На этом мосту я был очень давно, еще тогда, когда после университетских лет учебы нас, выпускников киевского университета отправили на три месяца в батуринские леса проходить военные сборы. Тогда такое было во всех вузах, имевших военные кафедры, так что протеста у нас это не вызвало, и мы беспрекословно отправились выполнять назначенный нам совковой жизнью долг перед Родиной.
Сама воинская жизнь в лагерях была полна больше дурости, разве что волшебно красивыми были вылазки, пусть и на учения, но все равно - в этот потрясающей красоты окружающий мир.
На одном из марш-бросков мы остановились на мосту через Сейм. И я по обычаю своему сразу же абстрагировался от действительности, уплыв сознанием в смакование окружающей красоты.
А потом, через двадцать с небольшим лет описал по памяти ту картину, которая предстала моему воображению. Писал я по-украински, так как красоту этих мест никаким другим языком лучше не опишешь...
Хотя можете сравнить первод и оригинал...
* * *
"Уже третий день над Батурином и его окраинами продолжалась борьба солнца с назойливым дождем. Дождь приходил под вечер и не утихал вплоть до обеда следующего дня. Он не был похож на те кратковременные мощные ливни, когда вдруг налетает на город мощная стена водных струй, со злой силой беспощадно бьющих во все, что попадается на их пути к земле. Не было у него ничего общего и с обычными нам дождями, которые на какое-то время смывают из всего вокруг краски лета, раскинув по небу лохмотья туч всех оттенков серости.
Этот дождь больше напоминал водный туман, который незаметно оседал на листву деревьев, на крыши зданий, на лицо редких прохожих или всадников. Вода будто бы проникала во все, что было перед ней, и уже потом, накопившись до упора, растекалась по земле лужами и небольшими ручьями. И плакали от этого дождя вербы, склонившие над Сеймом свои ветви, так похожие на девичьи косы. И набухали влагой крепкие стволы исполинских сосен в батуринском лесу. И пригибалась наземь под мокрой ношей трава на лугах. И какой-то цвет серых туч приобретала рожь на полях, тянувшихся далеко на юг от седого леса.
Но где-то в полдень это густой дождь куда-то незаметно исчезал, будто бы солнце своим жаром растапливало серость неба и тянуло свои ласковые лучи ко всему тому, что тяжело насытил влагой дождевой туман. Сразу же в мире все изменялось. Последние слезы падали с зеленых стрел ивовых листочков, и те словно прихорашивались над зеркально-голубой гладью Сейма. Начинала подниматься трава на лугах, сияя мириадами бриллиантовых капелек в солнечном сиянии. Подсыхали поля в ожидании того, чтобы вновь вволю наиграться в морские волны с разбойниками-ветрами. Возвращалась в окружающий мир и жизнь с гулом птиц в небе и лягушачьими переквакиваниями в излучинах реки. Выбирались из своих тайников собаки и старательно стряхивали с себя такую ненавистную для них влагу. И только уже потом растворялись двери хат, выпуская под солнечные лучи людей."
* * *
"Уже третій день над Батурином і його околицями тривала боротьба сонця з рясним дощем. Той приходив під вечір і не вщухав аж до обіду наступного дня. Він не був схожий на ті короткочасні могутні зливи, коли раптом налітає на місто потужна стіна водяних струменів, які зі злою силою нещадно б’ють у все, що трапляється на їх шляху до землі. Не було у нього нічого спільного і зі звичними нам дощами, які на певний час змивають з усього навкруги фарби літа, розкидавши по небу лахміття хмар усіх відтінків сірості.
Цей більше нагадував водяну мряку, яка непомітно осідала на листя дерев, на дахи будівель, на обличчя рідких перехожих чи вершників. Вода начебто проникала у все, що було перед нею, і вже потім, накопичившись допіру, розтікалась по землі калюжами та невеличкими струмками. І плакали від цього дощу верби, що схилили над Сеймом свої віти, так схожі на дівочі коси. І набухали вологою міцні стовбури велетенських сосен у батуринському лісі. І пригиналась додолу під мокрою ношею трава на лугах. І якогось хмарного кольору набувало жито на ланах, що тягнулись на південь від сивого лісу.
Але десь опівдні це рясний дощ кудись непомітно зникав, начебто сонце своїм жаром розтоплювало сірість неба і тягнуло своє ласкаве проміння до всього, що наситила вологою дощова мряка. Одразу ж у світі все змінювалось. Останні сльози падали із зелених стріл вербових листочків, і ті мов би чепурилися над дзеркально-блакитною гладдю Сейму. Починала підійматись трава на лугах, сяючи міріадами діамантових краплинок у сонячному промінні. Підсихали лани у сподіванні знов досхочу награтись у морські хвилі з розбишаками-вітрами. Поверталось у світ і життя з гомоном птахів у небі і жаб’ячими похвальками в луках ріки. Вибирались з своїх схованок собаки і старанно струшували із себе таку ненависну для них вологу. І тільки вже потім розчинялись двері хатин, випускаючи під сонячне проміння людей."
