Увидела жалость тонущего человека. Бросилась в воду, схватила его за волосы и потащила к берегу.

            - Что ты делаешь? – возмутилось лицемерие. – Ему же больно!

            Но жалость ничего не ответила. Да и не до того ей было!

            Она доплыла до берега и оказала первую помощь едва не захлебнувшемуся человеку.

            - Спасибо! – открыв глаза, прошептал он. – Ты спасла мне жизнь.

            А мудрость сказала:

            - Все правильно. Настоящая жалость, когда это необходимо, обязана быть безжалостной!

Решило уныние радостным людям настроение испортить.

            Одному оно это сделало неприятностью на работе, другому – ссорой в семье. А третий – верующим оказался. Уныние к нему с одной стороны, с другой – ничего не выходит!

            Тогда забрало оно у него все богатство.

            А он:

            - Бог дал – Бог взял! Ему виднее, что мне полезно. А вдруг бы меня завтра из-за него убили?

            Тогда уныние сделало так, что человека понизили в должности, лишили почестей и славы.

            А он:

            - Сам виноват! Плохо работал, значит. Больше теперь буду уделять внимания семье. Слава Богу за всё!

            - Ах, так?! – разозлилось уныние и послало ему лютую болезнь.

            - Больно, конечно! – застонал человек. – Но ведь в болезни Бог совсем рядом. А это – радость, ах, радость какая!

            Как на каменную стену уныние натолкнулось. Только само себе радость испортило. Точнее – злорадство. Потому что какая еще может быть у уныния радость?

 Завидовала-завидовала поганка, что ее в отличие от благородных грибов, в лучшем случае, словно не замечают, и вот что придумала:

            «Это всё потому, что я маленькая и невзрачная! Вот вырасту большой и красивой – всем отомщу!»

            И принялась она пить дождевую воду. Пила-пила… Захлебывалась уже. Но своего добилась: стала выше самого большого белого гриба. Потом намазала ржавчиной от консервной банки шляпку, сделав ее красней, чем у самого красного подосиновика. Да еще и белыми пятнышками для пущей красоты разукрасила!

            И что же?

            Пришли в лес грибники. Собирают боровики, подосиновики, подберезовики. А как бывшую поганку увидели, то удивились:

            - Смотрите, какой мухомор! Давайте его поскорей затопчем, чтобы кто из новичков его за благородный гриб не принял!

            И затоптали, несмотря на то, что поганка стала большой и красивой.

            Ведь дело не в том, кто и каков ты снаружи, а что у тебя внутри…

Жили по соседству богатство и бедность. И все-то бы ничего, да вдруг стало богатству казаться, что бедность ему сладко жить мешает. Начнет оно торт с чаем есть, а за окном бедность сухарь грызет, да водой из колодца запивает. Ляжет на мягкой постели, а где-то за стеной бедность стонет: тяжко ей на рогоже лежать, да еще замерзая…

            Все наслаждения от жизни у богатства сразу исчезают!

            И решило тогда оно от бедности забором отгородиться. В деньгах недостатка не было, получился забор выше дома, выше деревьев, до самого неба!

            Так отгородилось богатство от бедности, а заодно от солнца и от Бога.

            Хотя этого оно даже и не заметило…

Затаил заяц обиду на свою судьбу:

            «За что ты меня так? Ну почему я самый слабый и бедный на свете?!»

            Залился горькими слезами заяц да так стукнул с досады лапкой по пню, что она у него вся распухла, и он не смог ночью пойти с другими зайцами на деревенские огороды – морковку есть.

            А наутро узнал, что на свое счастье не пошел. Охотники на зайцев в ту ночь такую засаду устроили, что лишь один из них живым в лес возвратился.

            Сразу заяц все понял. И стал со слезами радости благодарить Бога за то, что Он даже о нем – самом бедном и слабом так беспокоится!

Сел на большой церковный колокол комар.

            А тут вдруг порыв ветра, и:

            «Бом-м-мм!»

            Решил комар, что это он в колокол ударил. И с писком: «Я – звонарь! Я - звонарь!» - полетел по свету.

            Удивились люди:

            - И чего это сегодня комар так надсадно звенит?

            А комар еще больше старался, будто и впрямь звонарем работал.

            А впрочем, звонарем он и был. Только совсем в другом смысле этого слова!