Как закалялась сталь

Пару дней я спала с баклажкой из-под «Миргородской», большой, 1,5 литра, пустой, конечно же. Люблю я «Миргородскую», а мышей – не очень. Баклажка помогала тем, что когда мышь грызла шототам особенно громко, можно было постучать баклажкой по полу. Или по стулу, если дотянусь. Звук получался негромкий, но странный. И тогда сразу же возникала недоуменная тишина. И в этой тишине я слышала как бы безмолвный вопрос мышиного крошечного мозга: «Шо за***?»… На пару часов сна этих раздумий хватало… Неудобство состояло в том, что я забывала, с какой стороны последний раз оставляла баклажку. И я стала спать с двумя баклажками – по одной с каждой стороны подушки. А чё, удобно – в какую сторону спала, в ту сторону и постучала… И шариться не надо было, куда эта пластиковая зараза укатилась…

Мышеловка была. Но она не помогала… Наоборот, держала в тонусе – чтобы не напороться на неё спросонья в темноте по дороге в туалет… Эдакий капкан для остроты жизни и приключений… Мышеловка именно там была нужна затем, что в углу возле туалета, в тесном коридорчике между службами и кладовкой, находилась мышиная резиденция. И я думала, что это разумно – мышеловка возле норки, «удобненько», еда всегда рядом, если что)… Там плинтус отошел от угла… Вот в щели над плинтусом она и исчезала, если я гналась за мышью, на ходу снимая тапок… Потом я стала гоняться с кроссовком. Тапки снимать на бегу было неудобно. У меня есть такой вариант кроссовок, прикольный, без пятки, замшевые красные кроссовки с номером «99», я их привезла из Польши три года назад… Но надевала редко – в спортзал неудобно, а на работу – совсем не по дресс-коду… Редкие поездки к родителям в пригород не слишком отразились на их радостно-оптимистичном внешнем состоянии… Красным тяжелым кроссовком убивать мне казалось легче, чем легким бежевым тапком с желтым цветком…

Согласно известным законам Мерфи, или кого там еще, кроссовки почему-то всегда оказывались не под рукой… Мы вместе с мышью всегда непременно начинали гонки с противоположной от кроссовок стороны, где бы я их ни оставила… Мышь со временем становилась всё наглей, выходила потусоваться на белый свет даже тогда, когда я сидела с вами в Интернете… Выйдет, посмотрит на меня, и если я молчаливо недовольна, то вернется обратно, а если я завоплю что-либо нецензурное, то сразу начинается веселая беготня, я – за ней, естественно, а не наоборот... У нас стала проявляться схожесть во вкусах, как бывает у людей, долго живущих друг возле друга… Например, как-то раз я застала её возле своего любимого рюкзака (в коридоре)… Возможно, она вынюхала две шоколадные конфеты в кармашке сбоку (мой НЗ на случай острой шоколадной недостаточности)…

Однажды, когда я особенно была близка к победе, во время длинных скачков, как в олимпийском виде спорта «тройной прыжок» (в длину), благо мой обширный коридор позволяет так скакать, я поняла, что не смогу её ударить – и не потому что негигиенично – пятна, брызги во все стороны, всякие следы… А потому что я видела её розовые маленькие пяточки, когда она убегала, и бежево-серый мех на попе и внутренней стороне ног. Я ведь уже сто раз успела рассмотреть её хитрожопую убегающую спину… Это жывотнае в одночасье стало моей «знакомой» мышью, а не какой-то чужой посторонней… Но мы всё-таки немного заколебали друг друга за пару недель знакомства, ага. А еще я поняла, что есть в одиночестве мыши было скучно, она всегда готовилась к тому моменту, когда решу все-таки спать и выключу свет, и она заранее притаскивала к моему дивану че-нибудь грызучее, твердое, «долгоиграющее», на всю ночь…

В один ужасный день она всё-таки попалась. Позарилась, дура, на засохшую копченую колбасу. Я пришла с работы. И всё увидела… Мышеловка была отброшена ударом рамки на середину коридора… Полмыши пятками вверх торчали из фанерного мышеловочного корпуса… А посредине, между ног – тонкий хвост в виде вопросительного знака («Шо за***?»)… Это было невыносимо… Живая – она была соперником и врагом, мертвая – нелепо скончавшимся почти что другом, ы-ы… Вот угадайте, что я сделала в первую очередь? Правильно – вышла в Интернет и загрузила аську. Ведь в Интернете можно найти ответ на любой вопрос… Тем более, если обратиться к друзьям… Тем более, ЭТО надо было как-то брать руками… А я не могла сообразить, как… И можно ли при этом обойтись без рук…

Я спросила у Хельги в аське: «Что делать, Оля?» Хельга ответила: «На совок, Оля, и нафиг в мусоропровод»… Это был гениальный совет! И пошла за совком и веником… Но сначала «по дороге» я позвонила папе узнать, дорого ли стоит мышеловка. Папа очень обрадовался, издал индейский клич (родители вообще-то были в курсе, что мышь не дает мне покоя, и всегда охотно советовали что-нибудь новенькое интересное для приманки)… Папа сказал, что мышеловки не очень дорогие, 8-10 гривен всего, если такая, как была… Я, после всесторонней моральной поддержки друзей и родственников, уже чуть ли не взяла совок и веник в руки, и даже открыла дверцу моечного шкафчика, как вдруг услышала под раковиной «вкусное» звонкое: «грызь-грызь»!!! Из-за ведра на меня мельком взглянули и исчезли юркие мышиные глаза…

Это была другая мышь!!! Новая, №2... Я начала закаляться. Как сталь...

Историю про судьбу второй мыши я напишу потом.