Эрнст Марти "Мыра`: слово как жизнь", рассказ (отрывок 2)

     Гудели заупокой пихтовые верхушки, строго и жалобно, когда зима со студёных горных залысин да из ущелистых скал наяривала. Звонко и празднично трепетал ,однако, лес как только весна фён-бурей начинала чистить себе подступы.
     Итак, миновала прочь череда лет, а из Кёбели вышел ,несмотря на лишения, спасибо замечательному горному воздуху, право мосластый, коренастый, недюжинный Кёбель. Он охотно брался за работу, впрягался как бычок в ярмо. Случались кулачные потасовки ночные - он не отлынивал, бился что буйволёнок беспривязный.
     В благородство распорядка дня и пунктуальность в делах Кобели был посвящён только "на выучке", то есть, в рекрутской учебке. Быстро далась ему неприятная муштра. Вышел из него солдат бодрый, выдержанный, не страдалец, невосприимчивый ни к сырости-холоду, ни к порицаниям начальническим. С довольной, мудрой улыбкой прошёл он смотры, различая "дельные" и "слишком уж ретивые" предписания. Не принимая всё близко к сердцу, не изошёл было жёлчью, всё ,что выпадало на его долю, принимал как погоду: за дождём- сухо и солнечно.
     А потому вернулся из казармы Кёбель в полном здравии да ещё научен кое-чему нужному городской жизнью, а именно ремеслу носильщика, а то ведь почти три четверти всех крепких парней округи зарабатывали у всесильного хозяина купальни именно этим.Столь охотно, как Кёбель, никто не волок в палящий зной в гору корзины и чемоданы.
     Его "рафф"* прирос к спине. Если парню приходилось было изредка прогуляться налегке, например, в церковь, ему чего-то недоставало как чудом исцелившемуся горбуну.
     Долго ещё покорял он свой маршрут в одиночку. И вот, несколько раз у бедной, на старинный манер воздвигнутой сказочной мельницы пересёкся парень с ясной блондинкой, на диво краснощёкой девушкой, что круто шагала с корзинами из долины вверх. С молчаливого обоюдного согласия раз встретившись, продолжали они путь вместе. Маршрут оказался общим, поскольку бауэрская дочь день-деньской доставляла в купальню сливочное масло и яйца. Беседа всё не клеилась. Кёбель не обладал обходительностью рассказчика, а у девушки дыхание спирало от тяжести. Всё же парень смекнул, что пора начать: "лес не пруд, а мы не рыбы".  "Ты, наверное, у Рейна, там внизу живёшь?- с бабьим любопытством осведомился он". Ответную реплику отпустила "маслоносильщица": "Я из Хоонегга родом". Кёбели состроил испуганную и удивлённую физиономию. Там ведь жил несказанно богатый бауэр, который раз в месяц пригонял долинному резнику, толстому Зе`мелю, "зелёное мясо". Бедному парню похорошело только когда услышал он, что девушка проживает не в хоромах на солнечном склоне, а в скромной хижине.
     В середине сентября посылки кончились, ибо в это время закрывались ворота кургаузов**. За полгода не свиделся Кёбель со своею спутницею ни разу. Покруче летнего впряглись крепкие девевенские мужчины. День за днём забиралась обветренная братва в горы в державном лесу и на общественной, принадлежавшей четырём сельским общинам делянке валить стволы. Свирепствовала буря, колкое ледяное крошево сыпало в глаза, за шею, отчего прятал нос Кёбели за высоко поднятым воротом. Выводила тропа из страшного сырого тумана под ясно-голубое небо под улыбчивое солнышко- и скидывал Кёбели куртку прочь, и трудился как родился, в одной рубашке. Он всегда сносил тяготы не со стоном, не с ликованием, но спокойно и молча.
     В январе мороз ядрёный. На насте лежала цепь. Как Кёбель голой ладонью ухватил звено- так и присосалось бесстыдно железо к коже что вурдалак. В один приём оторвал его упрямый парень, да на металле повисли клочья кожи. Сцепив зубы, пересилил Кёбель боль и утешился: "Были б кости, а мясо нарастёт"***
     И верно, скоро выздоровела рука, когда весна пришла и хозяин снова созвал**** вассалов.
     Во время первых хо`док стали встречаться у родничка за потешной мельницей носильщик и корзинщица*****. Живее и откровеннее велись ими разговоры, да вертелись те вокруг вокруг внешнего и постороннего, не о чувствах и о планах на будущее говорилось.
     И вот, влюбился Кёбель по уши будучи преисполнен видов с Марайли прошагать сообща весь жизненный путь. И снова как тогда недоставало парню свободы самовыражения. Слова не давались желанию. Только пытался он заговорить о главном- и комок подкатывал к горлу, а ещё боялся парень ответной насмешки задорной девушки.
     В конце Винного месяца, как обычно в день первого снегопада гуляло дольнее село ярмарку. С Рейна и со склонов гор, где Хоонегг, сходились на праздник все кто маршировал, ковылял или ползал. И оказались Кёбель с Марайли в общем хороводике. Без слов протянул парень своему сокровищу "поздравительный" пряник-сердечко с засахаренным красным цукатом-розочкой и подходящим случаю стишком. Затем Кёбель объявился платить обществу каждый третий заказанный ротвейн и, поскольку в корчме контрабас ворчал свои вальсищи, парочка отплясала было танцульку.
     В ранних сумерках вместе они поднялись от берега Рейна в гору к сказочной мельнице, где начиналась дорога в Хоонегг.  Марайли нетерпеливо ждала давно вынашиваемого Кёбели предложения, но тот был на этот раз особенно беспомощен, поскольку спина его не венчалась "раффом". Требовался некоторый толчок в помощь. Девушка рассказала, как обстояли её дела домашние: отец слишком стар и больше не в состоянии прислуживать в купальне; запасён корм для трёх коз; между делом- подёнщина у богача; три-четыре раза в год даются даром заморыши из "зелёного мяса"...
     Расписывая бытьё своё, Марайли улыбалась столь щедро и призывно, что парень едва не заплакал, ибо волшебная красота рядом была, а рукой не подать, словом то есть, которое безвыходно замерло в его устах.
     Вот послышался подозрительный скрип, треск донёсся с мельницы. Озабоченно и красноречиво обернулся Кёбель налево, а Парадиз Хоонегга остался справа. И протянул Кёбель руку девушке, и пожелал ей "доброй ночи!". Тогда сообразила Марайли, что и следующий шажок за ней. Замерев задумчиво у ручейка, глубоко вздохнула она и молвила: "Что если бы ты спросил меня, желаю ли взять тебя?  Я бы не сказала нет. Ты бы пришёл к нам в Хоонегг и остался бы , пригодился. Что на это скажешь?"
     В этот миг услыхал Кёбель наигрыш ангельский - и во второй раз в его жизни сердце подпрыгнуло от счастья: столь переполнили чувства его, что нёбо и язык свела судорога и рот окаменел.
     Поэтому пришлось Марайли спросить парня ещё раз, в приказно`м порядке, довольно решительно ,в упор: "Что скажешь?"
     Тогда, наконец, отыскал Кёбель слово, одно-единственное, рассудительное и ,всё же, прозвучавшее уступкой: "М ы р а`!"
-------------------------------------------------------------
Примечания переводчика:
* "рафф"- т.н. "козёл", приспособление для переноски тяжестей на ремнях с прямоугольным выстуром у поясницы;
** "кургаузы"- по аналогии с "пакгаузами" :"кур"- лечение, а "пак"- упаковка, т.е. павильоны для курортников;
*** буквально "Лучше попа в рясе, который всё толстеет и толстеет";
**** буквально "скликал барабанной дробью";
***** буквально: "раффтрегер" и "анкенмайчи" (диал.);

окончание следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы