*****,.........................................................................................................!:)

Десятая сцена

Пока надзиратели переговариваются, за решётчатою дверью является Мужчина  в наручниках.

Второй надзиратель: Сколько жалования отхватил?
Первый надзиратель: Когла женишься на Анне, тогда другое дело? тогда сразу на моё место.
Второй надзиратель: А ребёнок от твоей дочери?
Первый надзиратель: Я замолвлю за тебя словечко Державнику.
Второй надзиратель: Ребёнку-то сколько?...
Первый надзиратель: Мне обход делать, к тому заключённому, что к стене прикован, его сорок восемь часов прошли.
Второй надзиратель: Он-то не пожалуется на жжение в ногах. Ты завтра к Державнику?
Первый надзратель: Если честно надумал жениться, пойду.
Мужчина: Державник! Где Державник? Я больше не могу.
Первый надзиратель (второму): Принеси мне ключ, я разомкну цепи.
Второй надзиратель: Сколько твоих цепей?
Первый надзиратель: В каждой камере -по одному закованному.
Мужчина: Я больше не вынесу. Поймите меня. Я обычный человек. Глаза, которые ночью сюда таращатся. Ночью звенья гремят на мне как куски льда. Я признаюсь во всём. Я готов. Я бльше не буду. Если вы меня оставите в живых, я стану обычным писакой. Займусь домом. Буду рабом. Бейте меня. Допрашивайте. Выдавите из меня что пожелаете. Вы можете доведаться обо всём. Я хочу быть свободным.
Второй надзиратель: Ишь как "свободно" раскричался! Надо ему хлебало заткнуть.
Первый надзиратель: Это ещё начало. Но когда затопочет на нас, надо его приглушить ,да так, чтоб болело ему годы, когда приснится китель надзирателя!
Мужчина: Вы, псы поганые, раскуйте меня. Вы, свиньи клыкастые, цепи прочь! Вы ,засранцы, высерки вонючего козла, звери-ищейки, вы не люди, как гвозди, как чума, как цепи- вот ваш образ, мучители людские! Плюю на вас, мучьте меня, заткните мне рот, срал я на вас. Выколите мне глаза. вы их уже загадили, они подошвы вам прожгут!
Первый надзиратель: Началось. Время приспело. Принеси ключ. И дубинку прихвати. И кляп: этот сгорит быстрее, когда не сможет гавкать. Приведи дочь мою с ребёнком: маленькому понравится, нам ведь смену растить надобно. Он ведь по книжкам учится, а как с арестантами обращаются господа иначе не узнает. Быстрее обернись. Вещи в моей комнате. Дочь приведи.
Второй надзиратель: Видно как ему похорошеет без цепей. Не сказал бы, что девушке эта картинка доставит удовольстивие.
Первый надзиратель: Шевелись!

Оба надзирателя удаляются.

Одиннадцатая сцена

Предыдущие без Второго надзирателя.

Мужчина: Всё. Никакой надежды. Я был слаб, дразнил вас. Прутья решётки ,такие чёрные и крепкие, вначале  казались преодолимыми. Я  бы миновал их, если бы не цепи. Тут так темно, за мной горела голубая лампочка. когда я ослабел, замаячили ваши жёлтые куртки. Жизнь- в прошлом. Мои кости покрошатся в темени, моя плоть присохнет к костям. Я тут как слепой червь, дрожа, дождусь собственной смерти.
Первый надзиратель: Слишком поздно оплакивать.
Мужчина: Оплакивать? Что за слово. Мне нечего оплакивать, я ничто, всё скрыла темнота, я забыл всё.
Первый надзиратель: Сколько служу в тюрьме, слышу одно и то же. Люди не меняются.
Мужчина: Люди! Кем был я? Человеком. Забыл. Человек не меняется. Я был ничем когда кричал на вас. Я не изменюсь, будучи рождён Светом. Эта тюрьма вам кричала, эти прутья, эти крепкие стены, эти цепи. Вас будет истязать тюрьма.  Я человек и живу ради людей. Тюрьма мертва и трухлява.  Я тебе ничего злого не сказал, Надзиратель, эти стены тебя стыдили. Ты умник, ты хорош, ты прав: люди не меняются.  Ничего, что ты истязал меня, ты не разбудил ненависть. Ты человек. Эта тюрьма заключила тебя. Ты не станешь истязать меня, не продашь свою дочь, нет. Тюрьма. Жёлтые полымя ваших курток, темнота вкруг вас, ты не... ты человек.
Первый надзиратель: Молчи. Речи наказуемы.
Мужчина: Понимаю. Ох, снова меня окружит яркие Лучи. Да ,замолчать, собраться. Ничего из уст, которые мертвы и нелюдские! Что за небывалый покой обьял меня? Эти цепи кажутся шелковыми. Сторож, вижу твоё лицо, твои бакенбарды, твои очи. Твои одежды не желты уж...я вижу всё... о,как благостно и светло вкруг меня, сторож!
Первый надзиратель: Всё, больше не отвечу.
Мужчина: Ты- человек, подобный мне, не ниже меня. Тебе больше не надобно гневаться. Ты слоль же волен ,как и я, тебе нужен лишь ответ. Почему ты отдаёшь дочь свою за другого сторожа?
Первый надзиратель: Кому забота?... Но это тебя не касается!
Мужчина: Да, меня не касается, ты прав. . . Это касается твоей дочери: знаешь, коль она пожелает, смогла бы стать замечательной дамой.
Первый надзиратель: От "замечательного" уже ребёнка прижила.
Мужчина: Знатная дама, графиня, принцесса, княгиня!
Первый надзиратель: Мы бедные люди, ни за что, видим знатных дам на отдыхе только.
Мужчина: Но вы же люди, на людях это незаметно. Тебе стоит только захотеть. Иметь крепкую волю, а остальное приложится. Я того желаю тоже.
Первый надзиратель: Тебе это незачем. Что ты сможешь хоть для себя?
Мужчина: Много, сосед. Послушай, почему у тебя на груди нет наград?
Первый надзиратель: Наши, много лет отслужив, отхватывают медали.
Мужчина: Медаль? Нет. Я б тебя предствал к ордену, хорошему ордену, второй степени За Выслугу.
Первый надзиратель: Скорее на костылях пойду. Орден сутулого...
Мужчина: Тебе не понадобятся костыли. Ты должен держаться прямо и достойно. Твоя дочь найдёт приятного мужа. Тебе не надо будет злобно рыскать в темноте. Живите как люди, на  чистом свету, среди вольного народа.
Первый надзиратель: На воле я больше уж не поживу.
Мужчина: Но я! Я знаю их, вольных. Я живу ради свободы, товариц, я освобожу тебя!
Первый надзиратель: Свобода, ...о,я её много лет как запямятовал-то. Тогда не требовалось регулярных отчётов. Никто мне по мелочам не указывал. Жилось среди клёвых друзей. Когда молод, тебе столько возможностей.
Мужчина: Ты молод. Кто начинает, тот молод.
Первый надзиратель: Но ты же несвободен!
Мужчина: Ах, я несвободен? Присмотрись ко мне: что видишь ты? Видишь мои цепи? Нет, ты видишь мои глаза, которые стремятся в простор, как им угодно. Ты видишь мой говорящий рот, мои  губы , зубы, видишь ты мою голову, которая годы напролёт о тебе думала! Я говорю тебе, товарищ, брат, вспомни себя : ты человек, как и я. Будь свободен!
Первый надзиратель: Брат, мне должен делать? Знаю, что жизнь мне суждена отныне иная. Не нужен мне орден. Я хочу помочь тебе.
Мужчина: Не мне, себе помоги, брат.
Первый надзиратель: Брат, молви Слово! Я останусь тут. Я устрою тебе освобождение.
Мужчина: Нет, я останусь тут.  Иди быстрее, пока иные собираются в путь. Вон, торопись, навсегда из тюрьмы, к братьям. Им нужны новые люди, помоги им.
Первый надзиратель: Друг, прими моё рукопожатие, стариковское, как оно?
Мужчина: Пульс семнадцатилетнего. Там новых людей ждёт корабль. Знаю, сегодня отплывает в море.
Первый надзиратель: На корабль! А ты? 
Мужчина: Я останусь. Я не сойду с этого места, пока глас мой не унесёт стены эти на волю. Иди, ты должен!
Первый надзиратель: Кровь бурлит моя, будто я прыгал через овраги да речки.  Я желаю! К братьям! на корабль! (удаляется)
Мужчина: Большой сноп лучей ярится. Свет обволакивает меня. Голубое мягкое пламя перекатывается вдоль жил моих. Глаза мои прожигают эти, чистого стекла, стены.

Вторая сцена

Мужчина. Второй надзиратель.

Второй надзиратель(является): Вот ключ. Дочь твоя захребетника привела.
Мужчина: Слишком поздно. Мы одни.
Второй надзиратель: Хлебало заткни ,заключённый! Где ты, старик?
Мужчина: На что тебе орудия пыточные? Мы одни.
Второй надзиратель: Цыц. Старик скоро придёт, тогда ты приумолкнешь, болтун.
Мужчина: Старик ушёл навсегда.
Второй мужчина: Как это называется? Ты ,в оковах, его не пришиб. Где он? В каморках что творится? Бунт!
Мужчина: Воля. Он на свободе!
Второй надзиратель: На помощь!
Мужчина: Никто тебе не поможет. Ты волен помочь себе.
Второй надзиратель: Что мне делать? Жду ваших приказаний.
Мужчина: Приказывай себе. Чего желаешь?
Второй надзиратель: Не могу. Куда деваться? Придёт Державник- покарает меня.
Мужчина: Тогда обретёшь свободным.
Второй надзиратель: Не могу. Должен его дочь заполучить, хорошее место, двойную выслугу... Я оголодаю. Что тогда?
Мужчина: Держись с людьми.
Второй надзиратель: Не знаю никого. Наверное, ты... человек. Наверное, ты поможешь. Арастант, пособи!
Мужчина: Ты должен оставить его дочь.
Второй надзиратель: Мне пополам: сука она. Скажи только, что делать!
Мужчина: Ты молод. Силён. Там, за городом, на борту корабля ждут товарищи. Иди к ним.
Второй надзиратель: Да, пойду. Сделаю как ты сказал. А там кого стану охранять?
Мужчина: Ты не должен стеречь людей, стерегись сам.
Второй надзиратель: Не могу. Должен исполнять приказ...Скоро придёт его дочь, тогда не знаю... Отворю твою камеру, сыму цепи. Быстро, идём вместе. Скажи, куда!
Мужчина: Нет!
Второй надзиратель: Я устаиваю тебе побег, идём вместе.
Мужчина: Нет!
Второй надзиратель: Идём вместе, ты свободен, ты не должен дольше оставаться в заключении. Вот ключи. Я дольше не вынесу: дом плющит меня. Спаси!
Мужчина: Опомнись: ты человек, ты свободен. У тебя есть мать?
Второй надзиратель: Нет, зачем спросил? Я больше не могу! Болье нет! Я убил её, когда шёл в солдаты, никто не знает. О, эти ключи горят как из печи, в моей ладони, долой их! Проклят, что я натворил тут!
Мужчина: На корабль, к новой жизни: товарищи помогут тебе.
Второй надзиратель: Всё кончено: его дочь идёт!
Мужчина: Тьфу на тебя. Забудь помолвку. Беги! быстрей, на волю, в народ, в новую жизнь.
Второй надзиратель: Люди! Помогите! Люди! (убегает)

Тринадцатая сцена

Мужчина. Позже: дочь с сыном.

Мужчина: А теперь, чудо будь при мне. Лучи струятся из меня. Пусть эти оковы сгорят на мне, как годы в земном дыхании.

(Дочь надзирателя , Анна ,является с ребёнком за ручку)
Анна: Где вы, пацаны зачуханные? Жалкие эти мужики! в тюрьме шорох, а их не сыскать: расползлись как улитки, никого нет на месте!
Мужчина: Они ушли прочь!
Анна: Прочь? Чей голосочек ? Это ты, арестант, ты своё уже получил: я припозднилась?
Мужчина: Сторожа ушли.
Анна: Что это значит?! Почему здесь никого? Я хочу посмотреть! Сколько дней ждала, когда старик сделает из тебя отбивную. Биться мне о решётку, что ли?
Мужчина: Твоё дитя!
Анна: Дитя? Глазастый-то. Где они?
Мужчина: Свободны.
Анна: Что ты дурость мелешь?
Мужчина: На полу ключи!
Анна: Ключи, кто их оставил?
Мужчина: Твой жених. Он бежал.
Анна: Жених? Изменник. Где мой отец?...А что я тебя-то расспрашиваю, арестант?
Мужчина: Твой отец- мой брат и товарищ. Он меж людей ,товарищей. В новой жизни. На воле.
Анна: На воле? Старый дурак. Никого там нет. Погоди, поймаю тебя, приведу в чувство... Ключи. Отпущу тебя. Проголодался, или уже доходягой стал тут?
Мужчина: Не отворяй моей камеры.
Анна: Ха, ты первый арестант ,такой стеснительный.
Мужчина: Да, я желаю остаться, а ты иди!
Анна: "Иди": куда? Наверное, к другим? А мне и не надо, и так хорошо.
Мужчина: Мама, иди ко мне!
Анна: Молчи, страшила. Будь доволен, что я тебя сюда привела!
Дитя: Мама, здесь не весело.
Мужчина: Вот лежат ключи. Те сторожа ушли, и Державник удалился. Мы одни.
Анна: Они сошли с ума.
Мужчина: Нет они не сошли с ума. Они  обрели свободу.
Дитя: Мама, смотри: связка, как звени красиво, послушай!
Мужчина: Ключи у твоего сына. Весь Дом в твоей власти.
Анна: В моей власти? (Дитя позванивает ключами) Я доселе не обладала токой властью: как мне ею распорядиться?...А, ты надумал дёрнуть? О, я знаю людей!
Мужчина: Я не желаю принять от тебя свободы. Я хочу освободить тебя!
Анна: Меня? (Дитя звенит) Я знаю только похоть, поимею каждого мужика, что позаныканы в каморках. Ничего особенного, как было ,так и будет впредь.
........(продолжение сцены следует- прим.перев.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,...................................................................................................!:)

В тюрьме. Кабинет Державника.

Восьмая сцена.

Державник. Клоц.

Державник: Итак, вы всё признаёте.
Клоц: Да.
Державник: Итак, вы подпишете протокол?
Клоц: Да.
Державник: Они не станут вас давить. Они ещё подумают.
Клоц: Я уже всё обдумал.
Державник: Это хорошо, что вы послушны. У нас не возникает необходимости применить к вам крайние меры.
Клоц: В этом не возникнет надобности, герр Державник.
Державник: Не будьте столь высокомерны. Я знаю этот апломб арестантов: его, по правде сказать ,хватает ненадолго.  Вы не первый из моих гордецов.
Клоц: Знаю. Я не горд.
Державник: Видите ли, вы вели себя неразумно. Я сказал бы даже: безумно. Человек с таким интеллектом не имеет права возбуждать неразумных. У вас будет время раскаяться в своих проступках. Но я подчеркну: вы ,такой образованный, могли бы сослужить обществу добрую службу. Я не предлагаю вам присоединиться к таким как я. Советую: оставьте ваши штучки.
Клоц: Нет, герр Державник.
Державник: Вы надеетесь, упрямясь, привлечь к себе внимание.
Клоц: Нет, это же бессмысленно. Ваше внимание ни при чём, а я не упрям.
Державник: Так что ж?...
Клоц: Мои убеждения.
Державник: Ваши убеждения? Они вас привели за решётку, разве не понятно вам это?
Клоц: Не то.
Державник: Да, таковы все фанатики. У них, видите ли, убеждения...Но кто иной обходится без убеждений, а то и пользуется суррогатом!
Клоц: Знаю. Но и вам, герр державник, ничто человеческое не чуждо.
Державник: Оставим-ка этот тон...Давайте начистоту. Взгляните мне в лицо. Вот я, весь пред вами. Почему ,вы думаете, я такой-то - неубеждённый?
Клоц: Нет, у вас -не убеждение. Это- мощь,сила.
Державник: Сила, молвите. Да, я силён. И лучшая улика против вас- ваше бессилие.
Клоц: Напротив.
Державник: Ах так...тогда почему сила- не ваша? Не хватало еще, вашего ответа, мол, не желаю силы.
Клоц: Да, ибо не желаю.
Державник: Хорошенькое дело. Позволю вам оставаться таковым. Вижу, мы с вами далековато зашли. Всегда одно и то же: вы сотоварищи отзыватетесь на робкие наши людские порывы неправомерной гордыней. Этому будет положен предел.
Клоц: Сила, что это? Ваше батареи отопления, ваш телефон, ваш электрический звонок, ваши подчинённые?
Державник: Мои подчинённые.
Клоц: И надолго? Пока вы при должности. Пока вы живы. Пока живы они. Впрочем, вы уверены в ваших подчинённых?
Державник: Пока я, пока они живы. Пока живы все, все люди.
Клоц: Ах, и с чего, в таком случае, я стою пред вами? С чего бы вы со други своя, герр Державник, стараетесь заткнуть мне рот? Столетия напролёт упорствуете.
Державник: Пожалуй, так до`лжно быть. Вы всего лишь тёмная целина, скажу даже- тёмная сторонка, на которой наш собор высится и хорошеет. Возможно, вы - опора, на которой сила наша выглядит и действует просвещённее и основательнее. Но это не значит ,что мы вас сотоварищи со света сживаем. А знаете ли, кто к нам чаще всего обращается за помощью? Ваши. Чего желаете? Именно: силы. Во всех краях то же: ваши друзья кричат пока не упрутся. В конце концов, это вопрос личностей. Ведь на моём месте - не вы.
Клоц: Было б наоборот -вы б не оказались в моём положении. Значит, вы за то,чтоб в миру человек себе подобного человека имеет право позорить, или мучить, или истязать, или,наконец, убивать? Нет, вы против того. Вы на должности, ибо верите, что положение даёт вам право на всё это. Вы прибегаете к насилию ибо верите, что этим служите добру. Но при этом дрожите от страха : у вас могут отобрать всё ваше. Бесясь от страха отрабатываете своё положение , плотью своей, своим разумом, своим прилежанием. Ныне вы вашей власти орудия пыток, подчинённые и заключённые. И при этом вы, сильны, дрожите в преддверии собственного будущего. И при этом голос слабого, которого вы с подельниками своими готовы легко отстранить, держит в напряжении все ваши душевные силы, изматывает все ваши нервы. Для нас, слабых, вы соорудили этот дом с мощными стенами, с охраной, вынуждены содержать армию мучителей и контролёров, обязаны переносить стоны мучеников.  Ваша жизнь минает в напряжённом безумии. Ваша сила направлена на возвеличение собственного страха и безумия в своих глазах, снова и снова...
Державник: Я терпеливо выслушаю вас и не накажу. Видите, я силён, но милостив.
Клоц: ...при всём при том сказал бы я, что вы обладаете силой? Вы и вам подобные суть всего лишь орудия силы. Собственно, вы- надзиратель ,приставленный силой к иным рабам. Вы хоть знаете, что есть человек, что такое жизнь, что есть свобода? Вы позволяете мучить, истязать, убивать людей. А ещё вы страшитесь помыслить, что однажды, в день последний мира ,и боль соборная, и кровь пролитая , и покалеченные жизни мучимых, гонимых вами оборотятся к вам счётом всего человечества, воззовут к вас, ко всем из нас, живущим людям- и вопль истязаемой тьмы явится в душе вашей, и станет рвать сердце ваше вон из плоти.
Державник: Зачем вы говорите мне это? Надеетесь, пожалуй, на освобождение?
Клоц: От вас не жду ничего. Извольте знать: я волен. Здесь, в тюрьме. Вы -нет. Вы утратите всё, я -ничего. Я -тот, кто способен дарить!
Державник: Вы- дарить?
Клоц: Свободу, дар человечий.
Державник: Да, на словах!
Клоц: Коль желаете, на деле! ...Желайте!
Державник: Чего?...
Клоц:  В последний раз...
Державник: И?
Клоц: Вы -со мной!...
Державник: Оглянитесь-ка: всем этим есть я, весь этот дом- я. Эта лампа горит мною. Шаги надзирателей, вы их чуете, вызываемы мною. Не быть мне на этом месте- всё оборотится в пустоту. Эти стены исчезнут. Голь раскинется тут , и на лобном-расстрельном месте дети станут с собаками играть.
Клоц: Вы произнесли это: "не быть боле темнице, на расстрельном поле детям играть с собаками". Волей, силой вашей. Чудесный день!
Державник: Но я не имею права...
Клоц: Тогда оставьте меня тут и уйдите в одиночестве.
Державник: Вот руки мои, столь же пуста моя жизнь. Я ничего не желаю. Я одинок. Один- единый. Другие, оставшись, не изменят ничего, всё останется как до меня. Мой уход отсюда станет моим, и только.
Клоц: Ах, человек- тот, совершивший прыжок, один-единственный  осознанный шаг, уже человечен, тем вы изничтожили силу мира. Неколебимым быть вам, каймой ,продуваемой ветром, невидимым , стены все проницающим и да падёт, в крепости, вам под ноги  всё насилие мира что трухлявый короб.  Вы -человек. Вы есть, мы суть люди.  и вю.  хибара. ут ......................
Сила останется за вами. Вы вольны. Вы знаете, что свободны. Идите!
Державник: Моя сила? Эта связка на столе -и есть она. Это- ключ от моего жилья. Этот- от моего письменного стола. Этот - кабинета.  А этот- ключ от камер. Вот они все. Возьмите всю связку. Даю вам её. Этими  коваными  железными штучками  да покорится вам мир.
Клоц: Уберите ключи прочь. Я не желаю их. Я не повелеваю...
Державник: Вы стоите так далеко, что мне до вас не дотянуться. Этот пол похож на горный хребет. Могу ли я спастись?
Клоц: Вы спасены. Вы одолели смерть. Теперь идите.
Державник: Я свободен, знаю. Но куда мне идти?
Клоц: К людям!
Державник: Кто это? Я- человек. Вы- человек. Не дерзко ли : "идти"? Я рождён и задействован в этом мире, в котором отжил немало. Коль я уйду с тобою, это ли не ложь? Я повелеваю армиями и выигрываю сражения. Солнце завтра взойдёт, я прикажу армиям людским, они поддадутся моей воле. Изменится ли что? Сила пребудет. Я слишком хорошо знаю людей. Я - особ. Я не брат...
Клоц: Нет, ты больше не особ. Никто не одинок. Каждый из нас- огромное, пылающее солнце в мировом просторе , мы кажемся милыми и малыми в окна больничных палат, вначале, узнаваемы такими как вы. Ах, я чувствую это: насилие мертво в тебе , но ты  пока трепещешь осознав это? О, протяни, впервые, руку не повелевая, но помогая. Кивни головой не судя, но ведя за собой. Ты  рождён миллионами созданий из света  чтоб быть дарящим человеком , именно среди людей. Всё, что пришло в мир с тобою и в тебе , всё знание и умение пульсирует в  твоём солидарном рукопожатии. Когда ты был одинок, твоё знание металось меж людей и в деле. Нам всем суждено быть меж людей-братьев, не малых , не великих.
Державник: Куда? Куда?
Клоц: В наш Райх. Мы строим с тобою новую Землю. Брат! Мы ждём тебя.
Державник: Вы ждёте меня?
Клоц: Да. В Свободе, в Любви, в Равенстве- Общности. Освободить всё Человечество!  Отринь своё рабство, будь свободен, волен! Человек, ты- в Правде! Отряхни страх с себя! Пособи Человечеству. Ты -наш брат!
Державник: Человеком быть...Брат...Я иду с тобой!

Тюрьма. Скамья, на ней сидят двое надзирателей.

Девятая сцена.

Первый надзиратель. Второй надзиратель. Позже- Мужчина.

Первый надзиратель: В камерах что-то деется: будто непорядок.
Второй надзиратель: Всё спокойно.  Я только что прошёлся, посмотрел в глазки. Что тут случится? У нас новая сигнальная система. Ничего, вовсе ничего особенного не станется.
Первый надзиратель: Что-то поменялось, с тех пор, как тут новые арестанты. Когда два десятка лет тут прослужишь, спиной  начинаешь чуять: что-то не так.
Второй надзиратель: Спиной ,говоришь, собственной чуешь? Зеки, если понятливые, должны спинами слышать!
Первый надзиратель: Тут так не говорят...
Второй надзиратель: Ещё бы, вы тут ещё зелены.
Первый надзиратель: Зелены?! У нас это значит: ни слова ртом, всё- резиновой дубинкой.
Второй надзиратель: Вы о библейских чтецах?
Первый надзиратель: Да мы и не особенно бьём. Арестанты меж собой дерутся.
Второй надзиратель: В сумасшедшем доме насмотрелся: пациент в резиновй камере, ни членовредительства, ни криков наружу. По-крайней мере нам их крики не мешали трапезничать.
Первый надзиратель: Мы тут не в сумасшедшем доме, молодой человек. Здесь- замечательная тюрьма. Тут не вопят злостные крикуны. Когда является к нам с воли некто с белокожий, ухоженный , неумолкающий, его засовывают в тёмный угол , где вода со стен месяцы напролёт поливает ему кости.
Второй надзиратель: А когда от такого и вы захвораете?
Первый надзиратель: Он околеет, ах ты, новичок! Я захожу к такому , ясно, не в форменном кителе. Так что этот станет доходягой.
Второй надзиратель: Ты сказал же ,сам, что в камерах что-то неладно.
Первый надзиратель: Что-то не то...Я держу на контроле. За двадцать лет безупречной службы такого ещё не чуял. Тогда каждый из нас по полдюжине смутьянов своими-то руками в чувство приводил. Иных били об стену. Последнего я так обрботал, что тот, с проломленным черепом, концы отдал. С тех пор бить, начальство решило, возбраняется.
Второй надзиратель: Знамо дело. Теперь просвещённое время.
Первый надзиратель: Заключённых фотографируют: ты об этом? Я же думаю о прошлом: как-будто что-то минуло, смотрю и чую спиной...двадцать лет я тут прожил спокойно, а сегодня сдаётся мне, что будто камни из стен вылетают, а кованые двери камер- картонные. Я теперь ни в чём не уверен.
Второй надзиратель: Составь донесение.
Первый надзиратель: Я не могу заявить. Это будет означать лишь то, что я постарел для службы.
Второй надзиратель: Сколь мне служить ещё, чтоб такие чудеса ощутить?
Первый надзиратель: Тебе, молодой человек, меня бы с места сдёрнуть? А кто станет обеспечивать мою жену, мою дочь?
Второй надзиратель: Склоько твоей дочери?
Первый надзиратель: И ещё ребёнок намечается. Бездельник никому не нужен: бабам жизнь мужиков высосать бы.
Второй надзиратель: Но когда твоя дочь выйдет замуж, за тобой присмотрят.
Первый надзиратель: Когда ребёнок будешь, станешь из кожи вон тянуться, парень. Замуж? Она на шее моей сидит,в мои-то годы, когда я заслужил себе покой.
Второй надзиратель: Я сделаю обход. Коль говоришь, не всё в камерах ладно, прихвачу-ка револьвер... Тебе не надо молодого жениха для дочери?
Первый надзиратель: Сегодня не "день револьвера", это я знаю. Ты хочешь на дочери моей жениться?

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы