Яншань

Гуйшань сказал: «Сознание человека Дао простое и прямое, лишенное всякой искусственности. Нет ни отвергания, ни привязанности, нет личного сознания. Во все времена в видении и слышании нет ничего особенного. Более сказать нечего». Если проникнешь напрямую, чувства обыденного и священного исчезнут и обнажат неизменность и недвижимость, где источник и проявление неразделимы. Это – природа Будды, как она есть. Гуйшань спросил Яншаня: «Из сорока свитков «Нирвана сутры» в скольких записаны речи Будды, а в скольких речи дьявола?» Яншань ответил: «Все они суть речи дьявола». Гуйшань сказал: «Отныне никто ничего не сможет сделать с тобой». Яншань спросил: «Пребывая в этом мире, что я должен делать?»

Гуйшань сказал: «Я хочу только, чтобы твое восприятие было правильным; я не говорю тебе, как поступать».

Ученик спросил Гуйшаня: «Что такое Дао?» Гуйшань ответил: «Не осознающее себя сознание есть Дао».

«Я не понимаю», — пожаловался ученик. Гуйшань сказал: «Найди то, что не понимает». Ученик спросил: «Что есть то, что не понимает?» Гуйшань воскликнул: «Это ты сам, и ничто другое!» Во время беседы Яншань сказал: «Вы должны не запоминать мои слова, а всматриваться в глубь самих себя. С безначальных времен вы отворачивались от света и погружались во тьму, поэтому корни заблуждений ваших необычайно глубоки, и сразу выкорчевать их невозможно. Вот почему для очищения вашего огрубелого сознания мы прибегаем к упражнениям и надлежащим методам. Это подобно тому, как дать ребенку листья желтого цвета, сказав, что они золотые, — только бы он перестал плакать. Но ведь листья на самом деле не золотые, не правда ли?»

Давать учение другим подобно тому, как обманывать детей пустым кулаком — ведь на самом деле в нем ничего нет.

Хуанбо

Будды и все живые существа - это лишь Сознание; нет никакой другой реальности. Это Сознание никогда не рождалось и никогда не исчезало. У него нет ни качеств, ни формы. Оно не принадлежит ни к существованию, ни к не-существованию. Оно ни большое, ни малое. Оно выходит за пределы всех измерений, всех ярлыков, всех противопостав- лений. Оно есть Это: когда напрягаешь мысль, отворачиваешься от него. Оно подобно пространству, которое не имеет границ и не поддается измерению.

Это Сознание и есть будда. Будда и чувствующие существа ничем не отличаются друг от друга; дело лишь в том, что чувствующие существа ищут вовне, хватаются за внешние признаки и теряют тем больше, чем больше пытаются найти. Если будешь пытаться использовать сознание, чтобы поймать сознание, никогда не преуспеешь. Стоит лишь перестать искать и отбросить умозаключения, и сознание будды проявится естественно. Само Сознание и есть будда; будды и есть чувствующие существа. Будучи воплощенным в чувствующих существах, Сознание это не уменьшается; будучи воплощенным в буддах, оно не увеличивается. Само Сознание и есть будда, нет никакого другого будды и никакого другого Сознания. Сознание незамутнено и чисто, словно пространство, у него нет внешних признаков. Если, в стремлении обрести природу будды, культивируешь мириады практик, это постепенный процесс, но природа будды не обретается в ходе постепенного процесса. Просто пребывай этим Сознанием, и тогда постигать будет нечего. Вот где истинный будда. Это Сознание подобно пространству, не имеющему ни подделок, ни искажений. Когда восходит солнце, сияние его лучей озаряет землю, но пространство при этом не становится светлым. Когда солнце садится, землю окутывает тьма, но пространство при этом не темнеет. Состояния света и тьмы чередуются, но природа пространства остается открытой, пустой и неизменной. Если созерцаешь будд как озаренных и освобожденных, а чувствующих существ как загрязненных и нуждающихся в освобождении, то с таким пониманием никогда не обретешь пробуждения, ибо веришь в достижения. Есть только Сознание - обретать нечего. Сознание и есть будда. Ныне постигающие Дао не понимают этого, поэтому на вершине этого Сознания они представляют себе другое, высшее Сознание, они ищут природу будды вовне и культивируют практики, привязанные к внешнему.

Все это неправильно; это не приводит к пробуждению.

Подлинное пробуждение – это избавление от личного сознания. Избавление от личного сознания – это избавление от субъекта и его объектов, остается лишь то, что есть. Недвижим, как дерево, непоколебим, как скала, всеприемлющ, как само пространство. Нет ни субъекта, ни объекта, ни направления, ни местонахождения, ни формы, ни внешнего признака; ни приобретения, ни потери. Что касается «песчинок реки Ганги», то будда разъяснял, что песчинки не радуются, когда по ним ступают будды, бодхисаттвы, Индра, Брахма и другие божества; но они и не гневаются, когда по ним проходят буйволы, козы, жуки и муравьи. Песчинки не стремятся к обладанию драгоценностями и изысканными благовониями; они не питают отвращения к навозу и грязи. Сознание, подобное им, есть неотделенное Сознание. Это — предел; если стремящиеся к Дао не избавятся от личного сознания, то даже если они будут заниматься практикованием бесконечно долго, они никогда не обретут Дао. Связанные практиками Трех Колесниц, они никогда не смогут обрести освобождения. В принципе, в природе Будды нет ничего конкретного; она суть открытое восприятие, безмятежная незамутненность и непостижимое блаженство. Если раскроешь ее до конца в себе самом, то вот она — полная завершенность, где нет недостатка ни в чем.

Необходимо просто реализовать изначальное Сознание в восприятии и познавании, осознав, что изначальное Сознание не принадлежит ни восприятию, ни познаванию, но при этом не находится вне восприятия и познавания.

Погруженные в мирские дела люди, когда слышат слова о том, что все будды передают истину Сознания, делают вывод, что смысл этих слов в том, что в Сознании есть какая-то особая истина, которую следует понять или ухватить. И вот они начинают тратить силы на то, чтобы с помощью Сознания найти Сознание. Они не понимают, что Сознание само по себе есть истина, а истина сама по себе есть Сознание. Это похоже на историю об одном борце, который, не зная, что драгоценный камень на самом деле у него во лбу, повсюду искал его. Он искал его где только можно, но так и не смог найти, пока кто-то знающий не указал ему, где находится драгоценность, после чего он и сам увидел сокровище там, где оно находилось все это время. Так и те, кто постигает Дао вне собственного Сознания, не понимая, что Сознание и есть Будда, ищут его вовне, истощают себя в практиках и упражнениях и пребывают в зависимости от степени своего понимания. Пусть даже они будут усердно и самоотверженно искать в течение целых вечностей — им никогда не обрести Дао. Необходимо лишь избавиться от личного сознания. Нужно лишь увидеть, что все вещи изначально не имеют независимого существования, что они ни что иное, как Сознание. Если не плодить ошибочные представления, тут же обретешь пробуждение.

В том что вы несчастны ответственны только вы сами. Почему вы жертвуете главным ради второстепенного? Люди проснитесь! Мы живём на прекрасной планете! Посмотрите на это небо, на эти красивые облака, на цветущие деревья, на поющих птиц, сделайте глубокий вдох и вы почувствуете что жизнь есть везде и вы её неотделимая часть.









Жизнь даёт нам все что нам необходимо: воздух, воду, пищу, свет. А вы этого не замечаете, вы все время куда спешите, вам всегда всего мало! Вам нужны удобства, вам нужна роскошь, вам нужна власть!  Очнитесь! Есть вещи куда более важные, такие как любовь, дружба, взаимопонимание, гармония, творчество. Вы убиваете этот мир, вы убиваете себя...

Когда-нибудь покажется всё сном –

Борьба за жизнь, страданья, угрызенья,

Но мы с тобой не будем знать о том,

Для нас уж не имеющем значенья.

 

Мы будем там, где (что ж – всё может быть)

Вдруг разрешатся все противоречья,

Где есть лишь Свет, а Тьмы не может быть,

Есть Жизнь без Смерти, Речь без просторечья…

 

Мы будем там, где Счастью, может быть,

Синоним будет не Мгновенье - Вечность,

Но никогда не сможем мы забыть

Двух общность душ, чья жажда – Бесконечность

"Благословенный! Истинно Просветленный, Великий Владыка,
Он свободен от загрязнений, нечистоты, привязанностей.
Направитель богов и людей, слонов и лошадей,
Он своей нравственностью и благоуханием добродетелей
Пронизывает все вокруг.
Безмятежность есть его мудрость, спокойствие -- его эмоция,
Устойчивость -- его предусмотрительность.
Его мысли очищены, сознание угасло,
И поэтому его ум успокоен.
Уже давно он устранил ложные мысли
И подчинил себе все законы бытия.
Его тело ни существует, ни не существует;
Без причины или условия
Для него нет ни самого себя, ни других;
Его тело ни квадратное, ни круглое,
Ни короткое, ни длинное;
Ни видимое, ни невидимое,
Свободное от рождения и смерти;
Ни созданное, ни эманирующее,
Ни образованное, ни произведенное;
Ни сидящее, ни лежащее,
Ни ходящее, ни стоящее;
Ни двигающееся, ни кружащееся,
Ни спокойное, ни умиротворенное;
Не идущее ни вперед, ни назад,
Не находящееся ни в безопасности, ни в опасности;
Лишенное правильного или неправильного,
Достоинств или недостатков;
Ни то, ни это,
Ни идущее, ни приходящее;
Ни голубое, ни желтое,
Ни красное, ни белое;
Ни темно-красное, ни пурпурное,
Лишенное разнообразия цветов.
Рожденный заповедями, медитацией,
Мудростью, освобождением и знанием;
Плод созерцания, шести божественных способностей
И практики пути;
Появившийся благодаря состраданию и благожелательности,
Благодаря десяти силам и бесстрашию
Он пришел, откликнувшись
На благие кармы живых существ.
Он проявил свое тело
Высотой в десять футов шесть дюймов,
Сверкающее, как чистое золото,
Прекрасно сложенное, сияющее,
Великолепное.
Его волосы завиваются, как луна,
Затылок излучает свет, как солнце.
Завивающиеся волосы -- синие,
На голове имеется выпуклость.
Его чистые глаза, подобные незамутненному зеркалу,
Смотрят открыто,
Брови синие,
Рот и щеки хорошей формы.
Его губы и язык красные,
Как алый цветок.
Сорок белых зубов
Подобны белоснежному агату.
Лоб широкий, нос с высокой переносицей,
Лицо величественное.
Грудь, отмеченная свастикой,
Как грудь льва.
Руки и ноги гибкие,
Отмеченные знаком тысячи спиц.
Бока и ладони закруглены
И прекрасно очерчены.
Руки длинные,
Пальцы прямые и тонкие.
Кожа тонкая и ровная,
Волосы завиваются вправо.
Лодыжки и колени хорошо очерчены,
Половой орган скрыт,
Как у коня.
Прекрасные мускулы, ключицы
И бедра стройные,
Как у оленя.
Грудь и спина сияющие,
Чистые, без пятен.
Ни грязная вода, ни пыль
Не оставляют на нем никаких следов.
Таковы присущие ему тридцать два признака.
Видны и восемьдесят знаков превосходства.
И поистине, в нем нет ничего
От формы или не-формы.
Выйдя за пределы всех видимых форм,
Его тело бесформенно и все же имеет форму.
Оно является также истинной формой
Тела всех живых существ.
Живые существа с радостью поклоняются ему,
Направляют к нему свои помыслы
И искренне выражают ему свое почтение.
Отринув высокомерие и эгоизм,
Он сотворил это прекрасное тело.
Сейчас мы, собрание восьмидесяти тысяч,
Выражаем свое почтение и подчиняем себя
Этому не привязанному ни к чему святому,
Дрессировщику слонов и лошадей,
Отошедшему от состояния размышления,
От ума, мысли и восприятия.
Мы выражаем почтение
И подчиняем себя Закону этого тела,
Всем заповедям, медитации, мудрости,
Освобождению и знанию.
Мы выражаем почтение
И подчиняем себя этому прекрасному качеству.
Мы выражаем почтение
И подчиняем себя невообразимому.
Священный голос звучит восемью способами,
Как звуки грома.
Он приятный, чистый и очень глубокий.
Он проповедует Четыре Благородные Истины,
Шесть Парамит и Двенадцать Причин
В соответствии со способностями живых существ.
Никто не сможет его услышать, не открыв свой ум
И не разорвав звенья бесконечной цепи жизни и смерти.
Никто не сможет его услышать, не достигнув состояния
Сротапанны, сакридагамина, анагамина и архата;
Не достигнув состояния пратьекабудды,
Безошибочности и необусловленности;
Не достигнув состояния бодхисаттвы,
Не-жизни и не-смерти;
Не обретя бесконечное дхарани
И не имеющую никаких препятствий силу речи,
При помощи которой он слагает прекрасные и глубокие стихи,
Играет и омывается в чистом пруду Закона
Или проявляет сверхъестественные силы,
Подпрыгивая и подлетая вверх,
Свободно входя и выходя из воды и огня.
Определенный аспект колеса Закона Татхагаты подобен этому.
Он чист, безграничен и невыразим.
Когда он вращает колесо Закона,
Мы все вместе выражаем ему свое почтение
И подчиняем себя ему.
Мы выражаем почтение
И подчиняем себя его священному голосу.
Мы выражаем почтение
И подчиняем себя Причинам, Истинам и Парамитам.
В течение бесконечных прошлых кальп
Превосходнейший в мире практиковал
Все виды добродетелей с целью
Принести пользу человеческим существам,
Небесным существам, царям драконов,
А в целом, всем живым существам.
Он отказался от того, от чего отказаться трудно:
От своих сокровищ, жены, ребенка,
От своей страны и дворца.
Щедрость личности была его владениями,
Он, как милостыню, отдал людям все:
Голову, глаза, мозг.
Соблюдая заповеди чистоты будд,
Он никому не причинял вреда
Даже ради спасения своей жизни.
Даже когда его били мечом или палкой,
Когда проклинали и оскорбляли,
Он никогда не сердился.
Несмотря на длительное напряжение
Он никогда не уставал.
Он день и ночь держал свой ум в спокойствии
И всегда пребывал в медитации.
Познав все пути закона
При помощи своей глубокой мудрости,
Он вникал в способности живых существ.
В результате, приобретя неограниченную силу,
Он стал царем Закона,
Тем, кто свободен в Законе.
Еще раз выразив свое почтение,
Мы вверяем себя тому,
Кто завершил это трудное дело."

Смерть - это слово, а слово, образ - это то, что вызывает страх. Смерть - это обновление, мутация, в которой мысль совершенно не функционирует, так как мысль есть старое. Когда приходит смерть, возникает нечто совершенно новое. Свобода от известного есть смерть. И только тогда вы живете.

Кришнамурти

Слишком часто мне приходится обращаться к этой главе, так что решила ее вынести отдельно, в блог.

Глава "Десять" из книги Р.Баха "Единственная"
http://lib.ru/RBACH/one.txt

Мы остановились на лужайке. Впечатление было такое, словно кто-то налил целое озеро изумрудной травы в чашу из гор. Пурпурные облака укутали догорающий закат.
Швейцария, - тут же подумал я, - мы приземлились на открытке со швейцарским пейзажем. Внизу, в долине, среди деревьев были разбросаны домики с остроугольными крышами, высился купол церквушки. По сельской дороге катила телега, но ее тянул не трактор и не лошадь, а животное, похожее на быка.

Поблизости не было ни души, а на лугу - ни тропинки, ни козьего следа. Только озеро травы, кое-где усыпанное полевыми цветами, в полукольце скалистых гор, увенчанных снежными шапками.

- Как ты думаешь, почему... - сказал я. - Где это мы?
- Во Франции, - ответила, не задумываясь Лесли, и прежде, чем я успел поинтересоваться, откуда она это знает, она, затаив дыхание, прошептала: - Смотри!

Она указала на расщелину в скале, где у небольшого костра стоял на коленях старик в грубом полотняном коричневом одеянии. Он занимался сваркой. Скалу позади него озаряли яркие белые и желтые вспышки.

- Что здесь делает сварщик? - недоуменно спросил я. Лесли пригляделась внимательнее.
- Это не сварка, - сказала она так, словно эта сцена не происходила у нее перед глазами, а всплывала в памяти. - Он молится.

Она направилась к старику, я последовал за ней, решив пока не вмешиваться. Может быть, моя жена увидела себя в этом отшельнике так же, как я увидел себя в Аттиле?

Мы подошли ближе и убедились, что никакого сварочного аппарата там действительно нет. Ни звука, ни дыма, вместо этого в метре от старика поднимался от земли яркий пульсирующий столб солнечного света.

-... и в мир отдашь ты то, что было тебе передано, - услышали мы мягкий голос, доносящийся из света. - Отдашь тем, кто жаждет узнать истину о том, откуда мы приходим сюда, смысл нашего существования и тот путь, который ведет в наш вечный
дом.

Мы остановились в нескольких шагах позади него, пораженные увиденным. Однажды я уже видел этот яркий свет много лет назад. Тогда я был совершенно поражен, случайно взглянув на то, что до сегодняшнего дня я зову Любовью. И теперь мы смотрели на тот же самый свет, и по сравнению с ним мир вокруг казался призрачным, погруженным в сумерки.

В следующее мгновение свет исчез, а на том месте, из которого он исходил, остался лежать ворох золотистых страниц, исписанных исключительно ровным и красивым почерком.

Старик все еще стоял на коленях с закрытыми глазами, не догадываясь о нашем присутствии.

Лесли ступила вперед и подняла с земли сияющий манускрипт. В этом загадочном месте ее рука не прошла сквозь страницы.

Мы ожидали увидеть руны или иероглифы, но обнаружили английский текст. Разумеется, - подумал я, - старик прочтет это по-французски, а перс - на языке фарси. Так и должно быть со всяким откровением - язык не имеет значения, важно восприятие идей.

Вы - существа света, - начали читать мы. - Из света вы пришли, в свет вам, суждено вернуться, и на каждом шагу вас окружает свет вашего безграничного бытия. Лесли перевернула страницу.

По своей воле оказались вы в мире, который создали для себя сами. Что держите в сердце своем, то и исполнится, чем больше всего восхищаетесь, тем и станете.

Не бойтесь и не поддавайтесь смятению, увидев призраков тьмы, личину зла и пустые покровы смерти, поскольку вы сами выбрали их, чтобы испытать себя. Все это - камни, на которых оттачивается острие вашего духа. Знайте, что вас повсюду окружает реальность мира любви, и в каждый момент у вас есть силы, чтобы преобразить свой мир в соответствии с тем, чему вы
научились.

Страниц было очень много, сотни. Мы листали их, охваченные благоговением.

Вы - это жизнь, создающая формы. И погибнуть от меча или от старости вы можете не более, чем умереть на пороге двери, проходя из одной комнаты в другую. Каждая комната дарит вам свое слово - вам его сказать, каждый переход - свою песню, вам ее спеть.

Лесли посмотрела на меня, глаза ее сияли. Если это писание так тронуло нас, людей двадцатого века, - подумал я, - то какое впечатление оно должно произвести на живущих... в каком же это?.. двенадцатом!

Мы сноба принялись читать манускрипт. В нем не было ни слова о ритуалах, поклонении, никаких призывов обрушить огонь и разорение на головы врагов, не было упоминания о каре за неверие, не было жестоких богов Аттилы. Там не упоминалось о храмах, священниках, раввинах, братствах, хорах, рясах и священных праздниках. Эта рукопись была написана для полного любви существа, живущего у нас внутри, и только для него. Стоит лишь выпустить эти идеи в мир, - подумал я, - дать людям этот ключ к осознанию власти над воображаемым миром, к раскрытию силы любви, как исчезнет всякий ужас. И тогда мир сможет обойтись без Темных Веков в своей истории!

Наконец старик открыл глаза, увидел нас, и поднялся, ничуть не испугавшись, словно рукопись была его сутью. Он скользнул по мне взглядом, задержал его на Лесли.

- Я - Жан-Поль Ле Клерк, - представился он. - А вы - ангелы.

Прежде, чем мы оправились от изумления, он радостно рассмеялся. - А вы заметили, - поинтересовался он. - Свет?

- Это было вдохновение! - сказала моя жена, вручая ему золотистые страницы.

- Воистину, вдохновение. - Он поклонился так, словно помнил ее, и она, как минимум, была ангелом. - Эти слова - ключ к истине для тех, кто их прочтет, они подарят жизнь каждому, кто их услышит. Когда я был маленьким ребенком, мне было обещано Светом, что эти страницы попадут ко мне в руки в тот вечер, когда явитесь вы. Теперь, когда я стал стар, наступил это вечер - вот вы, вот и они.

- Они изменят этот мир, - сказал я. Он как-то странно посмотрел на меня. - Нет.

- Но ведь они были даны тебе...

-... в испытание, - закончил он.

- Испытание?

- Я много путешествовал, - сказал он. - Я изучил писания сотен верований, от Китая до земель северных викингов. И, несмотря на все свои изыскания, я научился вот чему. Каждая из великих религий уходит своими корнями в свет. Но лишь сердце может сохранить свет. Писания этого сделать не могут.

- Но у тебя в руках... - начал я. - Ты должен прочесть. Это великолепно!

- В моих руках бумага, - сказал старец. - Если отдать эти слова в мир, их поймут и оценят те, кто уже знает истину. Но прежде чем это сделать, нам придется дать им название. А это их погубит.

- Разве дать имя чему-то прекрасному - значит погубить его?

Он удивленно посмотрел на меня. - В том, чтобы дать имя какой-либо вещи, нет ничего плохого. Но дать имя этим идеям - означает создать религию. - Почему? Он улыбнулся и вручил мне манускрипт.

- Я отдаю эти страницы тебе,... ?

- Ричард, - сказал я.

- Я отдаю эти страницы, пришедшие прямо из Света Любви, тебе, Ричард. Желаешь ли ты, в свою очередь, подарить их миру, людям, жаждущим узнать, что в них написано, тем, кому не выпала честь быть на этом месте, когда явился сей дар? Или ты хочешь
оставить эту рукопись лично для себя?

- Конечно, я хочу отдать их в мир!

- А как ты назовешь свой дар? Интересно, куда это он клонит, подумал я. - Какая разница?

- Если ты не дашь ему название, это сделают другие. Они назовут их Книгой Ричарда.

- Ага, я понял. Ладно, тогда я назову это... ну хотя бы просто Страницы.

- Будешь ли ты оберегать Страницы? Или позволишь другим править их, изменять то, что им непонятно, выбрасывать то, что им не понравится?

- Нет! Никаких изменений. Они появились из самого Света. Какие могут быть изменения!

- Ты уверен? Ни единой строчки? Даже из самых благих побуждений? "Многие этого не поймут?", "Это их обидит?", "Здесь непонятно изложено?"

- Никаких изменений!

Он изогнул брови вопросительной дугой. - А кто ты такой, чтобы так на этом настаивать?

- Я был здесь, когда они явились, - не унимался я. - Я сам видел, как они были даны миру.

- Итак, - продолжил он, - ты станешь Хранителем Страниц?

- Не обязательно я. Пусть будет любой другой, кто пообещает следить, чтобы не было никаких изменений.

- Но все-таки нужно, чтобы кто-то стал Хранителем Страниц?

- Да, я думаю, нужно.

- Так появятся служители Страниц. Те, кто всю свою жизнь посвятят защите некоего образа мысли, сделаются служителями этою образа. Но любой новый образ мысли, любой новый порядок означает изменение. А когда появляются изменения, наступает
конец тому миру, который есть сейчас.

- Эти страницы не несут никакой угрозы, - не сдавался я. - Они несут любовь и свободу!

- А любовь и свобода - конец страху и рабству.

- Разумеется! - горячо воскликнул я. Куда же он всетаки клонит? Почему Лесли стоит молча? Разве она не согласна, что...

- Как ты думаешь, тем, кто наживается на страхе и рабстве, - продолжил Ле Клерк, - принесет ли им счастье то, что написано на этих Страницах?

- Скорее всего, нет. Но не можем же мы допустить, чтобы этот... свет... был утрачен!

- Обещаешь ли ты защищать этот свет? - спросил он.

- Конечно!

- А другие последователи Страниц, твои друзья, они тоже станут его защищать?

-Да.

- А если поборники страха и рабства убедят власти этих земель, что ты опасен, если они придут к тебе в дом с мечами, как тогда ты защитишь Страницы?

- Я убегу вместе с ними!

- А если за тобой снарядят погоню, настигнут, загонят в угол?

- Если нужно будет сражаться, я буду сражаться, - ответил я. - Есть принципы более важные, чем даже жизнь. За некоторые идеи стоит умереть.

Старик вздохнул. - Так начнутся Страничные Войны, - сказал он. - В дело пойдут кольчуги, мечи, щиты, стяги, на улицах появятся лошади, огонь, кровь. Это будут немалые войны. Тысячи истинно верующих присоединятся к тебе, Десятки тысяч ловких, сильных, находчивых. Но принципы, провозглашенные в Страницах, бросают вызов правителям всех тех государств, где власть держится на страхе и невежестве. Десятки тысяч встанут на борьбу с тобой.

Наконец, до меня понемногу начало доходить то, что пытался сказать мне Ле Клерк.

- Чтобы вас узнавали, - продолжал он, - чтобы могли отличить от других, вам понадобится символ. Какой символ ты выберешь? Какой знак изобразишь на своих стягах?

Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал сопротивляться.

- Символ света, - сказал я, - знак огня.

- Я будет так, - сказал он, читая еще не написанные страницы этой истории. - Знак Огня встретится со Знаком Креста в битве на полях Франции, и Огонь одержит славную победу. Первые города Креста будут сожжены твоим священным огнем. Но Крест объединится с Полумесяцем, и их армии вторгнутся в твои владения с юга, востока и севера; сто тысяч человек против твоих восьмидесяти. "Стой", - хотел сказать я. Я знал, что будет дальше. И за каждого воина Креста, за каждого солдата Полумесяца, которых ты убьешь, защищая свой дар, сотни проклянут твое имя. Их отцы, матери, жены, дети и друзья возненавидят Страничников и проклятые Страницы, которые погубили их возлюбленных. А все Страничники станут презирать всех христиан и проклятый Крест, каждого мусульманина и проклятый Полумесяц, за смерть их родных Страничников.

- Нет! - воскликнул я. Каждое его слово было чистой правдой.

- И во время этих Войн появятся алтари, вознесутся шпили соборов и храмов, чтобы увековечить священные Страницы. А те, кто искал нового знания и духовного роста, вместо них получат новые предрассудки и новые ограничения: колокола и символы, правила и песнопения, церемонии и молитвы, одеяния, благовония и подношения золота. Сердце Страницизма вместо любви наполнит золото. Золото, чтобы сооружать все больше храмов, золото,
чтобы купить на него мечи, которыми потом обращать неверующих, спасая их души.

- А когда ты умрешь. Первый Хранитель Страниц, понадобится золото, чтобы запечатлеть твой лик. Появятся величественные статуи, огромные фрески, полотна, своим бессмертным искусством превозносящие эту сцену. Вообрази огромный гобелен: здесь Свет, здесь Страницы, там, в небе, распахнулись ворота в Рай. Вот преклонил колени Ричард Великий в сияющих доспехах; а вот прекрасный Ангел Мудрости - держит в своих руках Священные
Страницы; рядом с ней старый Ле Клерк у своего скромного костра в горах, свидетель этого чуда. Нет! - воскликнул я мысленно, - это невозможно! Но это было не только возможно, это было просто неизбежно.

- Отдай эти страницы в мир, и возникнет еще одна религия, новое духовенство, снова будут Мы и будут Они, настроенные друг против друга. За сотню лет миллионы погибнут за эти слова, которые мы держим в руках; за тысячи лет - десятки миллионов. И все из-за этой бумаги.

В его голосе не было даже намека на горечь, сарказм или усталость. Жан-Поль Ле Клерк был исполнен знания, которое он получил в своей жизни, спокойно принимая то, что он в ней нашел. Лесли поежилась.

- Дать тебе мою куртку? - спросил я.

- Спасибо, Буки, - ответила она, - я не замерзла.

- Холодно? - спросил Ле Клерк. Он нагнулся, достал из костра горящую веточку, поднес ее к золотистым страницам. - Это тебя согреет.

- Нет! - Я отдернул ворох страниц. - Сжечь истину?

- Истину невозможно сжечь. Истина ждет любого, кто пожелает ее найти, - сказал он. - Сгореть могут лишь эти страницы. Выбирайте, желаете ли вы, чтобы Страницизм стал еще одной религией в этом мире? - Он улыбнулся. - Церковь объявит вас святыми...

Я в ужасе посмотрел на Лесли и прочел в ее глазах то же выражение.

Она взяла веточку из его рук, коснулась краев манускрипта. В моих руках распустился солнечно-огненный цветок, я опустил его, и на землю упали догорающие лепестки. Еще мгновение - и снова стало темно.

Старец облегченно вздохнул. - Благословенный вечер! - сказал он. - Не часто нам выпадает шанс уберечь мир от новой религии!

Затем он, улыбаясь, посмотрел на мою жену и спросил с надеждой. - А мы спасли его?

Она улыбнулась в ответ. - Спасли. В нашей истории, Жан-Поль Ле Клерк, нет ни слова о Страничниках и их войнах.

Они нежным взглядом попрощались друг с другом, скептик и скептик, полный любви. Затем старик слегка поклонился нам обоим, повернулся и пошел прочь, в горы, под покров темноты.

Охваченные огнем страницы все еще догорали у меня в сознании, вдохновение обращалось в пепел.

- Но как же те, кому нужно то, что говорилось на этих страницах, - обратился я к Лесли. - Как же они... как мы узнаем все, что там было написано?

- Он прав, - ответила она, провожая взглядом фигурку старца, - тот, кто хочет света и истины, сможет найти их сам.

- Я не уверен. Иногда нам нужен учитель. Она обернулась ко мне. - Попробуй вообразить, что ты искренне, страстно желаешь узнать, кто ты, откуда пришел и почему ты здесь оказался. Представь, что тебе не будет покоя, пока ты этого не узнаешь.

Я кивнул и вообразил, как я не покладая рук прочесываю в поисках знания библиотеки, ищу книги, изучаю рукописи, посещаю лекции и семинары, веду дневники, куда записываю свои надежды, размышления, интуитивные прозрения, пришедшие во время
медитаций на горных вершинах, изучаю свои сны, ищу подсказку в случайных совпадениях, беседую с различными людьми - словом, делаю все то, что мы делаем, когда самым главным в нашей жизни становится познание.

- Представил.

- А теперь, - продолжала она, - можешь ли ты вообразить, что не найдешь того, что искал?

Вот это да! - подумал я, - как этой женщине удается открывать мне глаза!

Я поклонился в ответ. - Моя Леди Ле Клерк, Принцесса Знания.

Она присела в медленном реверансе. - Мой Лорд Ричард, Принц Огня.

Мы стояли рядом, нас окружала тишина и чистый горный воздух. Я обнял ее, и звезды, спустившись с небосвода, окружили нас. Мы стали одним целым со звездами, с Ле Клерком, с рукописью и полнящей ее любовью, с Пай, Тинк, Аткиным и Аттилой, со всем что есть, что когда-либо было или еще будет.
Одним. Единым.

Притча о ручье, который захотел пересечь пустыню, но был остановлен песками. Пески ему сказали: «Мы живем здесь давно, тысячи лет. Никто еще не пересекал пустыню обычным способом. Чтобы пересечь пустыню, ты должен стать другим, должен исчезнуть, испариться. Тогда ветер подхватит тебя, и ты пересечешь пустыню облаком, затем вновь вернешься на землю. До тебя все так делали».

 

В этой притче суфии описали процесс достижения самадхи. Ручей сомневался и боялся, но другого выхода не было. Он принял решение измениться и пересек пустыню. Нужно перейти в это другое состояние, подобное облаку чистого сознания. Тогда я преодолею пустыню сансары.  ( СВАМИ....)

Скажи мне,если мы едины,то почему ходим в разных телах?

Аесли разделены,то почему обладаем одним сознанием?

«Что есть драгоценность Пробужденного? Это будто немой обращается к глухому».

Махасиддха Сараха

Желание насладиться вкусом пищи
Толкает мышь в мышеловку.
Так же как и человек пытается найти удовольствие
От мирских вещей,
Забыв о том, что настоящая радость внутри него.

Силы желания действительно велика.
Его неизменным товарищем является гнев.
Человек, позволивший этим двум войти
В свое сердце, погубит себя.
Что еще Я могу сказать Вам?

Только тот, кто покорил ум,
Сможет найти путь к покою,
Только покой может дать человеку гармоничное видение,
Позволяющее относиться к хорошему и плохому,
Похвале и хуле одинаково.
Так как все есть Брахман.

Искоренив все нечистые мысли,
Наполните ум только чистыми мыслями.
Вы обретете непревзойденное видение мудрости,
И обнаружите, что весь космос освещается
Божественностью.