В каждом
слове
снова -

в космосе
как,
твоих
волос
в лоске.

Украдкой
двигаюсь,
на звук,
на нюх,
на пульс,
вскользь
пробираюсь
уст
между.

Прочим,
прежним
нечего
тут быть,
опыт -
лечит,
делает
крепче,

но
не нужно
меня
плечом к плечу
в перечень
с теми,
у кого
в темени
дыра.

Да,
я дурак,
но может это дар,
быть глубже,
чем те, что
те еще,
что тужатся,
но не видят
дальше лица,
дальше тела.

Кажется,
истлела
моя маска.
Казалось,
был жесток,
толстокож,
а стал раним,
как потасканный

пес

холодным носом
к твоей коже...

Замерз тут,
на Севере,
среди
серых стен
застланных
сором
лиц,

прямых улиц,
прямых мыслей
котле в
больше не осталось
места для двоих.

Здесь нет
тебя,
Здесь нечего
терять,
значит.

Зрячим быть -
видеть в тебе
миры -
вот
из этой дыры
выход.
Вот он -  
выпад
в мою сторону,

прямо в сердце
упрямое.
Оно так рьяно
умирает.
Оно рвется в Рай,
рвется дотянуться
до твоего лица.

11.11.2010

Молюсь.
На больше
не хватило духу.
Рубаху
не померишь.
Нервно лишь
неровным шагом
от шальной
иду.
Молюсь в бреду.

Мою седую
нелегкой занесло.
Ни слова.
Снова кусаю
свой хвост.
Хвастаюсь
сором -
на совесть
сыпал.

Сытым горлом
главного
не скажешь.
Ладно бы -
был смысл.
Как же.
А так, лишь
городом смыт.
Дышу на ладан.

Гордым мереном
упрусь в шпалы
копытом.
Смерть от желаний -
выход
не самый плохой.

К тебе рукой -
боюсь.
Бьюсь об стены
совести.
Свести себя на нет -
проще, чем
до твоих волос.

Так или иначе,
близок занавес.
Слов
в моей партии
немного осталось.
За радость
пора платить.

Моя струна
порвана,
как страницы
истории.
Политика,
искусство,
чувства - store.
Запахло порохом
вперемешку
с коксом.

Над столом
танцует нос,
в бело пачке..
в обнимку
с Франклином.

Зеленые полоски
на диване
расплываются,
кружатся фраки,
франки,
смываются стены...

На деснах накипь,
вены пульсируют,
слышишь?
вялость настигла
политикум.
Крыша скрипит...
сносит крышу.

Культурная программа
началась здесь и сейчас -
на этом столе
суки разной масти
разлеглись,
белая пудра,
алкохол,
депутатские запросы,
решения, цена-спрос.  

Кто-то поднял руку,
подал голос -
наказание молниеносно -
вырезаются кости
из тела.

Честность - в розыске
нынче.  
Честность
железными inchами
вгрызается
в конечности.
Канонично -
когда кричишь,
но тебя не слышно.

Бесстыжая правда
раздвигает ноги,
достанется каждому,
становитесь в ряд,
многие,
надевайте монокли,
милорды,
она уже мокрая...
она уже стонет
от желания
стать историей.

Дешевка!

У каждого в кармане
найдется парочка
шелковых ниток.
И я тот,
кто будет бить в бочки,
пока руки в саже,
пока не проснешься,
выродок,
не услышишь,
пока не встанешь
с параши,
пока не станешь
различать стороны!

Засучите рукава,
синьоры.
Сегодня,
как и обычно,
целые сутки
мое promo в ваши уши.
Это пышет жизнью,
это полный шиз
и яд.
Обманом ли,
я оВладиваю вами.

Запасен камень в кармане,
синьоры - в ряд.
Он полетит
вместо аплодисментов
в пустые головы тем,
кто так хотел ее,
потел, скулил,
слюнявил тело,

А получил боль.

Я отчищу вас от скверны, -
98 ударов плетью,
все верно,
вы станете богом,
забытым богом
мертвой эпохи,

отборным порохом
для моих склок.
Мясом
для праведных пушечек.
кому не ясно -
вере нужно питаться,
нужны тушки.

Тем временем
я подставляю темя,
но вы не сможете
сдвинуть меня
в сторону,
вы не сможете
даже нажать на
кнопку стоп.

Мои веские фразы
бьют точно по цели,
как пули из обреза
в лоб.
Бурлеска рвет
ваш ветхий разум.

В эпоху,
когда ценят цены
целок,
а не души,
чувствую спазмы.
Душно тут,
больно, опасно.
Точите лясы,
синьоры,

подставляйте рты,
я достаю прибор.

03.10.2010

Стихло
грубое горло.
Стены города - голод.
Гордые ли, голые ли -
груды мы.

Медленно,
год за годом,
сталь
становится пеплом.
Встать на колено,
да не перед кем.
Не передать,
больно как.

И не предать -
не за чем.
Не полюбить -
не за что.
Как пелена
на зрачках,
ни помечтать,
ни прочее...

Прочь,
пока ноги прочно -
млечным путем
в толчею.
В точку метать
мелочью
точно,
зря что беспочвенно.

Душу продам
за полцены.
Что с нее -
неполноценной.
Тушками,
а не душами,
регулируют цены.

А от моей -
порванной,
как от кувшина
дырявого
толку -
вливаясь обширно,
сохраняется мало

токов,
мук, трепетаний,
что так пылали,
только
все это медленно
тает.
И от моей - толку?

01.08.2010

Это что-то нежное,
это что-то между
мной
и тем,
что прежде казалось
многим,

и несбыточным.
Когда от точки "А"
до точки "Б",
казалось бэ,
можно провести прямую,
но они на параллельных

прямых,
и нет касательных.
И даже косвенных
доказательств
даже ложной
гармонии.
И даже жертвуя
многим,
дальше,
на дороге,
только жертвы,

трупы - трутни,
и труд их
не облагородил.
И преданные,
вроде бы,
но каким-то
сомнительным

идеалам.
Сродни тем
идиллиям,
что подсовывают
нам в виде
истины -
видели мы,

как искренне
удивляются
девственницы
первой близости
боли.

А тот
упивается вдоволь
молодой кровью,
всовывая
в жопу
по самое горло.

Шок!
Волосатое животное
пыхтя, и
изливаясь потом,
гордо называет
себя - человек.

Исчадие Бога.
Двуногая
тренога.
Челядь,
блядь!

Я чихнул,
и повалил чад
из пасти.
Может хоть
к старости
смогу дышать.

Стало стремно.
не спасает "Ом".
Осталось только
упиваться,
то есть, спиться.

Обшарпанные стены,
стулья,
стул жидкий.
Тут жить?
Не верится.

13.07.2010

От тебя
не уйти,
не сбежать,
не вылететь
пушечным мясом
из пушечек
в цель -
чем дальше,
тем лучше.

От тебя
нет пути
ни вплавь,
и ни твердью.
Не скрыться
ни в рясе,
ни в пляске,
ни в правде,
ни в фальши.

От тебя
нет дверей,
коридоров,
ковров,
переправ,
нет ключей,
но зачем
без дверей
мне ключи?

И уже
не спастись,
кричи, не кричи,

и нечаянно -
на поражение...
я попал в чьи-то
перечни,
списки.

Я отглажен,
повешен
на плечики.
Стиснув зубы,
и вывалив
преданно
слизкий язык,

я так низок.

И как призрак
твоих
незаметных
следов,
я как тысячи
верно идущих
рабов.
Я как тысячи
верно истоптанных
стоп,

я так низок.

Я нанизан
на эту
словесную
нить.
Я гипотетически
должен был быть,
но не стал,
на вес золота.

Только сталь.

Я устал,
и в моих
сладоустых
устах -
только солоно.

От тебя
ни спастись,
ни отбиться
крестом,
ни отмыться.

Оттеняясь
твоими лицами
остаюсь,
а потом...

07.07.2010

Больно
от каждого
твоего шага.
Ты знаешь,
это не шрамы,
это шарниры.

Это могли бы мы
Быть.
Но не стали.
Это как сталь,
раскаленные до бела

нервы.
Я знаю, не первый я
и не по-
слушай,

я напоследок
хотел бы ослушаться
твоего голоса.

Это не просто,
но если нарост,
образовавшийся
где-то в груди,
называется сердцем,
и бьется,

Мне, сердца ради,
необходимо
ослушаться
твоего голоса.

Чтоб не затихло,
чтоб не забыло
заранее обговоренного
ритма,

чтоб не сломалось
с тобою звуча
диссонансом.

Чтоб не слагались
печальные рифмы:
сонеты,
романсы -

не нужно.
Лучше разбавим
палитру нужд
алкоголем.

Немного горечи,
немного соли
с лимоном,
немое кино,
пол,
рвота...

Сухое рукопожатие,
порт,
квота на чувства.
Прощание -
тоже искусство.
Отчаянней - прощаясь
прощать.

В общем, занавес.
Время окончено,
мы обездвижены,
обесточены,
точки по полкам.
Дальше -
с точки зрения толку -
толку?

Больше не дышим.
Больше не люди.
Довольно.
Больно
больше не будет.

21.06.2010

Где Боб?
Был Боб,
оп -
и нет Боба.

Давайте говорить правду
в рупоры,
заниматься сексом
группами,
называть глубокомысленное
глупым,
называть глубокомысленными
трупы,

Грубо
давайте отбирать монеты
у трупп,
и девственниц хоронить
девственными,
и те страницы,
что даже нету еще,
стирать с лица земли,
как губной блеск

щелочью
давайте будем портить
свежие лица.
Замрем в экстазе,
в желании слиться,
в желании нужд
безудержном...
И больше не нужно
сниться
кому-то,

Построим платные зверинцы
в гетто:
поставим заборы,
поставим клетки,
Поставим массу-брутто
над массой-нетто,
и каждому засунем
кляп в пасть,

А в руки - рупоры,
пусть мычат свою правду
как коровы - глупо,
упрямо.
А мы будем стоять ровно,
идти прямо,
идти рядами, друг с другом
рядом,
нести камни
из груды камней,
в груду камней.