СЯСЯ

- Тебя как зовут?

- Сяся.

-Как?

-Сяся. Кликуха.  Как твое погоняло?

- Егор.

- А по фене?

- Не знаю.

Так я познакомился с Александром Т. На парте, в школе, на уроке  в 5 классе. Он приехал в Севастополь на день позже меня. С матушкой. Отца не было. Встретились безотцовщины. Оба из далёкой  степи огромной страны.  Я родился и рос  - «дальше в степь».  Сашок ближе «к райцентру». Этим он и объяснил  мое неведение  в фене. Он, безусловно, был по  этой части образованнее. Да и не только по этой.

На следующий день Сяся появился  в школе к концу первого урока. На урок привел директор, которому Сашок тут же дал «позывной» - Пирожок.  Сунул мне изрядно помянутую пачку сигарет «Флуераш». Попросил спрятать до конца разборок.

- Да я руку сломал Буле. Тот с пацанами подошел, попросил закурить. Я не дал. Свои надо иметь. Они на меня. Я руку специально ему сломал, пока  меня били. А что я мог? Крутил, а он орал.  Пирожка  позвали девчонки. Родители, всё такое…

Буля – местный  бузотёр. «Атаман» местной босоты. Постарше на три класса, полный, наглый и каждый новичок, так или иначе,  проходил через его   шайку.

Конечно мы были дикими в среде севастопольских мальчишек. Те  казались раскованными, всезнающими, ходили в клёхах, курили, играли в «очко», «триньку», посещали танцплощадку  «Ивушку» и заглядывали в окна женских общежитий.  А мы так, «деревня»…

Прибыв в школу почти одновременно, многие нас посчитали братьями. И это «родство» ощущается по сей день. Три года сидели рядом. Всегда находили понимание и поддержку.

Сяся был крайне прямолинеен, напорист, упрям. Стоял насмерть за свою правду. Быстро стал «авторитетом» в  компашке таких же «неблагополучных». Конфликты сопровождали всю его жизнь.

Как то я возвращался с тренировки. Лет в 14-ть. На остановке автобуса стояли две группы ребят, выясняли отношения. Было около 23 часов. Подошел Сяся.

- Инкерманские наших щемят. Поможешь?

Наших было существенно меньше. Слышались угрозы, оскорбления, мат…

- Что  делать?

 Сашок с боевым кличем: «Поможет!», рванул к «инкерманской» толпе ребят и со всего хода, подпрыгнув, ударил обеими ногами в грудь Черта, лидера этих пацанов. Упали. Завязалась драка. Сделал это так дико и стремительно, что опешили все. По концовке победа была за нами.  Но не в этом дело. На всю жизнь запомнился этот живой пример Сяси,  отвечающий на вопрос «что делать?». Потрясающий, жёсткий, яростный… Делай как я…

Делай как я… Делай лучше меня… Но не хуже…  Говоря это – часто вспоминаю этот эпизод и   Сясю.

     Сашок женился в 17-ть. Ленка – местная красавица, родила ему сына. Практически в школьном возрасте. Он был счастлив.

     И первый срок, условно,  Сяся получил в 17-ть. На танцах, упомянутый Чертяка ударил девченку по щеке за отказ танцевать с ним. Рядом оказался Сяся. Побоище получилось массовым. Осудили нескольких мальчишек. Сясе – три года условно за хулиганство.

     Вторая судимость – в 18-ть. Сяся попросил прикурить у одиноко стоявшего на остановке ветерана войны. Тот ответил:

«Сопляк ещё,  молоко на губах не обсохло, а уже курить».

В это время подошел автобус. Сяся не пустил своего обидчика в салон. Крепко обхватил его руками и держал так, пока автобус не закрыл двери и не уехал.  Судил Сясю тоже ветеран войны, суровый старик. Один год лишения свободы и… плюс три.

      После трёх лет отсидки  Сашок получил возможность явиться домой на побывку, к матери, жене, сыну… Но в Краснодаре, в аэропорту, в сквере, некий Надиев ударил ногой по авоське с мандаринами, которые Сяся прикупил домой в виде гостинца. Мандарины покатились по асфальту, а Сяся с Надиевым – по мандаринам и клумбе… Вмешались посторонние… Драка получилась групповой…  Надиев, от полученных телесных повреждений, умер в больнице. Сясе, вместо родных Севастопольских стен, опять предстал казённый дом. На семь лет. Я смотрел это дело… Да и другие Сашкины дела… Спорно…

     Через год он прислал мне письмо.

«… Дела мои плохи. Этот срок добил. Знаю, Ленка встречается с Зубом (одноклассник наш). Он не плохой пацан. Думаю, пусть выходит замуж.  Я не в обиде. Сам виноват. Ты меня пойми… Ей жить надо… А мне отсюда не выбраться… Судьба скотская… Зуб плохому не научит моего… Я ничего хорошего для сына уже не сделаю…  Не подумай. Подыхать не собираюсь, просто долго тянуть…».

Позднее Санька отказался от сына. По договоренности с новым мужем Лены.  «Мне они предложили. Я решился. Что ему от такого отца. Пусть забудет. Может ему улыбнется когда – то…» - из письма.

     Оттрубил «от звонка до звонка».  Пришел худой, седой, без единой наколки. И с какими – то бесовскими синими глазами.  Не исчезающей с лица ухмылкой.  Встретились.

«… Забьюсь в котельной… Тепло… Знакомо кочегарово дело… Деньгу подгоняют… Мне много не надо…  Квартира от бабки осталась… По оконцовке посмотрим, посмотрим…».

    Но и в котельной Сашка нашел приключение. Напарник по смене Чалый бросил в горящую топку кошку беременную. Сяся его отпиз…л.  Именно так, другого слова нет. Простите. И опять три года зоны. С учетом прежних «заслуг» перед Родиной.

   Много ещё чего было. Последнее время он жил в пригородном поселке. Иногда занимал у меня деньги. И  всегда отдавал. Но однажды взятая сумма ему оказалась не подъёмной для возврата. Брал для кутежа с симпатичной чернявой девчонкой, тоже судимой.  Я тогда порадовался за своего приятеля.

Жил он тяжело, болел. В окружении таких же бродяг.

   Год назад я купил бутылку водки, два лимона. Поднялся к нему на пятый этаж в однокомнатную квартиру.  Грязь, копоть, бетонный пол, стол, кровать… Сашок еле передвигался из за перелома бедра. С ним было еще двое, таких же… Мрачных, с коричневыми остатками зубов,  провонявших перегаром, дешевым табаком, зоновской жизнью, тюремной судьбой.  Я же додумался явиться в каком – то приличном костюме…  Мудак…Недобро они встретили меня. Я ответил тем же.  Открыл двери и по одному вытащил из квартиры. Сяся стоял у окна, с ухмылкой смотрел на происходящее. Когда «Цица» (ну и кликуха) схватился за нож, то Сяся властно так, крикнул: «Ша.а!…».  Мрак, б….  Тюремный жанр….

 «Ты будешь со мной пить?» - удивился он.

Сяся, весь седой, не мытый…  Немощный…  Пахнущий нечистотами…

Я налил водки в липкие мутные стаканы до половины. Тупым ножом кое-как разделил лимон. Хотел помочь ему сесть, но Сяся отстранился… Взял бутылку у меня из рук… Долил грязные гранчаки до краёв. Я стоял, смотрел в его светлые голубые глаза, в окружении глубоких немытых морщин…  И столько пролетело в голове… И первое знакомство… И душевные разговоры… И совместные планы по учебе в лётном училище… И взаимная поддержка на разных изломах жизни…

- Хули молчишь… Ты пришел… Ты и говори…

Сашка не отводил глаз, ухмылялся и был абсолютно спокоен. Я же не мог произнести не слова. Душили слёзы.  Не здоровая это штука…  Я сказал… Как то так…

- Ты что, сука, натворил… Ты как жизнь проживаешь, тварь…  Ты нахера  коптишь на этом свете? Что ты сделал? Чего тебе не хватало? Кто ты, бл…ь…?  Остановись…  Пиз…цом уже веет… Подохнешь как собака…

«Фильтруй базар…» - остановил он меня. «Богу – Богово, Кесарю – Кесарево…  Я не поднимусь… А тебя сюда никто не вызывал». Именно так. Не вызывал.

Мы выпили. Раз – до дна. Потом второй…и третий. Лимон не имел вкуса, как и водка. Сволочи, все-таки, производители некачественных товаров и торгаши …

Я не помню, чтобы мы о чем – то говорили. Но при расставании обнялись. И попрощались. Как оказалось навсегда. Он умер на днях. Хлопоты по похоронам взял на себя повзрослевший сын.

Вот Вам и Богу Богово, а Кесарю Кесарево.

Тяжело... Сегодня девять дней...