Татьяна Кайсарова Философ – потому, что поэт…

Татьяна Кайсарова Философ – потому, что поэт…

Из книги судеб. Арсений Николаевич родился в Новочеркасске Ростовской области 18 апреля 1926 года, умер 3 августа 2005 года в Москве.

Чанышев – один из ведущих российских учёных по истории философии, публицист, поэт; доктор философских наук, профессор кафедры Истории зарубежной философии философского факультета МГУ, автор множества учебников и монографий по философии. Cоздатель «философии небытия», теоретик происхождения философии как вида знания. Автор монографий и учебников по теории философии, стихотворений и прозаических притч (псевдоним Арсений Прохожий). В советское время из-за нестандартного подхода к философии Чанышеву было запрещено преподавать. Активно публиковался в Самиздате и Тамиздате под псевдонимами Арсений Михайлов, Арсений Никитин, Арсений Прохожий – в журналах и альманахах: «Рикошет», «Грани», «Панорама» и других изданиях. Был почётным членом неоформального творческого объединения СМОГ.

Интересен и такой факт его биографии. В 1999 году из печати вышло сразу пять книг поэзии и прозы Арсения Прохожего – поэзия: «Я счастлив» (из стихов 1963–1967 годов), «Агония», «Софья» (цикл стихов, посвящённых памяти злодейски убитой дочери); проза: «Пифагор» (комедия идей), «Рассказы». В 2000-м вышел ещё один сборник его стихов «Если дарят цветы (гагринская осень)». Лауреат Ломоносовской премии 2000 года за научную работу. Член Союза писателей России.

Антон Ровнер

* * *

Философ – потому, что поэт или поэт потому, что философ…Сущность состоит в том, что уникально мыслящий человек объединяет в себе оба эти понятия. Его смелая, своеобразная, порой парадоксальная мысль настолько свободна, что может беспрепятственно перемещаться в пространстве и времени, далеко выходя за пределы обывательского представления о жизни. Она пронзает единственное, случайно данное человеку временное бытие, выходит за его пределы, погружаясь в безграничное небытие и возвращаться обратно, чтобы успеть поведать нам нечто важное, что многие из нас не в состоянии постичь сами, не смея, и даже не пытаясь задуматься об этом.

Рассуждения эти не так абстрактны, как могут кому-то показаться. Они, скорее, предельно конкретны, так как относятся, в данном случае, к личности профессора философского факультета Московского государственного университета Арсения Николаевича Чанышева. Кто-то очень метко назвал его человеком-легендой. С этим невозможно не согласиться. Мудрый и добрый, непредсказуемый, порой жестоко правдивый в своих суждениях, такой антиномичный и такой по-человечески прекрасный Арсений Николаевич жаловал нас счастливыми, моментами совместной беседы, возможностью знакомиться с его поэзией, публицистикой, философскими воззрениями.

Труднейшая жизнь во времени, искренние и острые переживания за судьбу России, стойкое противостояние злу и несправедливости, какие бы формы они не принимали, не сломили его духа, а только прибавили мужества и до предела спрессовали мудрость. Нам остаётся только приобщиться к тому, что так щедро дарил нам Арсений Николаевич. Это не только его известные философские и политические трактаты, но, не в последнюю очередь, и его замечательная поэзия.

Поэт и философ «родились» в нём одновременно. Мне иногда кажется, что в его философских раздумьях «чистой» поэзии, зачастую, больше, чем в его острых, переполненных болью за отечество, публицистических стихах. Однако, немало в его поэзии и таких, откровенно лирических, проникновенных строк, как, например, эти:

Посиди со мной ещё немного!

Посиди со мной! Поговорим!

Скоро, скоро кончится дорога,

Скоро отцветём и отгорим.

Посиди со мной, моя родная!

Посиди со мною! Помолчим!

Видишь, как печально догорает

Наша жизнь – огарочек свечи.

Еле тлеет без огня, без силы,

Подрывая жизненный престиж.

Отчего судьба меня взбесила

Ты поймёшь, и ты меня простишь.

А теперь мне хочется привести отрывок из «Трактата о небытии». Так написать мог только истинный поэт: «Небытие окружает меня со всех сторон. Оно во мне. Оно преследует и настигает меня, оно хватает меня за горло, оно на миг отпускает меня, оно ждёт, оно знает, что я его добыча, что мне никуда от него не уйти. Небытие невидимо, оно не дано непосредственно, оно всегда прячется за спину бытия. Небытие убивает, но убивает руками бытия. Неслышными шагами крадётся оно за бытием и пожирает каждый миг, отставший от настоящего, каждое мгновение, становящееся прошлым. Небытие гонится за бытием по пятам. Последнее стремится вперёд, не разбирая дороги, теша себя мечтой о прогрессе, но впереди находит только небытие. Всё большие скорости, всё более высокие темпы жизни, всё более дальние перемещения в пространстве, – разве это не стремление бытия хотя бы на мгновение оторваться от небытия? Но всякий раз небытие одним прыжком настигает нас.

Оно встречает нас у нашей цели: мы бежим от него, а оно, улыбаясь, идёт нам навстречу. Бытие только тень небытия, его изнанка. Оно как сверкающая всеми цветами радуги плёнка нефти на поверхности океана, океана небытия.., оно как волна, бегущая перед кораблем, кораблем небытия.., оно покоится в небытии как ребёнок в лоне матери... Небытие повсюду и всегда: в дыхании, в пении соловья, в лепете ребёнка... Оно – сама жизнь!»

Согласитесь – невозможно не приклонить колено перед столь глубоким осмыслением волнующей темы и её столь блестящим поэтическим изложением. Пожалуй, самое время вспомнить, что одним из эпиграфов к своему неизданному собранию поэтических сочинений «Исповедь одной отверженной души», Арсений Чанышев взял слова из романа (также неизданного) своего, трагически погибшего друга Эдмунда Иодковского «Марсианка бродит по Арбату», которые, очевидно, полностью соответствуют его представлениям об искусстве: «…я понял, что стихи всегда должны быть острее, больнее жизни. Жизнь аморфна, порой она течёт лениво, смешивая в своём течении добро и зло, притупляя нравственное чувство… Концентрат жизни – вот что такое искусство, не надо бояться обострения, гиперболизации, преувеличений – лишь бы вдохновляла тебя жажда сделать этот мир капельку лучше».

Нельзя обойти вниманием гражданскую, патриотическую лирику замечательного философа и поэта, которой он сам придавал большое значение. И не случайно. Глубина его патриотических чувств так очевидна в следующем его стихотворении.

Я русский. В этом боль моя –

И счастье. Радость и усталость

Люблю бескрайние поля –

Всё, что от воли нам досталось.

Я славянин и тем горжусь.

Люблю тебя, моё славянство,

За неосознанную грусть

И роковое постоянство.

От Родины не отрекусь!

Пусть ты раба! Глупа и нища.

В тюрьме, в бою, на пепелище.

Всегда мы нераздельны, Русь!

«Я так воспринимаю жизнь, – писал Арсений Николаевич, – она – страдание, но, прежде всего, борьба с самим собой. На эту борьбу уходит девяносто процентов сил. Я могу взять себя, как шахматную фигуру и переставить с одного поля на другое, за шиворот, хотя мне этого не хочется, но часто приходится себя заставлять. Счастлив ли я? Я счастлив, что работаю. А несчастлив – в бытовой жизни, в обыденной. Чем больше я работаю, тем лучше себя чувствую. Здесь нет никакой мистики. Просто для меня характерно депрессивное состояние, вот я и преодолеваю его не наркотиками, не алкоголем, а трудом…»

Как завещание, звучат его слова: «Бог не решает наши проблемы и не делает наши дела. Он даёт только силу, чтобы мы сами делали наши дела и решали наши проблемы, ведь Бог есть источник энергии и силы»…

Татьяна Кайсарова,

член Союза писателей России,

редактор Центра СМИ МГУ