— Бухххаахахха!! Идеолог!! – заливался Николай – Чего тормозишь-то? Пригласи, выпейте по чуть-чуть и готово дело. Я всегда так делаю.
— Не слушай его, мальчик Вася. Бабы на выпивку не всегда клюют. Подари цветы и шоколадку!
— Хахаха! Ламеры учать дамского гуру пикапу!!! Вась, ты в театр своди, в кино, про литературу поговори – и все. Можешь укладывать в постель!
— Приготовь что-то сам. Они ведутся на это...
— Своди в кабак! ...
— Покатай на машине...
— Мы из тебя сделаем мужчину, мальчик-переросток! Хахахахахах!!!
Василий Петрович пришел домой и заплакал горько. Отрыдавшись, от придвинул к себе печатную машинку. «Признаки того, что вам попался подлец, которому вы нужны всего лишь для секса и как бесплатная домработница» — отпечатал он название. «Получите, сволочи!!» — шептал он, печатая длиннющий список – «Смеются еще, сволочи... Вот и посмотрим кто последний смеяться будет.» ...

День выхода журнала вошел в историю как День Пощечин и Диких Скандалов.(с)

        Анатолий затянул узел, затем расслабил, после снова затянул. Ни у кого нет опыта в этом деле, а те, кто узнал секрет, наверняка уже не расскажут.  Дернул пару раз веревку, проверяя прочность крюка.

       «Ну что? Все?» — подумал Анатолий. – «Вот так вот все будет. Записка есть, двери заперты.»

Анатолий хихикнул – про дверь задумка была подлой. Дверь просто так не сломаешь, а соседей запах будет еще долго преследовать. И поделом им — черствым сволочам.  Анатолий вздохнул и зачем-то перекрестился напоследок.

         — Ничего себе. – раздался голос с дивана. – Вот это было совершенно нелогично. Не то, чтобы впервой, но всякий раз удивляет.

         Анатолий дернулся от неожиданности так, что табурет под ним зашатался. Обернулся к дивану и табурет зашатался второй раз. На диване сидела вполне себе стереотипная  Смерть. Черный балахон, коса, под капюшоном ничего не разглядеть, но откуда-то пришла уверенность, что оттуда смотрят глаза.

        — Голубые глаза. – сообщила Смерть. – Не абы что. Потом покажу.

«Смотреть в лицо смерти» — всплыла откуда-то фраза.

— Именно. – кивнула Смерть. – Туда все и смотрят. Ну, это... Чего тянем? Табуретку толкай и пошли.

— Как толкать? – задал Анатолий абсолютно идиотский вопрос.

— Как больше нравится. – пожала плечами Смерть. – Хочешь – лунную походку исполни. Там и упор на одну ногу, и корпус вперед. Центр тяжести нарушается.

— Я не умею. – пробубнил Анатолий.

— Ну и что. Когда еще попробуешь? – хмыкнула Смерть.  – А так – хоть уйдешь в танце. Красиво, как мне кажется.

Анатолий попробовал исполнить лунную походку.

— Ты не маршируй, дубина. – оценила Смерть. – Ты лунную походку давай. Марширующих уходило знаешь сколько? Давай еще раз.

— Не буду. – заупрямился вдруг Анатолий. – Чего это я, вам на потеху, буду тут исполнять? Я не танцор вообще-то.

— Да ты вообще никто, а не только не танцор. Не танцор, не художник, не друг кому-то, не музыкант, не поэт. – ответила Смерть. – А так – хоть раз попробовал. Хоть лунную походку.

— Да. Именно... – горестно начал Анатолий.

— ...поэтому ты и уходишь. – кивнула Смерть. – Понимаю. Поэтому, давай. Учиться уже поздно, пробовать – глупо. Танцевать – тупо, надрываться в караоке – пошло, напиваться – тоскливо, учиться – поздно. Каждый день одно и то же. Карьеры не будет. Богатства тоже. Путешествий не выйдет. В неполные тридцать пять – уже безысходность и мрак. Лучше башку в петлю и все. Толкай табурет.

— А чего это вы меня списываете?! – возмутился вдруг Анатолий.

— Я?! – поперхнулась Смерть. – Я тебя списываю?! Это уже офигеть совсем, драгоценный. Сам же полез в петлю. Прости за использование устойчивого выражения, конечно, в этой трепетной ситуации.

— Сам полез, сам и слезу! – продолжил кипятиться Анатолий. – А и слезу! Сама говорила – нужно попробовать. Попробую порисовать, например. Морду начальнику набью и уволюсь. Продам квартиру, куплю дом на колесах и остаток денег прожгу на безин. Или проем. Трюфелей поем. И икры. В петлю же всегда успею. Можно пуститься в безумие. В разврат и пьянство. В приключения. Правильно?

Смерть молча кивнула. Как будто даже одобрительно.

— У вас же ничего не случится, если надо будет меня забрать, например, через год? – задал Анатолий  не совсем риторический  в этой ситуации вопрос.

— Абсолютно ничего не случится. – покачала головой Смерть, вставая с дивана.

— Ну и вот. – пришел к решению Анатолий. – Отменяем тогда все.

— Ну и чудно. — согласилась Смерть. — Не то, чтобы у тебя какая-то, прямо неподъемная душа, но все равно. Баба, как говорится, с возу...

Дышать стало сразу как-то легче. Страх куда-то ушел и появилась удивительная легкость и радость.

— И действительно. Взял дурак моду. Тлен, депрессия, уныние. Надо же попробовать все. Вот прямо сейчас вот. Снимаем петлю и идем куда-то. Гулять, например. Пешком. Много. Или, например, в кино... А нет. Точно! Есть же антикафе! Там сегодня настольные и интеллектуальные игры!

Анатолий потянулся руками к петле.

— Да пошел ты в жопу! – закричала Смерть и выбила табуретку. – В пятницу! Тридцатипятилетний! Здоровый весь! При деньгах! На интеллектуальные игры он пойдет! В чад кутежа и развлечений! Идиота кусок! (с)

Пролог:

Жил был один мальчик, который вечно тормозил. Просто тормозил. Все понимал, всех слышал, но реагировал потом. Скажет ему мама, например, «С хлебом ешь», а он минут через десять – «А где? Нету же хлеба.» Конечно нету. В семье-то 12 детей. За десять-то минут не то что хлеб – соль заканчивалась...

Так о чем это я...:

Не тормози! Сникерсни!

***

Одному мальчику мама все время говорила «Не смотрел бы ты, сынок, рекомендованные фильмы. Хуже будет».
А он не послушался и посмотрел фильм из списка «10 фильмов, которые навсегда изменят вашу жизнь».
Посмотрел и начал созерцать бытие. А бытие, сволочь такая, все не менялось и не менялось.
Тогда мальчик пришел в редакцию портала с вопросом «Вы вообще осознаете, нет?».
А в редакции не хотели сознаваться, что не осознают и, поэтому, взяли мальчика копирайтером.
Мальчик три года писал «Этот клип не оставит вас равнодушным», «534 хитрости на кухне, о которых никто не знает», «Это неимоверно трогательная история о том, как лошадь избила седлом всадника».
А потом по ошибке запостил свою фотографию и его начали бить уже не просто так, а поделом.
И его жизнь таки изменилась. А фильм был – фигня какая-то. Артхаус какой-то про жизнь задом наперед.

А чуть раньше случилась, казалось бы, совершенно отдельная сюжетная линия. Один мужик вдруг купил себе триммер для бороды. Потому что сил уже не было – и там торчит, и тут не в ту сторону растет. И вообще – не ламбер-сексуал, а какой-то беглый дьякон. Привел, значит, в порядок бороду – глянь, а там уже и морщины, и кожа сухая и безжизненная. Тогда пришлось ему идти обратно в магазин, где он триммер покупал. А там его уже ждут, хохочут демонически и довольно потирают руки. Впарили, значит, ему косметику всякую. Не факт, что для мужчин. И одежды глупой напихали. Красное там всякое, белое. И, главное, подло восхитились. Дескать, другой совсем человек.
А он в зеркало посмотрел и понял – точно другой человек. И стало ему от открытия этого настолько волнительно, что башня его уехала невозвратно. Ушел тогда с работы этот мужик, любовницу бросил, продал квартиру, на вырученные деньги купил себе айфон и палку для селфи. И начал снимать артхаусный фильм, которых должен менять сознание. Поскольку этот фильм артхаусный, начал он снимать его задом-наперед – вот он красиво одетый и ухоженный, а вот он уже два дня не моется и бороду триммером не ровняет.
В общем, запустение, шмотье изнашивается, морда зарастает – фильм снимается. Снимал-снимал, пока его санитары не поймали.

А снятый материал стырил один врач, смонтировал как умел и выиграл конкурс артхаусных фильмов.
Открытие, мол, то-се, никогда такого не было. Неудобно потом врачу стало и, чтоб как-то отблагодарить пациента, выписал добрый доктор ему галаперидол. От этого у пациента начались явления тревоги, страха и нарушения цикла «Сон-Бодрствование». В общем, на измену присел и стал похож на заправского артхаусного режиссера.

А доктор, в свою очередь, стал кинокритиком, искусствоведом и экспертом в области кино. За это его били на улицах, в подъезде и в прямом эфире. А доктору хоть бы хны – рейтинги растут, гонорары тоже. А травматологов знакомых у него пруд пруди. А дома говорил, что на карате записался и синяки с переломами оттуда все. А телевизор домашним смотреть запретил, чтоб его не спалили на передаче «Научно о кино», телеуроках «Методы манипуляции общественным сознанием» и сводках о чрезвычайных происшествиях.
Семье, понятное дело, внушил, что телевизор только быдло смотрит, а интеллектуальные люди по соцсетям шарахаются и гениальные цитаты великих людей постят. Гонорары от всех прятал, на проксях ресурсы закрывал – в общем, так себе человечишко был, хоть и селебрити. Однажды шел он себе по улице, глядь – а там интернет-сообщество одного копирайтера бьет. Подошел поближе, стоит, радуется. Еще бы – не его же бьют. А копирайтер в какой-то момент узнал доктора и как закричит «Вот он! Это он снимает фильмы, которые стопудово изменят вашу жизнь! Это из-за него я такой стал!». Все остановились, пожали руку сволочи-доктору и вломили мальчику еще сильнее, чтобы на интеллектуальную элиту не прыгал. Ну и доктору малость вломили, чтобы не зазнавался и смотрел без апломба. Потом еще добавили, потому что не были уверены, что встретят доктора еще раз.

И сидели они на асфальте темного города, размазывая кулаками боль по тому, что когда-то было лицом. В звездное небо смотрели, чтобы унять струи творчества, вырывающиеся из перебитого носа. Не разговаривали, чтобы не ломать настроение ночи. Не называли друг друга по имени, не обсуждали общей беды, не разделяли причину и следствие. Просто сидели и наслаждались общностью. Пониманием, что теперь они не одни. Что болит у обоих одинаково. И что завтра кому-то будет так же как тебе. В общем, все к лучшему.