Письмо №3

28 марта 2010 года
Мы дети покоя, Док.
Привет.
Дети и одновременно жертвы. Он как титан Кронос – порождает нас, своих
маленьких наивных чад, и пожирает. Переваривает в своей бездонной рутине,
расщепляя нас выделениями уныния, и пропускает по кишке обыденности.
Док, я реально чувствую себя говном, которое рано или поздно полезет из
жопы долбанного Покоя. И я даже не знаю, что хуже – лезть наружу, или
оставаться тут. Оставаться тут точно нельзя, хотя не уверен, что у меня
есть другие варианты. Я еще этого не понял, и ОЧЕНЬ надеюсь,
что понять еще не поздно. С другой стороны, если и есть возможность
вырваться, вытолкать себя из его грязного волосатого ануса, каким я
появлюсь Там? В другом мире. И какой этот мир? Я склоняюсь к тому, что
он по-любому круче чем то, что мне известен.   
В контексте этих моих мыслей, я даже не знаю, восхищаться тобой или нет. Тут меня раздирают противоречия. Я не могу не восхищаться как человеческими, так и
профессиональными твоими качествами, Док. Твои острый ум, дикая животная
хватка вдохновляют и воодушевляют, толкают маленьких слабых нас на
подвиги, а доброта и внутренняя гармония делают нас светлее. Ты
заставлял нас пахать, вывернувшись наизнанку и улыбаться, как дебильные
религиозные фанатики, радуясь новому дню (хотя бы в душе), НО. Ты так
много отдавал работе, старик. Ты хренову целую жизнь свою отдал ей,
отдал ей все свои внутренности, весь этот свой ум. Ну.. бухал
периодически, как все мы. Но ты ей жил, Док. И я не пойму, как можно
было с таким собачьим или львиным энтузиазмом грязнуть в этой чертовой
жопе уныния, в это вонючем рутинном дупле?!
Ты В НАТУРЕ охренел, Док!
Или я чего-то не понимаю?  
Мы как белки в колесе крутимся в этой системе, снабжая кого-то бабками. И мы в натуре как в колесе, мы будто белки-зомби, видим белый свет раз в неделю, сидим в своих
компьютеризированных норах. За что ты боролся? За крутые расследования? Уверен, ты этого нанюхался, но зачем впаривать, когда ты знаешь, что наши сраки пригвоздили к мягким уютненьким креслам? Это наши голоса блуждают по всей стране и даже за ее пределами, то и дело доставая тех, кто вот-вот собирался пойти в лаундж, оттянутся, выпить
пару коктейлей и потереться об ягодицы стриптизерши. Наши голоса достают
людей разных мастей, от барыг до министров, а мы в это время
откладываем жирок, размазываем попку по сидению, как масло по хлебу. Ты
как механический болван, умеющий выблевывать вопросы, пластмассово
смеяться и бить по клавиатуре. И ты мне рассказывал, Док, о какой-то
важности, о силе и безграничных возможностях – открой
глаза, Господи! Если бы мы с тобой были в это время на передовой
какой-то горячей точки, я мог бы это понять. Если бы ты мне в это время
забинтовывал продырявленную шрапнелью ногу, а я бы снимал воинов,
превращающихся в груды трупов, я бы в это верил! Верил бы
вперемешку со страхов, и застрявшей в горле смесью из блевотины соплей и
слюней. Этот цемент укреплял бы мою веру.
Чем дальше тем хуже, Док. Ты это видишь? Может ты хоть ТЕПЕРЬ это видишь? Ладно… можешь не отвечать. В конце концов, это не в твоей юрисдикции, так?
Держись там. Надеюсь, что ты нашел свою жертву.
Как здоровье? У нас солнце, а у вас? Не простудись. Если
верить утверждениям ученых, у вас должно быть холоднее, чем у нас.
Пиши или звони.
Или не звони, пох. Можешь выкинуть мой телефон.
С любовью и уважением.
Я.
П.С.: Мы убогие недоношенные дети покоя,
Док. Дегенеративные детки. Бешеные щенки, громко лающие, но тем громче,
чем сильнее дерут жопу глисты и рвут шерсть блохи.