15

 

- Ты выспалась или мама разбудила? – спросил Алексей девушку, возвращаясь на кухню.

- Я проснулась раньше, чем пришла твоя мама. Ну ты меня и напугал… Проснулась и…глазам своим не верю, смотрю, кровать не моя, потолок не мой, стены не мои и…никого нет. Где ты был? – Лена ласково улыбнулась.

- Я ходил за машиной, а потом заехал за твоими любимыми цветами…

- Спасибо, Леша, это очень приятно. Ну а домой я когда-нибудь попаду?

- Конечно. Карета подана, мадам, у подъезда, - улыбнулся своей лучезарной улыбкой Алексей, - Ты готова ехать? Или все-таки допьем чай?

- Слушай, торт – фантастика! – не удержалась от комментария девушка, - Давай, допивай чай, а я пока сумку свою заберу.

            Лена побрела в спальню. Сумка, с торчащей из нее папкой, лежала возле кровати, девушка проверила содержимое папки. Документы все были на месте, телефон с разряженной батареей лежал в сумке. Вложив папку обратно в сумку, Лена подобрала свои босоножки и, прежде чем уйти, еще раз взглянула на фото, стоящее на тумбочке...

- Я готова…- Лена вернулась на кухню.

- Я тоже…- дожевывая, пробормотал Алексей, - возьми цветы – это тебе…

- Спасибо.

 

Машина ехала неспеша по залитой солнцем дороге, молодые люди молчали, слушая тихую музыку, звучащую в салоне автомобиля. Никто из них не решался нарушить тишину, каждый думал о своем. Потихоньку автомобиль добрался до Березани.

- Березань…- тихо сказал Алексей, - куда тебя везти дальше?

Лена как-будто очнулась от сна:

- Да, почти приехали. До автостанции и налево, третий дом…

Машина, миновав автостанцию, доехала до дома и проворно въехала в просторный двор.

- Возле второго подъезда останови…

Алексей притормозил у второго подъезда:

- Ну что ж, будем прощаться? – Лена боялась посмотреть в глаза юноши.

- Придется… - Алексей сделал попытку поцеловать девушку.

- Не надо…- Лена проворно увернулась от лобзаний.

- Мы еще увидимся? – пытливый взгляд парня пронизывал Лену до самого сердца.

- Наврядли…- Лена, наконец, взглянула на Алексея, в его глазах она увидела столько грусти и отчаяния, что душа сжималась от боли, не выдержав этой пытки, она отвела взгляд, - До свидания…

- До свидания…

            Девушка, прижав букет гладиолусов, покинула машину и, не оглядываясь, поспешила к входной двери второго подъезда. Алексей смотрел ей вслед. Грохот закрывающейся подъездной двери горьким эхом раздался в сердце юноши – не успев появиться, она уже уходила из его жизни…

 

14

 

            В чашках остывал горячий чай, торт был необычайно аппетитный на вид, Наталья Семеновна выставила на стол тарелку с бутербродами и заставила Лену сесть за стол:

- Леночка, - начала женщина – может, наш разговор тебе придется не по душе, ты не обижайся, но я хочу спросить: сколько времени ты знаешь Лешу?

Лена опустила голову и посмотрела в чашку с чаем:

- Достаточно…

- Лена, давай на чистоту. Я же мать и все вижу, и чувствую, что у вас как-то все не по-настоящему. Мы ждали другую невестку, а тут такой сюрприз… Пойми меня, как женщина, у которой когда-то будут свои дети, я переживаю за сына. Я хочу знать правду. Я, никоим образом, не хочу обидеть тебя, но у вас что-то не так. Ведь верно?

Лена была потрясена проницательностью Натальи Семеновны, и ее вопрос застал девушку врасплох. Она не знала, что говорить, сочинять небылицы не хотелось, а сказать правду вдруг почему-то стало стыдно. Немного подумав, Лена все-таки решила рассказать всю правду от начала до конца.

            Разговор затянулся надолго. От смущения рассказ Лены был сбивчив и косноязычен. Мать Алексея слушала очень внимательно и, почему-то, с каждым новым словом, сказанным Леной, все больше веселела. Последняя фраза, произнесенная девушкой о том, что та теперь жалеет о своем решении уйти со свадьбы раньше, так как домой она все равно не попала, а торт оказался безумно вкусным на самом деле; совсем рассмешила Наталью Семеновну и она расхохоталась. Лена сначала растерялась, но смех женщины был настолько заразителен, что невозможно было воздержаться от улыбки.

            В это время, когда уже обе хохотали, на пороге кухни с огромным букетом гладиолусов появился Алексей. Он удивленно посмотрел на маму с Леной и в недоумении спросил:

- А что здесь, позвольте узнать, происходит? И почему у вас двери нараспашку?

- А я говорила, возьмите с собой торт, а вы не послушались…- сквозь смех проговорила женщина, обращаясь к сыну, как будто совсем не слыша его вопроса.

Лена продолжила:

- Леша, у нас чай с тортом, будешь?

- А по какому поводу торт? – ничего не понял Алексей.

- По поводу вашей свадьбы. – все еще смеясь, ответила мама.

- А-а, и мне кусочек достанется? – улыбнулся парень.

- Даже два…- ответила Лена.

А мама добавила:

- Хотя тебе, как обманщику, не положено!

Леша удивился и неоднозначно посмотрел на Лену:

- В чем же я провинился?

Лена совсем уже успокоилась и ответила улыбаясь:

- Леша, мама все знает. Я ей все рассказала…

Лукавые глаза Алексея начали «пускать бесиков» и лицо расплылось в улыбке:

- Ах ты, предательница, а я тебе цветы принес…

- Ах так? А ты – дважды обманщик! Кто обещал меня домой отвезти? – обалдела Лена.

Тут вмешалась Наталья Семеновна:

- Так, чувствую, мне пора домой… Леша, холодильник я тебе затарила и не забывай, чему я тебя учила: не обижай девочек. Я пошла. Леночка, я надеюсь, мы еще встретимся…

- Спасибо мама. – Алексей обнял женщину за плечи, -  Ты – самая лучшая в мире мама!

Наталья Семеновна вышла в коридор, Леша пошел ее провожать, а Лена прижала к груди букет, любуясь своими любимыми цветами.

Продолжение следует...

Пусто. Плотно зашторенные окна. Чувствуется, что  за этими  шторами нет
жизни, они как-то удручающе неподвижны. Вон велосипеды на  балконе, какие-то ящики,  старый  холодильник,  лыжи с  красными  палками. Все  пусто,  глухо, мертво.
     На узкой бетонной дороге внутреннего дворика  поперек - труп  огромного
черного, в белых яблоках дога.
     - Останови, замерю, сколько набрала шерсть.
     Володя заехал левыми колесами на клумбу и остановился. Зелень цветов от радиации  почернела, цветы пожухли. Активность  грунта и бетона дороги -  60 рентген в час.
     -  Смотрите, смотрите!-вскрикнул Володя,  показывая  рукой.  По  узкому
проулочку  от  школы вдоль стены длинного пятиэтажного  дома в  нашу сторону бежали  две  большие  тощие  свиньи.  Они подскочили к  машине,  взвизгивая, ошалело тыкали  мордами в колеса, в радиатор. Затравленными красными глазами поглядывали  на  нас,  поводили рылами  вверх, к  нам, словно прося чего-то.
Движения  какие-то  несогласованные,  раскоординированные.  Их   шатало.   Я подсунул датчик к боку борова - 50 рентген в час. Боров пытался было хапнуть зубами датчик,  но я  успел отдернуть. Тогда  голодные радиоактивные  свиньи принялись   пожирать  дога.  Они  довольно  легко   отрывали  из  бока   уже разложившегося  трупа  большие  куски, раздергивая труп  и  протаскивая  его туда-сюда по бетону. Из провалившихся глаз и ощеренной  пасти поднялась стая
растревоженных синих мух.
     - Давай назад, Володя. На путепровод и к разрушенному блоку.
     - А если заглохнет мотор?
     - Заглохнет - заведешь. Поехали. Вырулив на улицу Ленина, он спросил:
     -  Едем по встречной полосе? Или как?.. Наша сторона вон там. Объезжать сквер?
     - Не надо.
     -  Как-то  неудобно.  Вроде нарушаем правила уличного  движения.-Володя горестно  усмехнулся, и мы  помчали не по своей стороне мимо трупов собак  и кошек к аварийному энергоблоку.

Григорий Медведев "Чернобыльская тетрадь" (отрывок)

 

13

 

- Леха, - вдруг нарушил тишину Андрей – она что, спит?

Алексей, сам боровшийся с дремотой, тихо ответил:

- Да, заснула…

- А ты знаешь ее адрес? Куда ее везти в Березани?

- Хммм… Нет…

- Буди! А то потом как разоспится – не добудимся…

- Подожди, Андрюха,  не буду я ее будить, она устала – сегодня был сумасшедший день. Давай-ка поворачивай машину, едим ко мне.

- Ты шутишь?

- Нет, я серьезно. Пусть Лена отдыхает…

Машина развернулась и поехала в обратную сторону. Вечер уступил место ночи, город тихо засыпал в свете фонарей…

 

            Утро было ясным и теплым. Лучи солнца пробивались сквозь неплотно закрытые шторы. В приоткрытое окно веял свежий летний ветерок, доносилось чириканье птичек и редкое постукивание женских каблучков, а также глухое шарканье мужских кроссовок и гул проезжающих машин.  Солнечный зайчик щекотал нос Лене, которая лежала на огромной кровати и беззаботно кому-то улыбалась во сне. Вдруг за окном раздался шорох подъезжающего к подъезду автомобиля и громкий сигнал, разрушающий утреннюю тишину. От резкого звука Лена проснулась и сонными глазами уставилась в потолок. Затем обвела взглядом комнату и, постепенно соображая, что комната чужая, вскочила с кровати. Ничего не понимая, девушка выскочила в соседнюю комнату. Комната была пуста, только в центре красовался массивный диван с разбросанными на нем подушками и неубранным пледом, на кухне тоже никого не оказалось. Лена выглянула в окно, квартира находилась на первом этаже. Девушка решила проверить входные двери, они оказались не заперты, Лена выглянула на лестничную площадку, там тоже никого не было. В коридоре висело большое зеркало, возвращаясь в спальню, Лена посмотрела на себя в зеркало. Отражение ужасно не понравилось девушке. Волосы растрепаны, лицо вымученное, белый нарядный сарафанчик, временно прослуживший ночной рубашкой, превратился в мятый неуютный балахончик…

Лена вернулась в спальню и еще раз внимательно окинула взглядом комнату, взгляд зацепился за фотографию, стоящую на тумбочке. С фотографии в резной рамке Лене улыбалось знакомое лицо Алексея, а из-за его затылка выглядывало миловидное лицо зеленоглазой блондинки. «Так вот ты какая, Аня!»- пришла первая мысль в голову Лене.

Лена поставила фотографию на место и задумалась: «Все-таки обманщик этот Алексей, как я здесь очутилась? Ничего не помню! Помню, сели в машину, поехали… А дальше… Как он мог, он же пообещал, что отвезет меня домой. Ой, надо маме позвонить… Где моя сумка?». Лена заглянула под кровать, с другой стороны которой на полу лежали ее босоножки, а рядом стояла сумка с увесистой папкой с документами. Девушка подошла к сумке, порылась там и вытащила телефон, посмотрела на него и скривилась:

- Батарея села… Что же мне теперь делать? Пойду-ка, поставлю чайник…

 Лена зашла на кухню, поставила чайник на плиту и принялась заглядывать в настенные шкафчики в поисках чая и чашек. Обнаружив, то что ей надо, заглянула в холодильник, тот был пуст. Пока чайник закипал, Лена отправилась в ванную комнату.

 

             Успев только умыться и расчесаться, в дверь позвонили, Лена выскочила в коридор и, добежав до входной двери, заглянула в дверной глазок. На пороге стояла Наталья Семеновна, девушка удивилась и принялась лихорадочно вспоминать отчество женщины, открывая дверь: «Наталья… Наталья… Блин не помню. Да как же ее…»

- Доброе утро, Леночка – поздоровалась Наталья Семеновна, заходя в квартиру и оглядывая с головы до ног невестку – А я вот решила заехать…

- Здравствуйте… Э-ээ… Мама…- так и не вспомнила Лена имя женщины.

Наталья Семеновна улыбнулась:

- Я тебя не разбудила? А то я решила заехать, а ключи забыла…

Женщина уверенно продвигалась по коридору в комнату. Увидев, неубранный диван, Наталья Семеновна повернулась к Лене с вопросом:

-  А где Леша?

- Не знаю… Я проснулась, а его уже не было…- смущенно ответила Лена.

- Вот и хорошо, мне нужно с тобой поговорить тет-а-тет.

- А, может, чаю выпьем? У меня там чайник как раз закипает. – Лена уже проворно сворачивала плед и складывала в стопку разбросанные подушки.

- Ой!- вскрикнула Наталья Семеновна – Я же торт вам принесла, не смогла, оставила один ярус для вас, и еще продукты тут кое-какие, я же знаю, что у Лешки холодильник всегда пустой. Конечно, пошли чайку хлебнем и поговорим заодно…

Продолжение следует...

12

 

 

- Леша, Лена! – из ресторана выбежала Наталья Семеновна, догоняя молодых – Ну куда же вы убегаете? А как же торт?

- Мамочка, скушайте торт сами с гостями, - улыбнулся сын – мы не голодны, и нам, действительно, пора уже…

- Леша, только не говори, что вы, действительно, уезжаете. – Наталья Семеновна улыбнулась очень похожей улыбкой, и продолжила, обращаясь к Лене – Леночка, ну, может, хотя бы ты убедишь Лешу остаться на торт. Он опять что-то задумал, чего я не знаю…

- Ой, нет. Извините меня, пожалуйста, но я не могу его ни в чем убедить… Спасибо Вам за все, свадьба была замечательная…но нам пора – извиняющимся голосом промурлыкала Лена.

- Ну вот, узнаю своего сына. Его никто ни в чем не может переубедить, даже жена… Ладно, дети, счастливой дороги, будьте осторожны и берегите друг друга, Бог с вами – женщина перекрестила воздух и опять повернулась к сыну – Леш, ты хоть скажешь, куда вы едите?

Леша отрицательно покачал головой:

- Мам, честно, некогда… Все – потом…

Он взял за руку Лену и потянул к машине. Девушка несмело подняла руку и помахала на прощание маме. Женщина ответила ей тем же. Через несколько минут темнота скрыла ее силуэт, только звездное небо и бледная луна бросались в глаза, и яркое пятно удаляющегося здания ресторана. Андрей уже томился в ожидании, наблюдая через лобовое стекло машины сцену прощания Натальи Семеновны с детьми.

- Ну, наконец-то – пробасил Андрей, когда «молодые» сели в машину – я думал, вы никогда не распрощаетесь.

- Подумаешь, пару минут всего… И чего это ты бубнишь? Признайся, ты хотел попробовать торт? – засмеялся Алексей.

- Да, не отказался бы, – смущенно заулыбался Андрей – ну разве с тобой это возможно? Вечно все ни как у всех… Так куда едим?

- В Березань. – ответила Лена.

- Хорошо. – согласился Андрей и машина покатилась по вечерней дороге.

            Машина выехала на полупустой проспект. Вечерний город сиял огнями фонарей, яркими витринами магазинов, рекламной иллюминацией. Машин на дороге было мало, автомобиль мчался быстро и легко, навстречу прохладному ветру, укачивая своих пассажиров. Бесперебойное и частое мелькание фонарей и приятная спокойная музыка, играющая в автомобиле, наконец, окончательно убаюкали Лену. Она заснула крепким младенческим сном.

 

Продолжение следует...

IV

- Егор, сволочь! Серый треугольник – твоя же идея!! Ну нафига, скажи а?! Взяли хотя б жёлтый овал, я же предлагал... или белый круг! Такой обалденный приятный "Белый круг"!  А ты – разумны компромисс, от рая тебя, видите ли, тошнит!.. Теперь нам конец!!!
    - Ну, во-первых, идея всё же твоя – треугольник твоих рук создание, я дизайном не занимаюсь. А во-вторых... Ты мое заявление про увольнение еще не прочел что ли? Я как раз там и написал, что нам конец и это действительно так... Ты – банкрот, Ярослав, смирись с этим – вот твой "Серый треугольник".
    - Эх, ну как, как такое могло случиться?! Нет, я в это решительно не верю!
    - Сними кибер-шлем -  поверишь.
    Середа вышел из вирта, но ситуацию это совсем не изменило. Рядом, как и в кибер-пространстве "Серого треугольника" стоял Егор Путилов с распечаткой финансового краха компании. Массово выпущенный "Вирт" оказался лишь дорогим неудобным головным убором, гордо называвший "виртуальной реальностью" ощущение, что этого шлема у тебя на голове нет. И за такой казуальный фокус никто не захотел выкладывать свое полугодовое жалованье, оно и понятно.
   

Егор снял с головы кибер-шлем. Голова слегка кружилась и немного мутило – обычный поствирт-эффект.
    - Ну как тебе эта компиляция? – спросил шеф проекта Ярослав Середа, удивляясь мрачноватому выражению физиономии Путилова.
    - Да, блин, хуже даже чем прошлый раз! Такая приторность, что даже тошнит! Живя в таком раю, я б сам вкусил плода от древа познания вперед Евы и без змия-искусителя...
    - Но согласись, черно-квадратную версию тоже на рынок не выпустишь – нуар хоть и снова в моде, но не глобально, а лишь у молодого поколения.
    - Ну, я хоть и не молод, но бело-круглый концепт воистину отвратителен – никто больше одного раза дефолтным виртом не воспользуется, а до возможности применять разные карты - над проектом еще работать и работать, а ведь деньги нужны уже сейчас.
    - М-да... похоже на то, хотя на "Белый круг" я возлагал большие надежды, мне самому этот вирт очень понравился.
    - Наденешь шлем, пока компиляция еще в операционке?
    - Пожалуй, все же нет, ты – прав, второй раз там быть что-то вообще не хочется.
    -  Что же тогда делать, есть идеи?
    Повисла пауза. Путилов вопросительно смотрел на Середу, Ярослав машинально почесывал в размышлении подбородок, потом полез в карман белого халата и, пошарив там, выложил на стол перед Путиловым несколько предметов.
    - Вот, Егор, выбирай – серый треугольник, красная звезда, синий крест, желтый овал.
    - Ты понимаешь, чтоб все это прокомпилировать да проиграть – пара-тройка лет уйдет, надо выбрать один вариант.
    - Давай тогда рассуждать логически. Красная звезда – видимо что-то коммунистически-сатанинское, обывателю явно не подойдет. Синий крест – пожалуй, нечто религиозное духоборческое. Вот, наверное, желтый овал будет самое то – близкое к белому кругу, но не такое терминально-однозначное.
    - Я бы все же поставил на серый треугольник, как здравый компромисс между черным квадратом и белым кругом.
    - Вполне согласен. Только действительно сроки поджимают – как прокомпилим - так сразу в тираж, на обкатку уже времени нет. В любом случае такая новинка обязана принести прибыль.
    - Лады, поехали...
   

II

Путилов открыл глаза после легко приступа головокружения, эйфорическая волна вновь прокатилась по его телу. Счастье полноты бытья переполняло сознание и от этого время от времени слегка кружилась голова. Такое состояние легко исправлялось таблеткой валидиума, но Егору нравилось его испытывать. И в этот раз, после приятного приступа, он радостно улыбнулся теплому осеннему солнцу и продолжил путь. Путилов бодро шагал по чистой, сверкающей кварцевыми вкраплениями улице, был как всегда легок и весел, наслаждался вдыханием свежего чуть прохладного воздуха, приветливым лицам прохожих, да и вообще всем этим миром, в котором ему повезло родиться. Бесшумно проезжавшие мимо электрокары обдавали его волной едва уловимого озонового запаха, водители некоторых авто приветственно подавали сигнал, здороваясь со старым товарищем. В общем, Егор Путилов был сегодня в особенно приподнятом настроении, и тому были причины.
    Во-первых – личная жизнь. После короткой поездки на Багамы  супружеские отношения неожиданно заиграли новыми красками и разнообразные романтические вечера не переставали удивлять свежестью и альтернативностью, что не могло благоприятно не сказаться на здоровье и общем самочувствие – в последние дни Путилов словно летал на невидимых крыльях воодушевления. Обыкновенное чудо произошло и на творческой стезе – Егор выиграл конкурс на принятие участие в создании целевой всеобщей социальной концепции и теперь, сияя от радости и чуть ли не в припрыжку, направлялся к  Глобал-центру, где висела сертифицированная точная копия Великой картины, дабы вдохновиться созерцанием сего бессмертного творения на трудовой и духовный подвиг.
    В строгом фойе Глобал-центра преисполненном рациональности и величия всё было подчинено одной цели – подготовить посетителя к лицезрению Картины (подобные духовные центры находились не только во всех крупных городах, но и во многих известных географических местах Земли). Приятная бежевого ворса дорожка вела по поднимающимся под небольшим углом пандусу в Главный зал. Вдоль стен простирались тщательно исполненные фрески на тему истории человечества – первые орудия труда, первый огонь, одомашненный скот, первобытное земледелие и прочее. Пройдя к обильно декорированным широким дверям входа в Святилище, Егор традиционно замер на несколько секунд, эмоционально подготавливая себя ко встречи с прекрасным. Раскрылись, тихо прошелестев, массивные створки и Путилов вступил в Главный зал – просторное помещение в светло-голубых тонах, спроектированное так, что терялась визуальная граница между полом, стенами и потолком. В зале уже находилось несколько человек – некоторые стояли у Картины, другие мерно прохаживались, пожилая пара приобнявшись сидела на центральной скамье. Егор неспешно пересек залу, подошел к Полотну и, словно заглядывая глубоко-глубоко себе в душу, погрузился взором и сознанием в "Белый Круг" созданный гением Владимира Большова.
    Ровный белый круг диаметром 77 сантиметра обрамляла светло-серая кайма, заключенная в тонкую рамку из белого золота. Светлое поле было небезупречным – просматривались мазки кистью, вкрапления пыли и наведенные тени окружающей реальности, и в эту фрактальную вселенную можно было всматриваться бесконечно долго и погружаться бесконечно глубоко. Когда-то мир не был уравновешен – эпидемии, войны, кризисы сотрясали и коверкали душу человечества. Но в начале прошлого века в Зале современного искусства Эрмитажа был впервые выставлен "Белый Круг" кисти молодого футуриста Большова. Эта картина послужила катализатором неожиданно могучей силы, преобразившей всю историю человечества. Сплоченные вокруг ставшего популярным сакрального учения Правитов "большевики"  в течении последующего десятилетия фактически переиначили весь подлунный мир. Во главу угла было поставлено рациональное сознание и социальный коллективизм, что позволило направить все доступные ресурсы в созидательное русло, и для человечества наступил Золотой век.
    Промедитировав у Полотна необходимые для облагораживания духа час и семнадцать минут, Путилов, с восстановленной до состояния Будды свежестью сознания, покинул священный чертог и направился в свою творческую обитель, расположенную в пентхаусе самого высокого в городе здания.
    Когда Егор шёл по проспекту Свободы, внезапный неосознанный инстинктивный импульс выбросил его на проезжую часть. Впереди на огромной скорости несся неуправляемый грузовой электрокар, а перед ним на гумо-асфальте собирала рассыпанные бусины девочка лет пяти. Путилов подхватил девочку, забросил ее на тротуар и вдруг предельно ясно почувствовал, что сам уже не успевает уйти с траектории грузовика. Стальная решетка с эмблемой пальмовой ветви неудержимо надвигалась на его лицо. Осталось еще мгновение жизни. Егор за эту секунду вспомнил и свое детство и своих детей, долгий творческий путь полный побед и свершений, ясно осознал неизменное уже многие годы перманентное состояние полноты жизни и удовлетворенности. Теплая волна радости за удачу совершить в своей жизни подлинно человеческий Поступок накрыло пьянящей эйфорией сознание Путилова, после чего оно погрузилось приятное пушистое белое небытье...
   

    I
    Путилов шёл по грязной октябрьской улице озлобленный на всех и вся, злобно кленя эту страну, её хамоватых граждан, да и вообще весь этот черный свет. Проезжавшие мимо машины обдавали его с ног до головы тёмной водой, при этом ещё и раздраженно сигналя сутулому прохожему. В общем, Егор Путилов был не в духе, и на то были причины.
    Во-первых – личная жизнь. Мало того, что супруга в последнее время пристрастилась к алкоголю, так еще и явно изменяла ему со своими собутыльниками. Кроме того, значительно ухудшилось собственное здоровье, постоянно мучила изжога, болела голова, нервы расшатались так, что он почти утратил возможность нормально общаться с людьми, не срываясь на крик и нецензурную брань. Да и с работой в последнее время что-то не клеилось – заказы на рецензии поступали редко и все на противные ему темы – то про абстракционизм, то про супрематизм, то про кубизм. Один из локальных  олигархов внезапно почувствовал тягу к занятию живописью, и так как рисовать не умел, а учиться не хотел – реализовывал себя в различных каракулях, которые подневольные критики должны были теперь возводить в ранг высокого искусства. Путилов уже занес три статьи в местные издания и сейчас направлялся в единственное в городе отделение Глобал-банка, чтобы обналичить выданные чеки на жалкую по нынешним временам сумму.
    В банковском фойе, отделанном темно-серым мрамором, он неосторожно подскользнулся на  мокром полу, неловко упал на бок и сильно зашиб ребра. "Да когда ж это всё закончится!.." – злобно прошипел Егор и, держась за бочину, направился к свободному окошку, которое, как водится, тут же закрылось. Подошел к следующему, занятому, видимо, на долго – клиент копался в ворохе бумаг, подписывался где-то в бескрайних простынях, при этом спорил с кем-то по мобильнику на производственные темы. Путилов пристроился сзади и стал ждать своей очереди, мрачно обозревая совсем не дружелюбное внутреннее убранство банка.
    Тёмные стены удручающе дополняли тяжелые багровые портьеры, тонированные окна омрачали и без того не особенно яркий солнечный свет, хайтековские потолочные светильники холодного газоразрядного свечения лишь добавляли душевного дискомфорта. На стенах были развешены безвкусно-разножанровые репродукции одна "веселее" другой – "Последний день Помпеи" Брюллова соседствовал с "Черным квадратом" Малевича, меж окон буйствовал "Девятый вал" Айвазовского, возле входа притаилось нечто угрожающе-фантасмагорическое от Сальвадора Дали.
    Неожиданно мужчина у окошка что-то эмоционально выкрикнул в телефон, поспешно собрал в портфель все бумаги и торопливо удалился в проеме выхода. Егор уже было протянул чеки кассиру, но громкие звуки у дверей - гулкие хлопки, глухие удары, возгласы и звон разбитого стекла, остановили его намерение. В помещение через узкий вход врывались люди в масках. Помахивая автоматами и пистолетами налетчики в весьма невежливой форме стали требовать денег у кассиров, посетителей  и испуганной охраны. Кое-кто из присутвующих в банке уже благоразумно лег на пол, некоторые лишь удивленно хлопали глазами.
    Путилов от увиденного инстинктивно присел под прилавок кассы и постыдно задрожал от страха. Накрывший его ужас был безграничным как вселенная и парализующим как яд кураре. Вся прошедшая жизнь мелькала у него перед глазами – нелепая, неудачная, безрадостная. Сначала детство, самые яркие воспоминания – отвратительный запах подгоревшей каши в детском саду, пытки обязательным поением в школе топленым молоком на половину состоящей из ненавистной пенки, убогие игрушки, неудобная обувь, серая как роба одежда, скучнейшие уроки. В институте были не менее скучные лекции, появился алкоголь – отвратительный на запах и вкус, с тяжелым отупляющим приходом и неотвратимым чугунным похмельем, какие-то несуразные любовные похождения, нескладный судорожный секс, женитьба по залету. Работа – еще более скучная и еще более обязательная, а зарплаты едва хватало на то, чтобы не помереть с голоду. Казалось бы – хуже не куда, но потом сделалось еще хуже – на улицах начали бить и грабить, и даже отвратительная работа стала как-бы желанной, хотя платили теперь еще меньше. Предавшие друзья, тупик семейных отношений и никакой надежды на малейшее улучшение ситуации в будущем. Тут взгляд Егора уткнулся в репродукцию "Черного квадрата" висевшего в несуразно помпезной тяжелой бронзовой раме. Он смотрел в бездну этой цветовой пустоты и бездна затягивала его, накрывала сознание волной безразличия и бездушия. И тогда Егор вынул из внутреннего кармана травматический пистолет и с криком "Ура!" бросился на грабителей, стреляя резиновыми пульками в натяжной потолок из черно-лакового латекса. Треск, всполохи, жаркий огонь и темнота угасающего измученного сознания – прощай, жестокий мир!