Монологи одинокого сантехника. Часть 3.

Если желаете пройти по жизни верхом на муже, тренируйте прыгучесть. Лучший способ подружиться с мужчиной – запрыгнуть на него, ухватить за уши и рулить в сторону счастья. Если до шеи не долетели, карабкайтесь по позвоночнику. Воздастся. Мужская шея удобней и мягче, чем нелогично широкая спина.
Есть еще беспрыжковый способ хомутания – через борщ. Варите мясо, овощи, соль, из бульонных кубиков формируете дымный аромат, наливаете, ставите перед объектом. Как только приручаемый нагнется к угощению, вы мягко и неназойливо запрыгиваете на него, тем самым кладя начало долгой, преданной дружбе.
Многим мужчинам потом даже нравится, как по плечам свисают женские ноги. Это весьма художественно, они считают. Поэтому если у вас недокомплект ног, и сами вы не приятная девица, а, к примеру, краснозадый бабуин, готовьтесь к недопониманию с его стороны.
Мужчина, руководимый хорошими женскими ногами, доверчив и послушен. И управляем даже издали: заточенным взглядом, строгим окриком или взмахом электрокнута.
Теперь рассказ на ту же тему.
От гормональных атак у юноши Сережи прохудилась крыша, и захотелось ему жениться. Нашел он себе приятную женскую девушку Наташу. Совсем скоро эта Наташа родила Сереже забавного негритенка Ванечку. Кто не понимает, в чем тут ирония, напомню: Отелло свою сколопендру задушил всего за подозрительный платочек. А тут целый подозрительный негр родился. Даже не знаю, какой степени недоумения достиг бы Отелло, принеси Дездемона китайчонка в подоле. С ума сошел бы от невозможности адекватно реагировать.
Но у нас рассказ не про тысячу интересных способов душить жену. Наш рассказ о ласке и понимании как методе привития блондинам отцовских чувств к негритянским детям.
- Это все мама, - быстро сказала роженица нехорошо запыхтевшему Сереже. Наташа как-то сразу догадалась, что оттереть ребеночка добела не выйдет.
- Мама же была в Москве, на Олимпиаде. Понимаешь? – И добавила на всякий случай: - Любимый!
Сережа все равно пыхтел, и Наташа занавесилась от беседы обмороком. До лучших времен. А гинеколог тем временем объяснил Сереже про поколения синих и зеленых горошков. Что да, африканские гены через поколение могут кому хочешь настроение испортить.
Назавтра Наташина мама предположила, что дочь ее – круглая дура. Наташин папа в юности сломал анонимную мужскую руку, дерзнувшую подарить маме василек полевой 1 шт. Не хочется представлять, что и кому сломал бы папа, узнав такую интересную новость из своей молодости, как негр-любовник.
Вообще, редкий мужчина досидит до середины рассказа про любовь жены к чужому зимбабвийцу, не поломав чего-нибудь полезного в быту. Их папа готов был многое простить маме за котлетки по-домашнему, но не все в этой жизни измеряется едой. К тому же он бы столько не съел, чтобы простить негра.
И женщины решили вплести в алиби бабку. Как раз их дедка стал таким, что от гнева мог разве что кашлянуть или пукнуть безвредно. и добрая бабка согласилась. Так и быть, сказала, пойду в этом деле паровозом.
Чтобы признаться и в то же время не очень признаться, бабка слепила двусмысленную пулю про мавра, сошедшего к ней через печную трубу в далеком 58-м году, однажды душной майской ночью. Якобы то был дух чернокожего мученика Маврикия, католического негодяя.
Версия устроила всю деревню. Но особенно – бабку. Ей льстила бессильная дедкина ревность. А еще фантастические ночные негры приятно расцвечивают унылые воспоминания о колхозной молодости. Вот так, внучка на мамку, мамка на бабку, бабка на приведение – и выкрутились. Непонятно, как бы они дальше искали правду, потому что вдруг приехала Сережина мама и во всем призналась. Довольно некстати, в смысле детективности
Его звали Бонгани Боседе, он был тройной прыгун в длину. Но Сережа родился бежевым ангелом. Мама все взвесила и присудила победу над собой советскому бегуну Виталию.
Теперь обаятельный Бонгани был далеко, а сердитый Виталий рядом и все еще муж. Поэтому девочки не стали требовать пересмотра результатов олимпиады. «Жизнь есть жизнь», - сказала бабка и посмотрела мудрым взглядом на иконостас.
В переводе на мужской язык это значило, что опять во всем виноват святой Маврикий, великий дух печной трубы.
Здесь я собирался приделать мораль, но что-то лень. Сами сочините, сколько разрушений принесла бы миру женская честность, если бы существовала.
А я пойду борща поем.
LQ (c)