Записал как – то приятель….  Меня под  хмельком….  

На Дону песни не пели… Играли….

Та нехай смеются… . 

        Дело было в Крыму. Готовились отметить день рождения Пашки.  Приезжали без приглашения старые знакомые. Обстановка была непринужденной. Кто купался в холодном весеннем море. Кто бродил по побережью. Некоторые отправились  на гору Ильяс-Айя, нависающую над  трассой громоздкой оранжевой  стенкой.

        Именинник сидел в обществе  двух парней из Армении, приглашенных кем – то из гостей специально по случаю.  Видимо, кавказскому гостю  захотелось национальной   кухни…  Он и пригласил с собой «своих» поваров «со своими» «продуктами».  Худенький парень - армянин притащил из багажника своего микроавтобуса одного, а потом другого барашку.  Несчастные животные, связанные по ногам, покорно  ждали своего смертного  часа. Они не вырывались, не блеяли… Покорно лежали в тени,  отпугивая прилетевших мух легким подрагиванием.

        Пашка сидел на камне, в тени  ветвей и нежных  зеленых листьев  «бесстыдницы», рядом с порогом деревянного домика. Аренда  таких «шалашей»  доступна весной. Особенно ранней.  В   период  полного отсутствия туристов на  Базе отдыха в эту пору года. Курил трубку  и молча наблюдал за ловким действиями смуглых ребят.

       Один из них, заточив длинный кривой нож, присел рядом с «жертвой» и быстрыми резкими движениями перерезал «барашке» горло.  С лица парня не сходила улыбка, перешедшая  в гортанный смех, когда ноги его подопечной судорожно задёргались. 

       «Страшно?» -  обратился он к Пашке, вытирая  кровавое лезвие ножа  о  баранью шерсть.   Пашка молчал.  «У нас так любой мальчик делает.  Надо уметь… Женщина тоже так может…».

       Пашка резко встал, положил дымящуюся трубку. Взял из рук парня нож. Одним движением располосовал подбрюшье живого животного. Воткнул нож в землю.  Ввел руку в брюхо «барашки», чуть ли не по локоть. Взял в кулак сердце животного. «Вырвать? Съешь?» - спокойно спросил он растерявшегося повара.  Остановив биение сердца, Пашка встал. Кровь из разреза не сочилась. Баран был мертв. Пашка помыл в ведре руки, сел на свой камень, взял в руки трубку…

       «Забирайте шмотье, баранов…  И… К едреней матери…   Быстро…  А то  напугаю…». Пашка встал, подтолкнул слегка в спину парнишку.  «Поторопитесь…».

       Парни собрались и уехали в течении 3-5 минут. Не ставя никого в известность.

       Гостей впечатлило.

       Часто вспоминаем. Общий вывод таков.

       Не буди лихо, пока оно тихо.

           Федор получил сквозное ранение. В ногу. Пуля снайпера превратила ступню в дробленое кровавое месиво. Месиво в кирзовом сапоге.

            Уходили по склонам гор с боем, с потерями.  Вглубь чужой территории. Дважды оставляли в заслонах  наших ребят. Они, вызывая огонь преследующего противника на себя – погибали. Без вариантов.

             В сумерках  давление  прекратилось.  Гул вертолетных двигателей в раскаленном небе затих.  Наступила ночь.

             80-ти килограммового Федьку пёрли еще часа четыре, прежде чем смогли оказать ему помощь. Разрезали сапог. Достали, отмыли то, что осталось от ступни.  Потеря крови, адская боль, жуткие условия «транспортировки» сделали свое дело.  Раненый Федор практически не приходил в сознание. Запас медикаментов таял на глазах. Как и физических сил.

             Вгрызлись в камни, в землю… Ночь была долгожданная, лунная, холодная…  Четверо… Разбились на пары… Пашка с Федькой… Последний  гребенской казак… Вроде как родной…

             Утром где-то рядом кружил вертолет. Преследователей не было. Посчитали, что дело сделано. Никого не осталось. Другого объяснения нашей удаче нет.

             День в муках. Страдания Федора были невыносимы.  На глазах его нога покрывалась в синюшно - багровый цвет.… До колена. Сине -  багровый кровавый рисунок из вен расползался все выше и выше...  Был страшен.  Температура, боль, грязь… Гангрена? Практически весь день без движения….  Для облегчения страданий Федора, Пашка лил ему в рот воду, разбавленный спирт.… Закрывал лоб и  рот мокрым платком, используя воду, а затем собственную мочу.  Положение становилось отчаянным.

              К ночи стало ещё хуже. Желто-зеленый Федор умирал от потери крови, жуткой горячки, боли…

              Приняли решение – ногу отпилить до колена. Ножовкой по металлу, с которой  именно Федор не расставался в подобных мероприятиях.  Так и сделали. В ту же майскую ночь. Используя остатки воды, спирта, бинтов и резиновый жгут.  Удивительно, но Федор был в сознании практически всё последующее время. Полегчало. А может боялся, что и вторую ногу "отымут".  Без его мнения. Кто теперь признается...

              Только на четвертый день Федору оказали профессиональную медицинскую помощь в условиях стационара. И ампутировали ногу еще выше,  «по - самое не могу».

              Звонил Федька анадысь… Или давеча… Может намедни… 

              Думаю, счастлив казак. Живет в Ставрополе. Хозяин крепкий.  Жена, три сына и дочь.  Жена славная, милая женщина из семьи природного кубанского казака. С благодарностью вспоминает  Федор прошлое. 

              Но стоит ему выпить, то  клянёт  своих «спасателей» на чём свет стоит.  Не верит, что была необходимость ногу «отымать».  Обошлось бы, говорит.

              Я за - «Сам погибай, а Товарища – выручай». За оперативное принятие...  верного решения и... ответственности на свою шеяку.

              Радости тебе, Федор! И не журись!

Нiч яка мiсячна, зоряна ясная,
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.

Сядемо вкупочцi тут пiд калиною
I над панами я пан,
Глянь, моя рибонько, срiбною хвилею
Стелеться полем туман.

Гай чарiвний, нiби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить,
Он на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.
Он на стрункiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.

Небо незмiряне всипане зорями,
Що то за Божа краса.
Перлами ясними ген пiд тополями
Грає краплиста роса.

Ти не лякайся, що нiженьки босiї
Вмочиш в холодну росу,
Я ж тебе, вiрная, аж до хатиноньки
Сам на руках однесу.

Ти не лякайся, що змерзнеш лебідонько,
Тепло нi вiтру, нi хмар.
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар.
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар.

Ти не лякайся, що можуть пiдслухати
Тиху розмову твою,
Нiчка поклала всiх соном окутала,
Анi шелесне в гаю.

Сплять вороги твої знудженi працею,
Нас не сполоха їх смiх,
Чи ж нам, окраденим долею нашею,
Й хвиля кохання за грiх.
Чи ж нам, окраденим долею нашею,
Й хвиля кохання за грiх.

Много песен мы в сердце сложили,
Воспевая родные края,
Беззаветно тебя мы любили,
Святорусская наша земля.
Высоко ты главу поднимала,
Словно солнце, твой лик воссиял,
Но ты жертвою подлости стала
Тех, кто предал тебя и продал.

Припев:
И снова в поход труба нас зовёт.
Мы вновь встанем в строй
И все пойдем в священный бой.
Встань за Веру, Русская земля!

Ждёт победы России святыня,
Отзовись, православная рать!
Где Илья твой и где твой Добрыня?
Сыновей кличет Родина-мать.
Под хоругви мы встанем все смело
Крестным ходом с молитвой пойдём,
За Российское правое дело
Кровь мы русскую честно прольём.

Припев.

Все мы — дети Великой Державы,
Все мы помним заветы отцов,
Ради родины, чести и славы
Не жалей ни себя, ни врагов.
Встань, Россия, из рабского плена.
Дух победы зовёт, в бой пора!
Подними боевые знамена
Ради Веры, Любви и Добра.

Припев.

Встань за веру, Русская земля!
В. И. Агапкин, (1912-1914)