П.Б. Шелли "Освобождённый Прометей", драма (отрывок 2)

Прометей:
Кто смеет мне вернуть проклятья возглас?
Ах! что за страшный шёпот восстаёт?!
Не голос ведь, бросает тело в дрожь,
что молния, пока не вдарит жертву.
Молвь, Дух! по тону твоему, что странен,
я знаю лишь, что ты вблизи меня,
с добром. Как проклял я его?

Земля:                                     
                                                     Расслышишь?
Ты речи мертвецов не понимаешь.

Прометей:
Ты --дух живой. Скажи мне, как они.

Земля:
Не смею я "живьём", ведь Царь Небесный
услышит, колесует он меня,
а я и так верчусь до боли нестерпимой.
Ты проницателен и добр, и Боги пусть
тебя не слышат, ты повыше Бога,
поскольку мудр и незлобив, ну, слушай.

Прометей:
Сквозь мозг мой будто тени пролетают,
приятные и страшные задумки,
проворно, густо. Ощущаю я
слабинку, словно тающий влюблённый.
Но в том довольства нет.

Земля:
                         Да, не услышишь:
бессмертен ты, а эта речь понятна
лишь смертным.

Прометей:
                          Пусть. Но кто же ты тогда,
о, Голос невесёлый?

Земля:
                                   Твоя Земля,
я Мать, в чьих жилах каменистых
в мельчайших фибрах статных тополей,
трепеущих под ветром декабря,
стремится радость, словно телом-- кровь;
давно от этой груди ты, что облак
во славе воспарил, согласья дух!
И с голосом твоим мои сыны,
униженные, лбы в грязи подняли--
и наш Тиран всесильный в страхе злобном
притих, пока его молонья тут тебя
не приковала. Взгляни ещё на это:
горят, вращаются миров мильоны
вкруг нас, чьи жители внимали
сиянью моему, что меркло; море
подня`ла буря странная; огонь
неведомый восстал из недр вершин
в снегах блистающих, и тряс своей
власатой бородой под гневным Небом;
Пожар с Потопом бросились в долины;
в чертополохе скрылись города;
в чертогах пышных жабы голодали,
когда чума постигла человека,
и звери, черви, Голод; урожай
поела чёрная пыльца; на нивах,
на виноградниках и на лугах
сорняк неистребимый вырос,
что ядовит был; в гневе грудь моя
иссохла; вздох мой тонкий отравился
из мести моему детоцбийце;
слыхала я твоё проклятье, да,
а коль его запамятовал ты,
всё же, мои озёра без числа,
мои потоки,  горы, и пещеры,
и тот простор воздушный, да и тьма
людей погибших сохранили звук.
Мы медитируем, тая веселье,
мы на проклятье уповаем вечно,
но вымолвить его не смеем.

Прометей:
                                                Мать
досточтимая моя! Ведь все, кто жив,
кто мучится, те и уюта малость
находят у тебя: цветы, ветры,
любовь, пусть беглая, веселья звуки,--
всё то, что не моё. Мои слова лишь.
Молю тебя, не отвергай меня.

Земля:
Они ответят. Вавилон был цел;
маг Зороастр, мой сын погибший,
в саду блуждая, встретил образ свой,
не человека, но всего виденье.
Так знай же, есть два мира: жизнь и смерть:
один ты видишь, а второй сокрыт
в могилах преисподних, населённых
теня`ми разными, что мыслят и живут
покуда смерть не примет их согласно,
да снами и мечтаньями людей,
да всем, что дух творит, любовь желает:
ужасным, странным и высоким, милым.
Тут ,скрючен, тень, и ты повис
средь заселённых бурями вершин;
и боги здесь, им нет числа, и силы
неназванных миров , фантомы
при жезлах, люди, звери и герои;
Демогоргон-- чудовищная тьма;
и он, Тиран верховный, на престоле
из золота горящего. Мой сын,
один из них да вымолвит проклятье,
что помнят все. Коль будет те угодно,
свою` тень позови, а то-- Юпитера,
Гадеса иль Тифона, иль любого
из сонма премогучих бо`гов,
властителей всепроникающего Зла,
что развелось с поры той, как настала
твоя погибель, сыновьям моим
на головы их бедные. Спроси--
должны ответить боги, дабы месть
Всевышнего провеялась сквозь тени,
что вихрь с дождём во праздные ворота
дворца развалин.

Прометей:
Мать, не позволь, чтоб
зло снова миновало мои губы,
иль рты тех, что похожи на меня.
Фантом Юпитера, восстань, явись!

Иона:
Свила я крылья на глаза,
и уши скрыла ими я,
но сквозь их серебро вползла
тень духа, перьями звеня:
сумбура звуков не боясь;
о, пусть тебе не заболит,
ты столько ран доселе снёс!
С сестрой дежурим мы вблизи
тебя, не спим ночей от слёз.

Пантея:
Подземный смерч звучит вблизи,
грунты трясутся, горы врознь;
Ужасен Дух ,что из грязи`
в пурпурной тоге, что из звёзд.
Он держит скипетр золотой
шагает важен сам собой,
и гонит обла`ки рукой.
Жесток на вид, но тих, силён,
карать горазд, не му`чим он.
 
Призрак Юпитера:
Почто стремленье тайных сил от мира
сего неясного, меня, фантом пустой,
меня сюда подвигло злою бурей?
И что за непривычных звук уста
мои волнует, непохож на голос,
которым раса бледная толкует
промеж собой во тьме? А ты, гордец--
--страдалец, кто есть?

Прометей:
                                        Ужасный Образ,
должно быть, ты и есть Тирана тень.
Я враг его, Титан. Молвь то, что мне услышать,
пусть мысль не осенит твой глас пустой.

Земля:
Чу! Эху не не давать потачки,
седые горы, древние леса,
ручьи-волхвы, пророчицы-пещеры
и вы, потоки мимо островов,
тому внемли`те, что сказать не смели.

Призрак Юпитера:
Дух взял меня, речёт то ль из нутра,
он рвёт меня что тучу гром-моло`нья.

Пантея:
Чу! по`днял он свой взор могучий; Небо
темнеет там.

Иона:
                         Речёт! Меня храните!

Прометей:
Проклятье вижу в жестах хладных, гордых,
во взгляде с вызовом лихим и лютым;
отчаянье самоотверженной улыбки--
на свитке, что ль... скажи! да, повтори!

Призрак:
Враг! будь готов в рассудке хладном слить
всё, что скопил, гнилой Тиран Богов
и Поросли людской, я уступить
Тебе, один из сущих, не готов.
Хлынь ливнем мора, гнева, язв-- здесь я,
шли хвори страшные, добавь огня.
И пусть попеременно жар с морозом
в меня вгрызаются, а взгляд твой грозный
молоньи, град секущий, легионы
всех фурий бурями сюда погонит.

А! делай худшее. Ты же всесилен.
Над всем и вся опричь себя даю
тебе кураж. Нашли проворных гнилей
губить людей, останься на краю.
Нашли свой мерзкий дух на тех,
кто люб мне, действуй в темноте:
меня и близких обреки
на истязания с руки,
на корчи смертные без сна:
мне, непреклонному, дай силу знать.

Но ты, кто Бог и Царь, о ты,
кто полнит душу мировую му`кой,
кому всё сущее во страхе суеты
поклоны бьёт! -- враг многорукий!
Будь проклят! пусть проклятие страдальца
тебя, мучителя, удушит за "сознаться"--
и станет нескончаемость твоя
агониею, саваном бытья,
а всё твоё Всесилие венцом из боли,
горя, мозги да стиснет тьмой иголок.

Храни в душе Проклятья благомощи
со злом своим ,пропащий, до поры,
и-- бесконечность ,и вселенной кощи,
себя, отшельника, в безумии игры.
Ужасный лик покойного всесилья,
цари`, пока из нутряного изобилья,
не клюнутся проклятья семена--
тебя нам явится иная сторона;
и после тьмы пустых, бесплодных злодеяний
презренье станет спутником твоим в изгнаньи.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
оригинальный текст драмы см. по сылке:  http://www.bartleby.com/139/shel116.html
перевод К.Бальмонта см. по ссылке: http://az.lib.ru/b/balxmont_k_d/text_0380.shtml