Когда всю ночь спокойно и бесшумно Штрихует окна снега пелена, Стоят дома торжественно и умно, Решения подсказывают вам. Но вы бредете ко всему глухие, И никого на свете больше нет, И вам почти не вспомнить, что такие Когда-то были вы в шестнадцать лет. Припев: Но пройдет зима, оживут дома, Зашевелятся льдины рек, И ты придешь сама, и он сойдет с ума, И ты останешься с ним навек. [ Читать дальше ]

Поражена. ошарешена....

 

Их отношения  (,Поводок писателя. Ремарк--Дитрих.)  с виду такие естественные и легкие, складывались непросто. И завершились они драмой, которая нашла отражение в их переписке, в самых прекрасных, самых страстных и самых печальных любовных письмах. В итоге перед нами последняя великая история любви в XX веке, грандиозная иллюзия, полная лжи и самообмана, но освещенная изнутри бенгальским огнем образов Ремарка, который никогда не был писателем в большей мере, нежели чем в этих интимных письмах к своей холодной возлюбленной.

Не жена, не сестра, не любовница,- В эти роли себя не ряди... Только снова душа моя борется С этим воющим страхом в груди.

[ Читать дальше ]

"Когда мне скучно", - признался однажды Матисс, - я делаю портрет мадам Лидии. Я знаю ее, как какую-нибудь букву".

Как двух глухонемых трагический язык В гремящей темноте, в сумятице вокзалов — Прощанье любящих, их молчаливый крик В безмолвной белизне зимы и арсеналов. [ Читать дальше ]

Она была самой красивой из русских императриц - и самой несчастливой. Поэты ею восхищались искренне - как женщиной, не как владычицей. Мужчины жаждали ее любви и готовы были всем рискнуть за радость обладания этим восхитительным существом. А живописцы соревновались, пытаясь запечатлеть на холсте ее неземную красоту. Но сама Елизавета Алексеевна любила всего лишь раз. И на память об этой любви ей осталась лишь горечь утраты, да еще черная шкатулка с письмами...

Как-то раз, прогуливаясь по крыше дома своего, узрел царь Давид красоту неописуемую, которая омывала телеса на соседней фазенде. Пока Давыд орошал парапет слюнями, наблюдая в манокль за розовым барахтающимся телом, верноподданные просвещали царя-батюшку, что это есть жена его полководца, Урии, который как раз исполняет интернациональный долг где-то на западном фронте. Давид, под влиянием гормонов утративший связь с реальностью бытия и своим монархическим положением, не отходя от кассы пригласил соседку послушать вживую новый альбом гуслей с оркестром, попить кофейку с птичьим молоком и покалякать про демографическую ситуацию в державе…

- Почему задержался? Много работы?
- Нет, просто совсем не хотелось идти домой, если холодные стены можно назвать домом.
- А как же Я?
- А ты и сделала эти стены пустыми.
- Почему ты так говоришь, я же люблю тебя...
- Именно поэтому я и прихожу сюда, поздно, в плохом настроении, но прихожу.
- Жалость?
- Скорее малодушие.