш церковный к доброму берегу не пристанет, что житейские мудрования и страсти не туда могут его привести. Именно поэтому отношение к владыке особое, ведь он всегда подскажет, поправит, а если надобно, то и отечески пожурит.     Двадцать три года назад коленопреклоненно стоял я у престола луганского кафедрального собора. На моей главе лежали благословляющие и утверждающие руки владыки Иоанникия. С этого момента начался иной отсчет времени, иная жизнь… ----------------------------- [1] Город Луганск с 1935 по 1958 гг. и с 1970 по 1990 гг. носил название Ворошиловград. 2012-06-27 Протоиерей Александр Авдюгин Православие в Украине

Академик Борис Раушенбах, один из основателей космонавтики, создавший научную школу космической навигации, обратился в конце жизни к изучению пространства иконы и математическим моделям, объясняющим Троичность Бога. Этот поворот не был случайным, к новым научным интересам ученый пришел через работу над оптикой космических аппаратов.


Свою автобиографию академик Б. В. Раушенбах начинает словами: «Я довольно редкий экземпляр царского еще “производства”: родился до революции». Его отец был родом с Волги, а мать из прибалтийских немцев. С детства будущий ученый «увлекался всем, что летает, участвовал во всех детских кружках, связанных с полетами». Будучи студентом Ленинградского института гражданского воздушного флота, Раушенбах занялся проектированием новых летательных аппаратов — бесхвостых самолетов и бесхвостых планеров. Однажды вместе с другом он приехал на испытания в Крым, где познакомился с Королевым, у которого начал работать по окончании учебы.


С началом Великой Отечественной войны Раушенбах приступил к работе над оборонными проектами, участвовал в разработке секретных реактивных минометов, знаменитых «Катюш». Однако, как немец по происхождению, вскоре был репрессирован.


В заключении ученый не переставал трудиться: окончил расчеты полета
самонаводящегося зенитного снаряда. Это и спасло ему жизнь: работу
высоко оценил авиаконструктор Виктор Федорович Болховитинов, по
ходатайству которого непосильные каторжные работы Раушенбаху заменили работой по специальности — математикой. Освободили ученого в 1946 году, благодаря стараниям великого ученого-математика Мстислава Келдыша.


Будучи состоявшимся ученым, Раушенбах внезапно решает «начать все
с нуля», заняться новым направлением: «Уже будучи профессором, уже имея возможность “отрастить пузо”, я... всё бросил и начал всё сначала.
Занялся новой тогда теорией управления космическими аппаратами. Еще
никакого спутника и в помине не было, но я знал, что это перспективное
направление». Затем исследователь вновь начал сотрудничать с Королевым и стал главным конструктором, разработавшим системы управления космическими аппаратами «Луна», «Венера», «Восток» и орбитальной станцией «Мир».


Борис Раушенбах был последним человеком, с которым общался перед
полетом Гагарин: «Голова была забита тем, чтобы не отказал какой- нибудь прибор, чтобы не вышла из строя какая-либо система… Вот что занимало голову, а вовсе не то, что происходит нечто эпохальное. И успокоение наступало только тогда, когда телеметрические приборы корабля из космоса передавали, что системы работают нормально. Когда я понял, что все прошло хорошо, то встал и перекрестился. К великому изумлению всех присутствовавших на командном пункте космодрома».


Разрабатывая проблему стыковки космических кораблей, Раушенбах задумался о том, как наиболее точно отобразить пространство на экране, ведь космонавт не может наблюдать стыковку непосредственно, а изображение на экране искажалось. В результате ученый разработал новую теорию перспективы. «До сих пор теория перспективы опиралась на работу глаза (если угодно, фотоаппарата), — писал ученый, — а на самом деле видимая человеком картина пространства создается мозгом. Изображение на сетчатке глаза всего лишь “полуфабрикат”».





Далее мысль исследователя обратилась к живописи. Он стал изучать
памятники древнерусского искусства и был удивлен тем, как в них
передавалось пространство. «В иконописи повсеместно используется
странная “обратная перспектива”, которая кажется абсолютно алогичной,
противоречащей очевидным правилам, известным сегодня всем и подтвержденным практикой фотографии. Неужели это результат “неумения”, как об этом писали многие? Почему вообще художники пишут так, а не иначе? …Я пытался найти рациональные корни, для этого пришлось учесть работу не только глаза, но и мозга при зрительном восприятии. А это, в свою очередь, потребовало математического описания работы мозга. Оказалось, что “обратная перспектива” и многие другие странности совершенно естественны и даже неизбежны».


Однако пытливым ученым руководил не только сугубо научный интерес: «Повлияло и мое детство, когда меня водили в церковь, приобщали святых тайн, а детские впечатления — это не такая вещь, которая забывается и исчезает бесследно. Во все времена моей жизни мне была весьма неприятна антирелигиозная пропаганда, я всегда считал ее чушью и болел за религию…» Итогом стали четыре книги об искусстве, первая из которых вышла в 1975 году («Пространственные построения в древнерусской живописи»), последняя — в 1994-м. В своих работах академик «поверил алгеброй гармонию».


Что же привлекло внимание ученого в области иконописания? Многие античные и средневековые художники изображали предметы на картине так, будто они не изменяются при удалении — это так называемая параллельная перспектива, однако это не было связано с неумением рисовать, ведь еще в X—XI веках в Китае создавались вполне реалистические изображения, где предметы уменьшались по мере удаления от смотрящего. В эпоху Возрождения было разработано учение о классической перспективе, однако, спустя некоторое время, художники обнаружили, что точное, реалистическое изображение не всегда создает нужное зрительное впечатление. Грубо говоря, более значимые предметы иногда бывают написаны крупнее или же, чтобы композиция казалась целостной, удаленные друг от друга предметы волей художника изображаются ближе, чем на самом деле.




Что же такое «обратная перспектива»? И чем она отличается от прямой?
В прямой перспективе есть только одна точка, откуда смотрит наблюдатель,
и все видимые предметы уменьшаются по мере их удаления от смотрящего,
приближаясь к общей «точке схода» на линии горизонта. А в обратной
перспективе «точек наблюдения» может быть много, изображение имеет несколько горизонтов, предметы кажутся увеличивающимися по мере удаления от зрителя, словно центр схода линий находится не на горизонте, а внутри самого зрителя — кажется, что икона пытается заглянуть в самое сердце предстоящего перед ней.


От изучения иконы Раушенбах перешел к богословию, без которого невозможно понимание иконы. Последние его работы посвящены Святой Троице. Следует сказать, что многие святые отцы пытались найти аналогии в мире, которые позволили бы объяснить, как три личности являются одним Богом. Святитель Василий Великий приводил в пример радугу: «Один и тот же свет и непрерывен в самом себе, и многоцветен», а святитель Игнатий Брянчанинов — человеческие свойства: «Наш ум, слово и дух, по единовременности своего начала и по своим взаимным отношениям, служат образом Отца, Сына и Святого Духа». Раушенбах предложил сравнение из математики: «Я сказал себе: будем искать в математике объект, обладающий всеми логическими свойствами Троицы, и если такой объект будет обнаружен, то этим самым будет доказана возможность логической непротиворечивости структуры Троицы и в том случае, когда каждое Лицо является Богом. И, четко сформулировав логические свойства Троицы, сгруппировав их и уточнив, я вышел на математический объект, полностью соответствующий перечисленным свойствам, — это был самый обычный вектор с его ортогональными составляющими...»


Многих ученых удивляло, как человек науки может быть религиозен? На этот вопрос сам Раушенбах отвечал так: «Все чаще людям в голову приходит мысль: не назрел ли синтез двух систем познания, религиозной и научной? Хотя я не стал бы разделять религиозное и научное мировоззрение. Я бы взял шире — логическое, в том числе и научное, и внелогическое, куда входит не только религия, но и искусство — разные грани мировоззрения...»


Автор ЛИНДЕ Юлия

Ф О М А       №4 (96), апрель 2011

Цитаты приведены по книге Борис Раушенбах «Пристрастие», М., 2002 г.
- http://pravbeseda.ru/library/index.php?page=author&id=101

Из Википедии

Борис Викторович Раушенбах (5.01.1915, Петроград - 27.03.2001, Москва)  — российский советский физик-механик, один из основоположников российской космонавтики, академик АН СССР, лауреат Ленинской премии (1960).

15 июня 2012

Ольга Мамона

О том, почему мы так увлечены чемпионатом; почему за проигрыш готовы ввязаться в драку; почему фан-зоны при храмах уместны – об этом и многом другом рассказал протоиерей Александр АВДЮГИН, который и сам следит за матчами Евро.

Пять лет Украина готовилась к Евро-2012, и вот, наконец, 8 июня стартовал долгожданный чемпионат Европы по футболу. 11 июня в Киеве состоялся первый домашний матч Сборной Украины со Швецией, который принес нам первую победу, а сегодня, 15 июня, наши игроки встретятся на «Донбасс Арене» с французами.  

Киев, Донецк, Харьков и Львов, которые впервые в этом году принимают Евро, живут футболом, да что говорить, футболом живет вся Украина.

О том, почему мы так увлечены чемпионатом; почему за победу мы готовы расцеловать соперника, а за проигрыш – ввязаться в драку;  о фан-зонах на территории храмов и свиньях-предсказателях; о том, нужно ли священнослужителю говорить о футболе и можно ли молиться за победу, – об этом и многом другом рассказал «Православию в Украине»протоиерей Александр АВДЮГИН, который и сам следит за матчами Евро-2012.

«Христианство убрало жестокость и низменность зрелища, но оставило в нем стремление к победе»

— Отец Александр, сейчас все живут футболом. Почему какой-то кожаный мяч способен объединять людей разных религий и национальностей, что все вдруг становятся родными и близкими? Не футболистам и не фанатам это кажется даже глупым, да и порой досадно, что объединяет людей игра, а не, к примеру, Петров пост.

— Потому, что это – зрелище. Никуда знаменитое римское требование «Хлеба и зрелищ!» не деинсталлировалось из человеческого сознания. Было, есть и будет. По причине одной и всем понятной – слаб человек. Отличие лишь в одном. Если раньше зрелищем были бои гладиаторов, а позже – рыцарские ристалища, то теперь это спортивные соревнования, в данном случае – футбол.

Произошла трансформация (уж простите за технический термин, но иной не подбирается): христианство убрало жестокость и низменность зрелища, но оставило в нем стремление к победе, которая достигается не убийством или ранением, а совершенством человеческих качеств, умением идти к поставленной цели Богом данными силой, смекалкой и ловкостью.

— Следует заметить, что Евро может как объединять, так и разобщать людей. Ведь известно, что футбольные фаны слывут своей агрессивностью. Так, уже в первые дни чемпионата в Польше были потасовки. Почему проигрыш заставляет болельщиков напиваться, проявлять жестокость и прочее?

— Нобель тринитротолуол для проходки горных туннелей изобрел, а применяют его, большей частью, в войнах. Политики у нас все о благе народа рассуждают, о культурном наследии спорят, моральные ценности в законы вводят и при этом благополучно, нещадно до крови колотят друг друга на виду планеты всей. Христианство – религия любви и спасения, что не помешало пребывать Европе почти столетие в религиозных войнах, уничтожая друг друга, как сказал знаменитый Портос за то, что один читал псалом по-французски, а другой на латыни.

Плохое всегда присоседится к хорошему. Недаром Господь в Своей молитве упомянул: «…и избави нас от лукавого». Сам Бог сказал! Потому что знал, что ни одно дело без внимания данной рогатой сущности не обойдется.

«Главное, что я сказал бы собирающемуся на матч, это пожелал бы победы его команде …»

— Накануне Евро-2012 в Ивано-Франковске написали икону, посвященную чемпионату, и специальную молитву за футбол. А под Киевом на территории одного храма организовали фан-зону – установили экран, где теперь прихожане вместе болеют. Уместно ли говорить о молитвах за победу в футболе и о фан-зонах при храмах?

— При храмах вполне уместно. Вот там точно не будет потасовок, грубости и прочих негативов, которыми богаты околоспортивные мероприятия. Да и почему не помолиться о победе любимой команды, если данная победа есть «благое дело» для миллионов, если она позитивно влияет  на человеческое состояние?

Раньше говорили о том, что победа любимой команды повышает производительность труда (а так и было!), теперь радость выигранного матча не разъединяет, а примеряет, делает человека добрее и доброжелательнее. Беда лишь в том, что наши СМИ всеми способами тиражируют негативы, совершенно не обращая внимание на позитив. Их больше интересуют дерущиеся хулиганы (фаны), чем обнимающиеся между собой после финального свистка соперники. 

Если мне закажут молебен перед матчем, то я открою Требник на странице, где написано «Молебен перед началом добраго дела», и особое ударение после Евангелия сделаю на прошении: «Во всем споспешествуяй всем во благое, Господи, милостивно и рабом твоим (рабу) имярек, поспешествуй, Спасе, и во благополучное совершение делу их (его) спешно произвестися, благослови, молимтися, всемогий Владыко, услыши и помилуй».

Споспешествуяй всем во благое – именно во благое. Вот тогда и негараздов меньше будет среди болельщиков, Луческу полюбит Семина, украинцы не будут считать матч со шведами битвой под Полтавой, а поляки с русскими вспомнят, что они, в общем-то, славяне…

— Безусловно, футболисты и болельщики тоже верующие. Но если раньше с болельщиком футбола ассоциировался  мужчина, который эмоционально кричит «гол!», то сегодня вспоминается тот же мужчина, но от которого разит пивом. Однако православный человек православен не только в храме, а и за его пределами, в том числе на футбольном поле и стадионе. Нужно ли священнослужителю говорить о таком понятии как культура футбола, и если говорить, то что?

— Если пиво руководит тобой, а не ты пивом, то ты не болельщик, а человек, страдающий от страсти к пиву. Неумеренное употребление пива никак не даст возможности в полной мере насладиться тактикой, стратегий, техническим мастерством и драматизмом матча. Иные проблемы часто возникать будут. Да и соседям-болельщикам надоест раз за разом пропускать вас в места не столь отдаленные.

Вот об этом прозаическом моменте тоже надобно говорить священнику. Хотя главное, что я сказал бы собирающемуся на матч, это пожелал бы победы его команде, которая возможна только тогда, когда будет отсутствовать злоба, презрение и формулировка «любой ценой». Пусть всегда побеждает мастерство и талант.

«Пенальти назначили в наши ворота – и тут крик с верхнего ряда: «Молись, батя!»

— Один священник попал на футбольный матч в рясе, и было удивительно, что все люди на стадионе радовались встрече, поздравляли с победой, а те, кто сидели рядом, старались вести себя тактично. Бывали ли с вами какие-то истории, ведь вы и сами, отче, любите футбол и не раз были на матчах?

— Так и есть. Даже без рясы священника в тебе угадывают «на раз». Эмоций от этого не уменьшается, а вот негатив убирается. Более того, очень даже уважительное отношение со стороны болельщиков. Знаю священника, которого болельщики приглашают на футбол и даже билет ему покупают. Батюшка смутился, когда я у него спросил: отчего такие привилегии? Ответил, что они его «фартовым попом» считают и даже, когда команда проиграет, претензий не предъявляют.

От меня большой футбол далековато, на «Донбасс Арене» не часто бываю, но когда получается съездить, не разочаровываюсь. Наши болельщики очень даже уважительные и тактичные люди. Хотя было однажды. Пенальти назначили в наши ворота – и тут же крик с верхнего ряда: «Молись, батя!». Между прочим, Рыбка пенальти взял…

— В последнее время стало модным, чтобы какой-то зверек предсказывал, кто победит на чемпионатах по хоккею и футболу. Вот и сейчас слон, хорек и свинья – официальные предсказатели Евро-2012. Когда предсказывал какой-то осьминог из Германии или слон из Чехии, было понятно – так развлекается Запад. Но теперь и Украина выбрала себе предсказателя, не удивительно, что им стала свинья – такой себе символ. Мол, вот вам Евро по-украински. Что это за мода такая, и зачем это нам, православной стране?

— Вот это точно не наше. Откровенное язычество, вкупе со всеми волхованиями. Тварь безмозглая уподобляется разумному... Не нравятся мне подобные «мероприятия». Организаторы просто не соображают и не понимают, кто и что такое Человек. Этой свиньей они сами себя в свиней превратили.

— И напоследок. Евро-2012 еще продлится две недели, и многое впереди. Ваши пожелания украинским болельщикам.

— Вболіваємо за Україну! Україно, вперед!

12 июня исполняется 15 лет со дня смерти русского поэта, композитора, литератора, прозаика и сценариста Булата Окуджавы. Он оставил миру около двухсот авторских и эстрадных песен, написанных на собственные стихи.

Перед самой смертью Булат Шалвович был крещён с именем Иоанн. Вечная ему память!

Каждый пишет, как он слышит. Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить…

Так природа захотела. Почему? Не наше дело. Для чего? Не нам судить.

Булат Окуджава о себе

- Я родился в 24-м году, 9 мая, у Грауэрмана, на Арбате. Первая моя квартира — дом 43. Квартира на 4-м этаже, средних размеров по коммунальным масштабам, 5 соседей. Раньше это была квартира фабриканта Каневского, нэпмана. После нэпа он был директором своей же фабрички. А потом уехал во Францию с семьей.

Отец мой был прислан в комакадемию из Грузии учиться. На Арбате ему дали две маленькие комнатки в той коммуналке. И мать жила с нами. После моего рождения отца отправили обратно на Кавказ. Он продолжал работать комиссаром грузинской дивизии. А мама работала в аппарате горкома партии, здесь.

А потом пришло время мне учиться. И меня отправили в Тбилиси, где я поступил в первый класс. Это был такой странный первый класс, где были экзамены — по-русски. На экзамене каждому давали табличку, на табличке был нарисован лабиринт. В центре лабиринта — колбаса, а снаружи мышка, нужно было найти кратчайший путь до колбасы. О Пушкине мы не слышали ничего, Пушкин не существовал, Лермонтов не существовал, Толстой не существовал. Все они были помещики.

Потом отец работал уже секретарем Тбилисского горкома партии. У него были нелады с Берия, очень серьезные. И дошло до того, что отец мой поехал в Крым, к Серго Орджоникидзе, и попросил направить его на работу в Россию, потому что в Грузии он работать не мог. И Серго отправил его на Урал. Парторгом ЦК на вновь строящийся в первой или второй пятилетке вагоностроительный завод.

Вот в 32-м году отец отправился на Урал — там еще была дикая тайга и несколько бараков. А потом выписал и нас. Я жил там, учился, до ареста отца. До февраля 37-го года.

Мы вернулись в Москву. Опять в эти же две комнаты. Мать, конечно, исключили из партии тут же. Она устроилась кассиром в какую-то артель. И занималась тем, что в свободное время бегала, добивалась приема у Берия, чтобы сказать ему: ты же знал его по работе, он не может быть троцкистом или английским шпионом. Она добивалась, добивалась до тех пор, пока не пришли однажды ночью и не забрали ее тоже.

Я остался с бабушкой. В это время был уже брат. Он родился в 34-м году. Жили мы впроголодь. Страшно совершенно. Учился я плохо.

- Вы ощущали себя сыном врагов народа?

- Я испытывал это на себе ежечасно, во всех смыслах. Но я считал, что это ошибка. Я был очень политический мальчик. И я знал, что мои родители такие коммунисты, каких не бывает вообще в природе. Произошла ошибка какая-то. И когда это до Сталина дойдет, он все исправит.

Семью Окуджавы «выкашивал» террор 30-х годов. И, словно бы вопреки этой трагедии, в подростке, а затем юноше Булате рождаются жажда добра и надежда. Это была милость Божия, конечно же, незаметная и не до конца осознанная. Бог действует в мире и в каждом человеке, если Он посеял в нём жажду добра и сострадания.

[ Читать дальше ]

Вот комната эта — храни её Бог! - Мой дом, мою крепость и волю. Четыре стены, потолок и порог, И тень моя с хлебом и солью.

И в комнате этой ночною порой Я к жизни иной прикасаюсь. Но в комнате этой, отнюдь не герой, Я плачу, молюсь и спасаюсь.

В ней всё соразмерно желаньям моим - То облик берлоги, то храма,- В ней жизнь моя тает, густая, как дым, Короткая, как телеграмма.

Пока вы возносите небу хвалу, Пока ускоряете время, Меня приглашает фортуна к столу Нести своё сладкое бремя…

Покуда по свету разносит молва, Что будто я зло низвергаю, Я просто слагаю слова и слова И чувства свои излагаю.

Судьба и перо, по бумаге шурша, Стараются, лезут из кожи. Растрачены силы, сгорает душа, А там, за окошком, всё то же.

ПравМир

Вечная ему память!