Митяй.

О Митяе в Конторе в конце девяностых не говорил только ленивый. Уникальный случай, когда все от мала до велика обсуждали очередное его деяние, втайне восхищались мастерством, хитростью, умом и изворотливостью и тут же желали его поймать и… от греха подальше сдать Инквизиции – пусть их светлые и не очень головы ломают, что с ним делать. Вот только Митяй не горел желанием очутиться в мягких лапах столь грозного заведения и оставлял всех желающих с носом. А то и без носа – если нос засовывали уж слишком глубоко в его дела.

Митяй был личностью творческой и никогда не повторялся. Откуда у него столько фантазии можно было только гадать. Наши аналитики выдвигали одну версию за другой. Строили самые фантастические предположения о следующей жертве, о месте проведения операции и способе устранения, но Митяй всегда выбирал именно то, о чём гранды сыска и анализа даже не мыслили. Самый банальный пример, когда на всю страну прогремели известия о покушении на высшее должностное лицо, которое отдыхало на даче за городом в компании девиц древнейшей профессии. Да стреляли, да ранили, да убили не политика, а его зама. Провал? Как бы не так. Заказ был не на политика, а именно на его зама. Политик сам по себе был существом тупым, жадным и похотливым. Все дела вершились его замом и дела, можно сказать, не малые. Так что смысл было убивать животинку? Так, попугали и хватит. После того псевдопокушения карьера политика пошла вниз и солнце власти его закатилось. Но то было потом. А тогда все обыватели были в уверенности, что киллер приходил по мелкую душонку в жирном теле именно политика. И только Радмир Пичовски, старый аналитик и большой бабник, высказался: «Кого надо, того и убили». И это было действительно так. Потом собрали факты и доказательства заказа именно на зама, но то было потом.

А ещё Митяем пугали. Нет, не олигархов и власть предержащих, а молодых сотрудников. Дескать будешь плохо работать – поручат тебе поймать Митяя и выгонят за профнепригодность. Никто, конечно, не собирался поручать стажерам его ловить, потому что всё-таки кролики не ловят львов, но вот старым и опытным сотрудникам могли поручить разработку Митяя. Так, шутки ради и в назидание.

Мало того, что Митяй работал с размахом и фантазией, так он был ещё и шутником. Все ждут от снайпера выстрела в голову, укрывают его бронежилетами прикрывают телами. А вот бетонной плиты на голову не ожидает никто. И вытягивают из «котлеты» потом бронежилет и отмывают. Вот тебе и «снайпер». Хотя чем не снайпер – уронить плиту весом в полторы тонны так, чтобы только жертву всмятку, а все остальные только испугом отделываются? С винтовки «поснайперить» ума много не надо, а вот так…

Лишних жертв Митяй не любил делать. Не ронял самолёты, не взрывал поезда. Это было для него слишком примитивно и не интересно. Ну, если, правда, кто под руку попадётся, то тут уж извините – церемониться не будет, прибьёт и даже не поморщится.

Но самым, пожалуй, парадоксальным, было то, что на месте совершения им преступления было подчищено всё – и физические следы стёрты, и ментальный фон подштопан-подлатан так, что идентифицировать исполнителя было невозможно. К тому же на ментальном фоне Митяй ещё и издевался. Оставить на месте отрыва от погони (когда трое наших оперов мчались за Митяем пять кварталов) слепок безногого инвалида, или на месте лёжки снайпера безрукого и слепого. И так каждый раз – то у него бомбу к днищу девочка пяти лет прикрепляет (а по остаточным «нитям» ещё и сама собирает), то машину водят по очереди негр, китаец и индус, хотя в машине был только Митяй. С чувством юмора был Митяй, тут уж от него не отнять.

Вот только Равновесия ради надо было Митяя всё-таки поймать и сдать Инквизиции, вот только сам Митяй этот закон не горел желанием соблюдать, а потому водил за нос нашу контору лет пять, если не больше. Ну а потом пропал так же внезапно, как и появился. Мы все вздохнули с облегчением и посочувствовали тому Городу, в который он переберётся на ПМЖ. Ликовали, естественно, не долго, так как текучка просто выматывала, но под рюмочку пива нет-нет да и всплывали истории, как кто-то Митяя почти взял, вот-вот за руку даже держал, но тот вырвался и убежал. Но то были байки из разряда охотничьих историй – слушали все внимательно, смеялись много а не верил никто.

Да, почему именно «Митяй»? Первое, что приходит на ум, что героя нашего звали Димой, вот только как его звали на самом деле не знал никто. «Митяем» стали называть его после одного случая, когда наш сотрудник получил в лоб приличную порцию боевого заклинания и когда его откачивали наши эскулапы твердил только одно слово «Митяй». В то время о сериале «Сваты» даже не задумывались сами авторы сценариев, так что грешить на схожесть нашего Митяя с киношным было бы просто нелепо. Сам опер после лечения ничего не помнил, почему твердил «Митяй», потому как у него в группе прикрытия не было ни одного ни Дмитрия, ни Митрофана, ни даже Митрохи. Но с тех пор наш неуловимый киллер стал для всех Митяем.

С момента его появления, и до исчезновения, на Митяе, по проверенным данным, было сорок два эпизода, по непроверенным - пол тысячи. Ну, не проверенные данные это больше к тому, что все «висяки» пытались повесить на Митяя и пытались даже через лет пять после его исчезновения. Но все попытки были неудачными, опера получали по шапкам и с утроенной силой начинали искать настоящих убийц и почти всегда находили. Так что славу Митяя можно смело ограничивать полусотней операций.

Вся эта история ко мне как бы и не относилась, если бы не один эпизод. Уже спустя пол года после исчезновения Митяя Радмир Пачовски отловил меня в одном из моих любимых уголков Города и хмуро глядя в глаза не спросил:

- Митяй жив?

Вот, скажите на милость, откуда мог я знать, жив он или нет? Митяя нет, всё чинно и благородно, но Радмира хлебом не корми, а дай логические загадости поразгадывать. Да и взгляд у него не приятный, я вам скажу. Потому я только утвердительно кивнул головой.

Радмир присел рядом на траву, достал свою неизменную трубку из корня верескового дерева, неспешно набил её табаком и закурил.

- Радмир, и что теперь?

Аналитик курил и пускал облака дыма замысловатой формы над обрывом.

- Денис, ты же знаешь, что мы должны информацию о таких случаях передавать в Инквизицию? – он посмотрел на меня теперь уже усталым взглядом.

- Знаю… - мне стало ужасно неуютно и неловко.

- Так вот, мы должны, но не обязаны. Кто в Конторе ещё знает о том, куда делся Митяй?

- Никто… - я вздохнул и тоже закурил, но только сигареты.

- Ну вот, выходит, что теперь знают двое, а как говорил известный киношный герой – «Знает двое, знает и свинья».

- Знаю, знаю… Мне с повинной самому идти? Или ты расскажешь? – уныло стало на душе так, словно туда нагадили кошки.

- Вот всегда поражаюсь, как ты, Денис, вычислив и нейтрализовав Митяя остаёшься дураком. – Радмир с укоризной покачал головой.

- Ну почему сразу дураком? Я реально смотрю на вещи. Митяя нашёл? Нашёл. Не сдал? Не сдал. Митяй убийца? Убийца. А это значит, что я покрываю убийцу. Так что…

- Предпосылки правильные, выводы не верные. Ты сделал главное – ты нейтрализовал Митяя. Через пару лет, если он снова не возьмётся за старое, о нём забудут, а ты получишь что?

- По голове?

- По голове ты получишь раньше и от меня, сейчас же, если думать не начнёшь. А так ты получаешь… - Пачовски выпустил облако ароматного дыма и замолчал, с надеждой глядя на меня.

- Радмир, ты меня переоцениваешь.

- Дениска, я лет сто назад перестал переоценивать или недооценивать людей и не людей. Я сейчас от тебя жду правильного ответа, а ты, по лени своей, боишься мне его выдать. Ну, и не только по лени, правда. Держит тебя что-то. Скорее всего Слово, данное Митяю, что не выдашь его Инквизиции.

Я молча и уныло кивнул.

- Ну так я не Инквизиция. И тебе тоже даю Слово, что о нашем разговоре и его содержании не станет известно никому без твоего согласия.

Аналитик протянул руку и на ней затрепетал лепесток Тьмы. Я накрыл его ладонь своей, ощутил болезненный, но терпимый укол, и расслабился. Теперь я был уверен с большой долей вероятности, что всё сказанное между нами так между нами и останется.

- Я получил законсервированного агента, о котором не знает никто и которого можно будет применить лишь в крайнем случае, когда под угрозу станет не только моя жизнь. Но и жизнь Мира.

- В принципе правильно. Только ты о Мире не сильно беспокойся, это априори принимается. Но то, что ты такой силы аналитика у себя имеешь – это похвально. Думаю, что при должном обучении Митяй и меня перешагнёт. Лет через сто, если жив будет.

- Радмир, ты что, хочешь взять Митяя в ученики?

- А почему бы и нет? Если он согласится, то знатный аналитик будет. Но не просто аналитик, а ещё и исполнитель. Редкое сочетание, между прочим.

Впору было задуматься над таким предложением всерьёз. Но тут дело упиралось не столько в меня, сколько в Митяя. Нужно ли ему это? Попросится ли в ученики? Да и встречи с Радмиром должны быть более или менее регулярными, а значит риск быть раскрытыми возрастает…

- Я понимаю, Дениска, что тебе надо над моим предложением подумать, но ты не спеши, время есть. Да и мнение самого Митяя интересно. Как по мне, так он согласится на это предложение.

- Как по мне, так тоже. – буркнул я себе под нос.

- А теперь, если это не вселенская тайна, расскажи, как ты вышел на Митяя, и что с ним сейчас.

Отчего-то я почувствовал себя студентом на экзамене у старого и доброго профессора, а выучил я только один билет, и это не тот билет, что вытянул…

- Ну, в поисках своих я опирался на три общеизвестных факта: во-первых даты всех его деяний, во-вторых – обширной фантазией и третье – имя «Митяй».

- Конечно, исходных данных больше, но примем за основу. И к какому ты выводу пришёл, имея столь скудный набор?

Я вдохнул воздух, как перед прыжком в воду и выдал.

- Я подумал, что Митяй – это женщина.

Радмир улыбнулся.

- Ну, я тебя поздравляю – такая мысль тоже мне пришла в голову. Вот только подтверждения я не нашёл своей догадке. Так что, Митяй – женщина?

- Девушка. При том достаточно красивая. – отчего-то я густо покраснел.

Радмир смеялся от души.

- Дениска, ну ты даёшь. Митяй – женщина. Так вот почему его найти никто не мог. Но почему «Митяй»?

- Вот и я так задумался. Но потом кое-что перепроверил, и всё стало на свои места. Помните того опера, благодаря которому и появилась кличка «Митяй»?

- Конечно помню. Сколько раз его проверяли и вдоль, и поперек, а вот не додумались проверять девушек.

- Именно! Не то сразу же нашли бы, что в школе один год с нашим опером училась девушка, достаточно красивая и умная. Но училась всего год, а потом родители её переехали куда-то то ли в Сургут, то ли в Нефтюганск. В общем, за «длинным рублём» подались, прихватив дочурку с собой. Сам опер был немного влюблён в девушку, но забыл об этом. А звали ту девушку Наталья Васильевна Митяева. Не трудно догадаться, что в школе дети кликали её «Митяем», а когда наш опер встретился с Митяем нынешним, он её узнал, а она в спешке не стёрла память ему до конца.

- Не в спешке, ну ладно, продолжай.

- Так вот, найдя такой фактик из биографии опера я стал разматывать эту ниточку и далее. И что я нашёл: семь лет назад под Красноярском терпит крушение самолёт, в списках погибших числится та самая Наталья Митяева. Вроде бы всё, ниточке конец. Но в то же время в больницу города Пскова поступает в тяжелом состоянии Вероника Прохоровна Семицветова. У Вероники Прохоровны запущенная пневмония, на ноге рожистое воспаление и общее состояние такое, что с приёмной хоть сразу в морг. При себе Вероника имеет только студенческий билет, на котором её изображение не чёткое, но вполне узнаваемое. Прошу заметить, что под Красноярском тела в большей мере опознавали по анализу ДНК, так те были изуродованы, и по спискам на рейс. Наталью Митяеву опознали родители и похоронили там же, в Красноярске, где и остались жить после смерти дочери. Вероника же выздоровела вопреки прогнозам врачей и отправилась снова на учёбу, но вскоре взяла академический отпуск, так как вследствие болезни потеряла память. Из Пскова она исчезает сразу же после оформления академотпуска и «всплывает» уже в Москве.

- Интересно-интересно. А какова же между ними связь?

- В принципе, самая прямая. Вероника Прохоровна была девушкой красивой, но из семьи бедной. А мечтала она жить в своё удовольствие, потому и подрабатывала иногда профессией постыдной. Не в тираж пошла, правда, но и десятка три разменяла клиентов. В среде проституток она слыла девушкой жадной и завистливой, не гнушалась иногда клиента и обворовать, но так, по мелочи, чтобы не заметно было. Мысли были у неё были однобокими и вместо того, чтобы достичь чего-то самой, она хочет получить «всё и сразу», то есть удачно выйти замуж. Для этого она полученные от «приработка» деньги не тратит напропалую, а раз в месяц ездит в Москву, где и пытается тем же способом «подцепить» себе жениха. Но действительность значительно суровее девичьих мечтаний и брать в жены проститутку богатенькие «буратины» не спешат. К тому же провинциальность из неё так и прёт.

И вот в один из таких вояжей Вероника знакомится с Натальей Митяевой, которая прилетела в Москву развеяться. Знакомятся они чисто случайно, когда Вероника за руку схватила вора, вытаскивающего у Натальи кошелёк в ЦУМе. Там слово за слово и Наталья приглашает девушку к себе в номер. В принципе, они даже почти подружились и Наталья, по доброте душевной, снимает теперь уже двуместный номер – для себя, и для «подружки». Но вернувшись не вовремя с очередной экскурсии застает Веронику в компании негра и в позе, достойной Камасутры. Она выходит из номера и ждёт, пока Вероника не закончит с клиентом, так как сама Наталья не склонна к скандалам. Вероника, полна раскаяния, выпускает своего визави сначала, а потом, рыдая, просит прощения у Натальи, и, не находя, исчезает. Но не сама, а с документами и деньгами Наташи. Благо номер был снят и оплачен на несколько дней, а у Наташи есть телефон, по которому она сообщает родителям о постигшем её горе и просит выслать денег, чтобы вернуться домой. Но перед возвращением она решает наказать воровку, благо обронённый студенческий даёт ей направление, где искать.

Но Судьба распоряжается дивным образом – фальшивая Наталья, она же настоящая Вероника, берёт билет на Красноярск и разбивается в самолёте, который заходит на посадку. Сама же Наталья в поезде подхватывает пневмонию и в Пскове оказывается в полубессознательном состоянии. Когда же выздоравивает, то понимает, что теперь она для родителей мертва и является для всех Вероникой Прохоровной Семицветовой.

- Она вполне могла легализоваться же!

- Могла. Но вот тут сработала нитка авантюризма. И Наталья решила начать жизнь с нуля, справедливо полагая, что вернуться к прежней жизни сможет в любой момент. Так оно и было, за исключением того, что родители Наташи через три недели после похорон разбиваются на машине насмерть и теперь признать её практически некому. Но об этом она узнает значительно позже, а пока она, ссылаясь на провалы в памяти после тяжелой болезни, живёт жизнью Вероники и, в отличие от покойной, делает на жизненном поприще успехи.

Для начала она переезжает в Москву и поступает в ГИТИЗ. Поступает легко, так как до этого была студенткой прилежной и пары не прогуливала. Учится там до второго курса и тут… При всём прагматизме своём Наталья позволяет себе влюбиться. Быть может в первый свой раз, но крепко и до потери рассудка. Её возлюбленный парень – уроженец Киева, приехал поступать и поступил только благодаря связям своего отца, местного нувориша. В институте пользуется заслуженной славой ветреного и легкомысленного повесы, за которыми падают штабелями девушки. Вот так и Наташа стала одной из многих, кто упал к его ногам. Но Виталия, как звали этого прожигателя жизни, отец отзывает домой, в Киев. Естественно, что все дамы, которых он обхаживал, не горят желанием последовать за ним. Все, кроме одной – кроме Наташи. Она снова берёт академку и едет за возлюбленным в Киев.

- Прям Санта-Барбара… - аналитик в который раз набил трубку и подкурил.

- Ну, Санта-Барбара тут нервно отдыхает. В Киеве поначалу гламурное дитя порока живёт со своей московской пассией, но бросает её где-то через пол года. И тут проявляется характер нашей Наташи. Она в отместку его убивает. Но убивает красиво и эффектно.

- «Дело Виталия Ерёмина». Помню, конечно. Но только это не Митяя дело у нас числится. Убийцу нашли, им оказалась одна из пассий этого вьюноши. Так что…