Ты мой...

Не отрывая глубоких синих глаз, Сэйн чувствовал, что комната наполнена светом утреннего Зарума. В еще свежем воздухе уже витал легкий запах фэры. Аромат ее цветов, особо любимых Сэйном за «флюиды бодрости», ежедневно проникал в дом, словно хозяин, возвращающийся в родное лоно. «О, Зарум, - про себя подумал Сэйн, - неужели пора вставать?» - спрашивая пустоту в никуда кинул он. Не успел Сэйн закончить фразу, как в комнату мягким поступом вошла молодая медноволосая женщина. Ее божественное стройное тело было без изъянов. Единственный – повязанный на тонкой талии полупрозрачный шарф. Длинные вьющиеся волосы скрывали формы груди, а блестящие серо-голубые глаза соблазняя говорили на тайном древнем языке. - Ты меня узнал? Я – Танэ! Девушка медленно забрала за плечи роскошные волосы, и Сэйн теперь не сомневался, что знал ее раньше. Ведь она – богиня! Он потянулся к ней, желая встать с постели. Девушка засмеялась и отпрянула назад. Через миг она исчезла, и только ее звонкий смех давал понять Сэйну, что она где-то рядом. - Нет, нет, нет! – звенел то ли смех, то ли воздух. – только не так! Через миг она вновь стояла перед ним. Сэйн, боясь, что Танэ исчезнет, оставался недвижим. Ее загорелое тело притягивало и рождало желание. Глаза говорили «да», но тело играло с ним, заставляло мучительно ждать, чувствовать пустоту и… она сделала шаг к нему. Это все игра! Красивая и дикая, но – игра! Коснувшись указательным пальчиком своих ярко-красных пухлых губ, она чуть наклонила голову, медленно переводя взгляд по Сэйну вниз, на свои бедра. Когда Сэйн последовал за ним, шарф с бедер мягко опустился на пол… Танэ медленно, как изящная крадущаяся кошка, поплыла к его постели. Взгляд говорил о власти, господстве. Сэйн читал с него и не шевелился. Девушка медленно взобралась на постель, скинула с него одеяло. Взор охотницы пробежался по обнаженному телу. Она провела по нему рукой, казалось, касаясь всех мышц, заставляя волну возбуждения бежать за рукой. Осмотрев добычу, она села как наездница на его напряженный пресс. - Теперь ты мой! – полустоном сорвалось с ее губ, - только мой! Ее пухлые губки приблизились к его груди и обожгли поцелуем. Казалось, еще миг, и он провалится в бездну. Оттуда, он знал, уже не выбраться живым... (Пауло Коэльо)