А может ему это всё привиделось?

Он возвращался с железнодорожного вокзала. Шёл теплый летний ливень. Было уже почти 10 часов вечера. Почти полностью темно, ведь это был конец августа. У них в городке не было своего ж/д вокзала, приходилось ездить в рядом стоящий районный центр. Всего то 25 км. Постукивали работающие дворники, тихонько пел его любимый Наутилус Помпилиус:

Когда умолкнут все песни,

Которых,  я не знаю

В терпком воздухе крикнет

Последний мой бумажный пароход…

            Он, подпевая им в их «Прощальном письме», вспоминал встречу с сестрой. У него была любимая сестрёнка, моложе его на 4 года. Тоже была замужем за военным, да не сложилось как-то. Она приезжала с детворой в Крым немного отдохнуть и набраться здоровья. Жила она в Ярославле. Отпуск у неё был небольшой, и приезжали они всего- то на 10 дней. 10 дней назад, когда они ехали в Крым, поездом Москва-Симферополь, он также ездил на вокзал, чтобы хоть немного увидеться  с ней и с племянниками. Стоянка поезда всего лишь 2 минуты, но они были рады и этому времени общения. А теперь, он повидался с ними, когда они ехали обратно, домой. На душе было тепло и грустно. Тепло потому что они увиделись, а грустно, что разбросала их жизнь…

            И вот, на подъезде домой, он проехал лесок. Ну, всё подумал он. Сейчас это большое село(протяженностью 5 км), а после него уже и дома. После леса был очень нехороший поворот. Был он закрытым и крутым. Да ещё и дороги в их местности оставляли желать лучшего. Много тяжелых КРАЗов, возящих породу с шахт и шахтёрские автобусы, КАРОСы и ИКАРУСы, возящие шахтёров четыре раза в день на смену и четыре раза обратно, делали своё дело. Дороги были сильно разбиты, а ремонт , если и производился, то только латочный, да и то , под выборы. Поворот и вправду был узковат, там  в самом повороте разойтись с автобусом было трудно. Да ещё и на выходе с него правая обочина была выше и из глины вперемешку с породой шахтной, а эта смесь была хуже суспензии. Многие неместные улетали с непривычки. Как в Крыму после дождя на серпантине, когда мелкая взвесь земли с водой, заставляла машины буквально соскакивать с трассы.

Он привычно снизил скорость перед поворотом, и перейдя на четвёртую передачу, вошёл в поворот. На выходе из него его ослепил встречным дальним светом шахтерский автобус, везший в это время шахтёров со второй смены. Вот дятел, подумал он, прищуривая глаза, и моргнув дальним светом. КАРОСа, а это была она, как потом он увидел, запоздало переключилась на ближний, и он начал всматриваться в трассу через лобовое стекло и дождь. Господи, держись Серёга капитан, только и успел подумать он. А руки и ноги, натренированные долгими годами за рулём уже на автомате начали свою быструю работу. Прямо впереди его движения что-то белое шло по дороге ближе к обочине. Блин не впишусь, понял он и, наверное, не хватит тормозного пути. Нельзя было здесь резко тормозить, он знал как на этой смеси глины и породы, выкидывает машину. Правая нога, резко но не до конца надавила на тормоз, как бы взнуздывая норовистого коня, а конь у него был тяжелый, почти двухтонный минивен, затем второй раз , как бы успокаивая, но не до конца, ведь тогда бы начала работать АБС, а она могла удлинить тормозной путь, пока блокировала бы колеса, да и могла не сработать именно здесь штатно, на асфальте мачмала особая, породная. Левая нога, быстро надавив на сцепление, позволила руке переключиться на третью передачу, чтобы и двигатель помогал торможению. Двигатель заревел обижено - не совсем штатный режим. Терпи милая, думал он о своей ласточке. Его правая нога, казалось, была продолжением колес, они все вместе пытались затормозить машину, выскочившую из поворота на скорости 60 км в час.

Не успеваю, подумал он. Влево брать было некуда, зацепишь автобус, тем более откинет на это белое, тогда точно капец, а так может вскользь зеркалом и оно зеркало сложится. Хотя зеркала на его минивене тоже немаленькие, как уши у чебурашки, можно и покалечить. Это потом, вспоминая и оценивая всё произошедшее, он никак не мог понять, как много всего уместилось всего лишь в несколько секунд. Но время для него в тот момент, как будто, сжалившись над ним , замедлило свой бег и всё было, как в замедленной съёмке.  Тормоз в пол нельзя, понесёт, тут и АБС не спасёт , не гололед это, приподнимет всю машину на эту чертову плёнку и как аквапланирование. А КАРОСа, как будто, не понимая, замедляла ход, чтобы войти в поворот медленно. Еще миллиметр влево, ещё один, ещё… И вот чуть не чиркнув по КАРОСе , он прошёл её и уже вторая передача, газ до полного, руль чуть влево и сразу же вправо, тормоз в пол. Он почувствовал конец этого месива, и машина напоследок поругавшись АБС и отдавшись дерганьем ему в правую ногу, остановилась на своей полосе, чудом не задев то белое.

Он вытер пот, всё также моросил дождик, тихо пел Наутилус. Он опустил стекло на правой двери, было плохо видно в зеркало правого вида, дождь был боковой. Стекло, опустившись вниз, открыло ему зеркало. То что он увидел, заставило его вздрогнуть Более фантасмагорической картины он не видел никогда. Она, а это была женщина, в чем-то белом, юбка, блузка, жакет, тяжело было разглядеть в темноте и большие черные очки, закрывающие пол-лица. Его правая нога так и осталась стоять на тормозе, и вот в боковом зеркале, он увидел, как она приближается к машине . Белая, в очках, и освещаемая красным светом стоп-огней и габаритов!!! Как сомнамбула. Также тихо постукивали дворники и к их стуку добавился какой –то непонятный, приглушенный грязью цокот её каблучков. Она шла по дороге, чтобы не вступать в багнюку на обочине, естественно заняв метр проезжей части и так не слишком широкой в этом месте. Тихо пел Наутилус…

Я просыпаюсь  в холодном поту,

Я просыпаюсь  в кошмарном бреду,

Как будто дом наш  залило водой,

И что в живых остались только мы с тобой.

Она поравнялась с машиной и молча, не останавливаясь, поцокала каблучками дальше. Ни фига себе подумал он, и , включив аварийку, тронулся потихоньку, стараясь ехать так, чтобы она была напротив открытого окна. Почему то ему уже не хотелось ругаться.

- Послушайте, вас же так задавят!- сказал он.

Но она, не обращая, ни малейшего внимания, шла дальше. Встречные машины, сигналили ему, ведь он ехал занимая часть встречной полосы, но он не мог бросить её здесь , одну. Почему? Он и сам не знал. Как-то неправильно всё было.

-Послушайте, ну ладно вы про себя не думаете, ну, а я то при чём?- опять взывал он к её совести под сигналы клаксонов встречных машин.

Ничего , я то не КАРОСа, думал он про себя, проедете. И вот она, как бы решив что-то, остановилась напротив двери. Не повернулась, не посмотрела на него, а стояла, как будто ожидая чего-то. Он, откинув подлокотник, переклонился к правой двери и, открыв её, сказал:

-Присаживайтесь, я вас подвезу.

Она села в его машину. Он, почему то стеснялся смотреть на неё пристально, так взглянул мельком, пока не тронулся и горел фонарик внутреннего освещения. Но, то, что он увидел, запомнилось ему на всю жизнь. Она так и не повернулась к нему ни разу, так и не сняла свои очки.  Как в них можно было идти в темноте? Но её профиль, он запомнил навсегда. Она была очень красива, и как бы сказать, ухожена. Короткая стрижка и черные волосы только добавляли контраста к белому одеянию. Какая стрижка? Да он и не знал. Не разбирался он в названиях, для него было только короткая или длинная, красивая или не очень. Эта была очень красивой, да ещё и в капельках дождя. Прекрасные ноги, успел заметить он, пока не погас свет, туфли. Вот и всё, что он увидел. Но профиль её ещё долго потом ему снился.

-Я не буду вас ни о чём спрашивать. Только скажите, куда вас отвезти? – сказал он, тихо ведя машину.

Она продолжала молчать. Он посмотрел на неё, но что увидишь в темноте машины в движении, да ещё и в профиль и в очках на пол лица.

-Я до автостанции вас довезу, там есть такси, если хотите!

В ответ опять молчание, и тут он понял, что она прислушивается к чему-то. До него дошло, что к музыке. Он сделал чуть-чуть погромче… Наутилус пел…

Я придумал тебя, придумал тебя.

От нечего делать во время дождя

Петь до утра в ожиданьи рассвета,

Какая тоска...

Я зажмурил глаза и придумал тебя.

Ты стоишь у порога в белом плаще,

С черных волос на паркет стекает вода,

Слишком поздно пытаться тебя придумать назад,

Твои тонкие пальцы лежат на кнопке звонка.

Что мне делать с тобой, что нам делать теперь?

Ты войдешь в этот дом и останешься в нем.

У тебя больше нет никого, кроме того, кто придумал тебя.

Моя жизнь как вокзал, этот хлам на полу,

Память о тех, кто ждал свои поезда.

А тебе больше некуда ехать - на, выпей вина.

Как жестоко с моей стороны придумать тебя...

Я же знал, что любовь это игры с огнем,

Но как жить без огня, если дождь за окном?

Ты войдешь в этот дом и останешься в нем.

Ты уйдешь вместе с тем, кто придумал тебя.

-Спасибо , вам!- сказала она, когда закончилась песня. –Здесь!

Он, аж вздрогнул, услышав её голос, он был очень приятен, такой грудной с бархатцой и легким придыханием. Он подъехал к стоянке такси, это был уже его город. Он увидел боковым зрением, что она повернула к нему лицо, впервые за эту сумасшедшую поездку. Повернувшись в ответ, он увидел, как она медленно приподняв очки, улыбнулась ему одними глазами. Потом он так и не смог понять, как разглядел всё это в темноте, ведь двери ещё были закрыты и внутренне освещение не горело. Он утонул в её взгляде. Как ни старался, он не смог, потом вспомнить какие были глаза, ни цвет, ни форму, ни разрез. Он просто утонул в них, такова была сила её притягивающего взгляда…Быстро выйдя из машины, он открыл дверь с её стороны. Она опять была в очках. Еле касаясь его руки, она выпорхнула из машины и пошла.

-Может вам ещё чем-нибудь помочь?

-Спасибо! – и эти слова прозвучали уже по-другому. Совсем по-другому…

Немного посмотрев ей вслед, а она прошла под навес автостанции, он, махнув рукой, подошёл к таксистам, стоящим там. Они все его знали, он начинал в их городе грузоперевозки и был монополистом в этом.

- Ребята понаблюдайте,- попросил он, кивнув на незнакомку.

- Сделаем, капитан!- сказали они в ответ.

С утра, он проскочил на автостанцию.

-Серый, лупатый мерс серебристый, номер такой-то... забрал через 30 минут как ты уехал.

Его аж пристукнуло. Знал он этого козла, когда-то пересекались вместе. Непорядочный он был со всех сторон, его не уважали ни бизнесмены, ни блатные. Как же её угораздило так попасть, подумал он. И постарался забыть про неё, хотя её профиль так и стоял перед ним.

Они больше никогда не увиделись… Почти…

Где-то, через месяц, он поехал в тот город, откуда был этот крендель по своим делам. И вот на светофоре загорелся красный, он стоял в правом ряду , дорога была двухполосной  двухрядкой. Слева по второй полосе подъехал серебристый мерс. Он увидел боковым зрением, как приопускается затонированное стекло. Почему-то он посмотрел налево и моментом покрылся испариной, опять она и опять в профиль и опять в своих большущих очках. На этот раз был день, и он смотрел, не отрывая глаз. На светофоре вот-вот должен был загореться зелёный и она, как будто понимая это, повернула голову направо и медленно приподняла очки. Опять… омут…

 Он пришёл в себя из-за сигналов стоящей сзади него машины, ведь уже загорелся зелёный свет, и пора было ехать. Он попытался догнать , с места рванув машину так, что завизжала резина, но увы…

А может ему это всё привиделось?