Смерть во спасение

Когда в 1950 году у москвичей Надежды и Бориса родился второй ребенок, сынишка Витя, они были бесконечно счастливы. Идиллия рухнула, когда выяснилось, что у мальчика олигофрения. Супруги могли сдать “неполноценного” ребенка на попечение государства и забыть о его существовании. Однако Надежда и Борис даже думать об этом не хотели. Женщина (медик по образованию) уволилась с работы — Виктору требовался постоянный уход. Родители неоднократно пытались отдать сына в специализированные школы, но безуспешно. Так они и жили: Борис зарабатывал деньги, а Надежда неотлучно находилась при сыне…

Шли годы. Дочь вышла замуж, родители стали немощны, а сын — крепким рослым мужчиной. Правда, с развитием пятилетнего ребенка.

— Устали мы от Витеньки, — признавалась потом следователям Надежда Александровна. — Нам самим помощь нужна, а он был все как несмышленыш.

По ночам пенсионерка часто ворочалась с боку на бок. Одолевали тяжелые мысли: они с мужем скоро умрут, а Витя один останется? Кто ему поможет? Старшая сестра Ольга? У нее своя семья, заботы, зачем ее обременять больным человеком? Сдать сына в дом инвалидов? Да разве он там приживется?

“Надо найти выход из ситуации, надо что-то сделать”, — вертелось в голове.

И старушка нашла выход. Сначала она даже сама себе не признавалась в том, что способна на такое. Но со временем мысль об убийстве сына приобрела зримые очертания. В прошлом году жена поделилась с мужем страшной идеей.
— Виктора нужно убить, — вытирая слезы, сказала старушка.

Ошарашенный Борис Николаевич стал отговаривать супругу. Однако жена стояла на своем. Позднее она призналась следователю, что весной этого года впервые попыталась осуществить задуманное: задушить Виктора руками. Но материнское сердце дрогнуло, и Надежда Александровна разжала хватку…

В июне мать повторила страшную попытку.

Из допроса в прокуратуре 6 июня 2007 года:

— Сегодня весь день мой сын спал в большой комнате, мы с утра с мужем позавтракали и весь день сидели возле него поочередно. Около восьми часов я заходила в комнату, где был мой сын, он лежал на кровати в бессознательном состоянии, штаны у него были спущены наполовину. Он сходил под себя по-маленькому… Мои нервы не выдержали — столько лет ухаживать за сыном и видеть его мучения. Я взяла полиэтиленовый пакет и свою ночную рубашку, зашла в комнату и положила их ему на голову. Потом обмотала рубашку вокруг головы и шеи, легла на Виктора всем телом и начала изо всех сил прижимать его к постели, тем самым перекрыв ему дыхание. В этот момент сын проснулся и начал шевелить руками и ногами, но не сопротивлялся. Я дождалась, пока он перестанет подавать признаки жизни, и лежала на нем около десяти минут. Сын перестал шевелиться, и тогда я поняла, что он умер… В содеянном я не раскаиваюсь. О том, что убила Виктора, не сожалею. Это сделано мной намеренно. Больше пояснить ничего не могу…

По словам Бориса Николаевича, он ничего не знал. В момент убийства он спокойно спал в своей комнате, пока его не разбудила супруга.

— Она стояла на коленях, — рассказывал на следствии Борис Николаевич. — Сказала мне: “С Витькой все”. Я, честно говоря, не поверил…

Борис Николаевич бросился в комнату к сыну с надеждой, что все-таки ослышался. Виктор лежал спокойно, словно спал.

Женщина сама позвонила в “скорую” и милицию и сообщила, что произошло. Поначалу стражи порядка подумали, что это злая шутка. Но в квартире их встретила растерянная старушка: “Я убила сына”.

Женщину повезли в прокуратуру — разбираться. Там пенсионерка спокойно, в подробностях рассказала, как убивала своего Витьку. Правда, потом не выдержала, расплакалась. И все повторяла, что хочет покончить с собой…

Пенсионерка провела ночь в следственном изоляторе, а на следующий день ее отпустили под подписку о невыезде.....

Московский комсомолец в Украине. Избранное. №1 (10), 2009 г