здесь стонет быдло 3

*
Шин решил, что в свое время Дядя был важным человеком. Как-то раз охранник открыл дверь камеру и сунул Шину его школьную форму. “Позволь, я тебя обниму,” — сказал Дядя, крепко сжав Шина за руки.

*

*
Шин не хотел уходить. Он никого раньше не любил. Он никому не верил. Годы спустя он будет думать о старике чаще, чем о своих родителях. Но больше он никогда не виделся с Дядей. Его отвели в комнату, в которой проходил первый допрос. Это было в апреле.

*

*
Сейчас на дворе стоял ноябрь. Шину исполнилось 14. Он не видел солнца уже больше полугода. Увиденное поразило его: отец Шина стоял на коленях перед следователями, спокойно сидевшими за столами. Присев рядом с ним, Шин заметил, что правая нога отца искривилась под неестественным углом. Шина Джын Суба пытали.
*

*
После того, как они подписали подписку о неразглашении, отца и сына заковали в наручники и отвезли обратно. Шин уж было решил, что их отпустят на свободу, но полчаса спустя машина неожиданно остановилась. С его глаз сняли повязку. Он запаниковал. Вокруг собиралась толпа. Теперь Шин был уверен в том, что его расстреляют вместе с отцом. Неожиданно он стал ощущать каждый вдох и каждый свой выдох. Он сказал себе, что это его последние секунды.
*

*
«Казнить Джанг Хйе Джиюнг и Шина Хе Гьюна, предателей корейского народа”, — промолвил старший офицер. Шин взглянул на отца. Того сотрясали беззвучные рыдания. Шин заметил омертвевшее лицо матери, которую тащили к виселице. Ее поставили на деревянный ящик, связали руки за спиной и набросили петлю на шею.
*

*
Она окинула толпу взглядом и увидела Шина. Он не стал смотреть ей в глаза. Когда стража выбила ящик у нее из-под ног, она отчаянно дергалась из стороны в сторону. Пока Шин смотрел на то, как она борется за свою жизнь, он все сильнее убеждался в том, что она должна была умереть.
*

*
Брат выглядел изможденным. Стража примотала его к деревянному столбу. Три охранника трижды выстрелили из винтовок. Шин подумал, что и его брат заслуживает смерти. Учитель Шина был в бешенстве из-за того, что ему ничего не досталось за раскрытие плана побега. Он заставлял Шина часами стоять на коленях и запрещал ему отлучаться в туалет.

*

*
Одноклассники крали его еду, били Шина по лицу и обзывали его так, как только могли. Шин растерял все силы; возвращение к изматывающему труду вернуло и ужасающее чувство голода. Как-то в столовой он обмакнул пальцы в суп, разлитый по полу, и облизал их дочиста. Он постоянно выискивал рисинки, бобы или коровьи лепешки, в которых были сокрыты непереваренные кукурузинки.
*

*
Побывав в тюрьме, Шин узнал многое о том, что никогда не видел и не ел. Вонь, грязь и мерзость лагеря разрушили его уверенность в себе. Он открыл для себя одиночество, сожаление и страсть. Сильнее всего он злился на родителей. Он обвинял мать в том, что его подвергли пыткам и унижению в школе. Он испытывал омерзение, думая о том, как бездумно его мать и отец завели детей в трудовом лагере, производя на свет потомство, вынужденное умереть за колючей проволокой.
*

*
В марте 1997, четыре месяца спустя после освобождения, перспектива скончаться от голода стала еще более реальной. Шин, унижаемый одноклассниками и учителем, никак не мог достать себе пропитания. Шрамы кровоточили. Слабость нарастала, и порой Шин не мог выполнять работу, что вело к новым побоям, усилению кровотечения и урезанию рациона.
*

*
Однажды Шину удалось получить передышку. Учитель, издевавшийся над ним, куда-то исчез. Новый учитель, пришедший на замену, подкидывал Шину еду. Он давал ему меньше заданий и усмирил задир. Шину удалось поднабрать вес. Ожоги затянулись. Шин так и не узнал, почему новый учитель о нем заботился. Но он был уверен, что без помощи учителя точно бы умер.
*

*
В 1998 году Шин, как и тысячи заключенных, работал на строительной площадке гидроэлектрической плотины на реке Таедонг. Работа шла круглые сутки, строители раскапывали землю лопатами, бочками и голыми руками.
*

*
Шин видел, как заключенные умирали — от голода, болезней или пуль, — но никогда не видел, чтобы это воспринималось как неизбежная часть рабочей рутины. Больше всего жизней унес неожиданный прорыв плотины в июле 1998 года — сотни работников были сметены потоком. Шина направили хоронить их тела.
*

*
Школа подошла к концу. В 16 лет было необходимо обзавестись постоянной работой. Учитель Шина быстро раздал учащимся листочки, в которых объяснялось, где им предстоит провести остаток своей жизни. Больше половины класса отправили в угольные шахты, где обычным делом было отравление газом, взрывы или же неожиданные засыпания пещеры. Многие работники заражались туберкулезом и умирали, не дожив и до 40 лет. Хонга отправили в шахты. Больше Шин его не видел.
*

*
Шина назначили на свиноферму, где он таскал кукурузу, капусту и другие овощи, а иногда и забывался коротким сном в полуденные часы. Отпраздновав свое 20-летие на ферме, Шин уверовал в то, что здесь он состарится и умрет. Но в марте 2003 года его направили на текстильную фабрику, производившую военную униформу. На фабрике работали женщины, выстаивавшие 12-часовые рабочие смены.
*

*
Когда ломались их швейные машинки с ножным приводом, починкой занимался Шин. Летом 2004 он тащил одну из машинок — она выскользнула из рук и разбилась к чертям. Ценность машинок была выше, чем ценность заключенных: старший мастер схватил Шина за правую руку и выломал ему средний палец.

*

*
Тем не менее, в октябре глава предприятия приказал Шину присматривать за новым важным заключенным. Шин должен был научить Парка Йонг Чула ремонту швейных машин и подружиться, чтоб в итоге докладывать обо всем, что Парк будет говорить о своем прошлом, политических воззрениях и своей семье. «Парк должен признаться, — сказал начальник, — Он что-то от нас скрывает».
*

*
Парк внимательно выслушивал инструкции Шина, но старался вежливо избегать вопросов о своем прошлом. После четырех недель, прошедших почти что в молчании, Парк ошарашил Шина личным вопросом:

*

*
«Сэр, а где Ваш дом?»
«Мой дом? – переспросил Шин, — Мой дом здесь».
«А я из Пхеньяна, сэр», — сказал Парк.

Для своих лет Парк выглядел очень достойно, но нервные нотки в его голосе раздражали и немало смущали Шина.

«Я моложе тебя,- сказал Шин, — Проявляй, пожалуйста, ко мне уважение».
«Хорошо», — согласился Парк.
«А, кстати, где этот Пхеньян?» — поинтересовался Шин.

*

*
Парк остолбенел от такого вопроса. Он объяснил, что от Лагеря номер 14 до Пхеньяна ехать 50 миль и что это столица Северной Кореи, город, в котором живут самые могущественные люди страны. Парк рассказал, что вырос в этом городе и проходил обучение в Восточной Германии и Советском Союзе.
*

*
После возвращения на родину, Парк стал руководить школой таэквондо. Он попросту описывал Шину ту жизнь, которую можно увидеть за лагерными стенами. Жизнь с деньгами, телевидением, компьютерами и мобильными телефонами. Жизнь в мире, который уже давно не стоит на трех китах.
*

*
Многое из того, о чем поведал Парк, Шину было сложно осознать, не говоря уже о том, чтобы поверить или хоть как-то озаботиться. Что его особенно порадовало, так это истории о еде, которыми он был только и рад «кормиться». Парк рассказывал о блюдах из курицы, свинины и говядины в Китае, Гонконге, Германии, Англии и бывшем СССР.
*

*
Пустив слюни, Шин принял, наверное, первое самостоятельное решение в своей жизни – решил не доносить.

Истории Парка стали для Шина словно наркотиком, но когда тот вдруг начал петь посреди ночи, Шин не на шутку испугался, что кто-то может услышать. «Ну-ка прекрати», — одернул он Парка.

*

*
Сам Шин никогда не пел песен. Он сталкивался с музыкой лишь однажды, когда во время жизни на ферме он услышал военные марши, доносившиеся из колонок на грузовиках. Пение казалось Шину чем-то противоестественным и ужасно рискованным. Парк поинтересовался, почему он так испугался простой песенки, желая при этом услышать разоблачительные истории о том, каким вором был Ким Чен Ир и какую задницу представляла собой Северная Корея.
*

*
В декабре 2004-го Шин начал думать о побеге. Присутствие Парка, его достоинство и зажигательные истории заставляли его мечтать о будущем. Он внезапно понял, где он очутился и чего он лишается. Лагерь номер 14 больше не был его домом – он превратился в клетку. И теперь у Шина имелся повидавший мир друг, который мог помочь из этой клетки ускользнуть.
*

*
Их план был прост – и до безумия оптимистичен. Шин сделает так, что они перелезут через лагерные стены, а Парк доведет их до Китая, где его дядя поможет им обоим добраться до Южной Кореи. Перед тем, как предложить ему бежать вместе, Шин много дней боялся, что Парк окажется информатором и что его казнят точно так же, как казнили мать и брата. Даже после того, как Парк согласился с идеей побега, Шин беспокоился: если он сам сдал свою собственную мать, то почему бы Парку не сдать его?
*

*
Но восторг от идеи побега перевесил его страх. Впервые у него появилось что-то, к чему стоило стремиться. Каждый день ознаменовывался марафоном рассказанных шепотом историй о еде, которая ждет их в Китае. Они решили, что если охрана увидит их перебирающимися через забор, то Парк разберется с ними при помощи таэквондо.
*

*
Шин украл теплую одежду у знакомого сидельца и принялся ждать подходящей возможности. Шанс представился в Новый Год, тот редкий праздник, когда на пару дней на фабрике замолкают машины. Шин выяснил, что 2 января его бригада ремонтников весь день будет подстригать деревья и складывать древесину на горе рядом с забором. Шин в последний раз навестил отца.

*

*
Их и без того прохладные отношения с годами стали только хуже. Они в угрюмой обстановке отужинали в честь Нового Года. Шин никак не показывал своим поведением, что собирается бежать, так что не было никаких прощаний. Он чуял, что когда о его побеге узнают, то отца отправят обратно в подземную тюрьму.
*

*
Рано утром на следующий день Шин, Парк и еще порядка 25 лагерных начали работу на вершине 360-метрового холма. Солнце ярко освещало заснеженную поверхность. В четверти мили к северу можно было различить сторожевую башню, поднимавшуюся от забора. Вооруженная охрана патрулировала внутренний периметр лагеря. Шин заметил, что интервал обхода довольно велик.
*

*
Шин и Парк решили ждать до заката, когда охранникам будет сложнее различить их следы на снегу. К четырем часам, продолжая подстригать деревья, они подобрались к забору. Шин увидел там на высоте 10 футов колючую проволоку, находившуюся под высоким напряжением. «Не знаю, смогу ли я, — прошептал Парк, — Может быть в следующий раз?»

*

*
Шин боялся, что следующего раза придется ждать месяцы или даже годы. «Бежим!» — воскликнул он и дернул Парка за руку. Шин поскользнулся, и в итоге Парк первым добежал до забора. Встав на колени, он просунул руки, голову и плечи между двумя линиями проводов. Вдруг Шин увидел искры и почувствовал запах горящей плоти.
*

*
Он не успел еще подняться на ноги, как Парк уже перестал двигаться. Его тело своим весом опустило нижний провод, создав зазор. Ни секунду не колеблясь, Шин перелез через тело своего друга. Он почти пролез, когда его нога соскользнула с торса Парка и слегка коснулась нижнего провода. Спустившись с забора, Шин примерно два часа бежал вниз по холмам. Он не слышал ни сигнализации, ни выстрелов, ни криков.
*

*
Когда адреналин начал убывать, он понял, что его штанины стали очень липкими. Он поднял их и увидел кровь, после чего до него дошло, насколько серьезными были полученные ожоги. Было холодно, заметно ниже -12, а у него не было даже куртки. Парк, лежавший мертвый на заборе, так и не сказал ему, в какой стороне Китай.

*

*
Шин взломал фермерский сарай и обнаружил в нем военную форму. Более не беглец, он стал еще одним оборванным полуголодным северокорейцем. До тех пор, пока Шин не перелез через находящийся под током забор и не убежал по снегу, ни один политзаключенный в Северной Корее ни разу не убегал из тюремного лагеря. Насколько можно судить, Шин до сих пор остается единственным. Ему было 23, и он не знал никого.

*

*
Он спал в загонах для свиней, стогах сена и товарных вагонах. Ел все, что мог найти. Крал и сбывал краденное на черном рынке. Ему помогали, его использовали, его предавали. Его ноги болели, он мерз и голодал, хотя все еще был воодушевлен. Он чувствовал себя как инопланетянин, упавший на Землю. В конце января 2005-го он весь день был на ногах, пройдя 18 миль в поисках нужного участка реки Тумен, через который можно было бы попасть в Китай.
*

*
Прикидываясь солдатом, он подкупил пограничников крекером и сигаретами. «Я тут умираю от голода», — заявил последний солдат, выглядевший лет на 16. «У тебя нет чего-нибудь поесть?» Шин дал ему колбасу из бобовых, сигареты и упаковку сладостей. Мелкая и замерзшая река была шириной примерно в сто метров. Он пошел по льду и на полпути провалился в воду, замочив свои ботинки. Оставшееся расстояние до Китая он прополз.

*

*
Через два года Шин уже был в Южной Корее. Через четыре – жил в южной Калифорнии, работая в американской правозащитной организации «Свобода в Северной Корее». Сейчас его зовут Шин Вонг-Юк. Его физическое состояние можно назвать отличным. Тем не менее, его тело – это путеводитель по всем тяготам жизни в рабочем лагере, которые, по словам правительства Северной Кореи, являются мифом.

*

*
Из-за недоедания он вырос низким и худым – рост примерно 167 см при весе в 54 кг. Из-за постоянной работы в детстве у него кривые руки. Его поясница и ягодицы покрыты множеством шрамов. Его лодыжки изуродованы кандалами. У него нет среднего пальца на правой руке. Его голени изувечены ожогами, доставшимися на стене, которая так и не смогла предотвратить его побег из Лагеря номер 14.