- Почему не поймали Януковича в Крыму? Ведь Аваков и Наливайченко, якобы, летали туда для совершения ареста? Там в районе Козачьей бухты поздно ночью, якобы, шел бой, выстрелы автоматных очередей. Что это было?
- Это было буквально в первые дни, как мы пришли к власти. То есть, еще нет ни милиции, ни полноценной СБУ, ничего нет. К нам пришла информация, что Янукович находится в Крыму. Мы собрали из силовиков спецназовцев, тех, кто вышел на работу и был готов с оружием выполнять поставленные нами задачи - около 20 бойцов. Спецрейсом отправили эту группу во главе с Наливайченко и Аваковым в Крым, который уже начинал гореть. Но проведя оперативную работу, выездная группа получила информацию, что Янукович находится на территории базы Военно-морского флота РФ в одной из Севастопольских бухт. Взять с боем? 20 человек против Военного флота РФ в Севастополе? Невозможно. Кроме того, как только россияне узнали о прибытии нашей группы в Крым, Януковича срочно отправили военным катером в Россию.
Чтобы закончить крымскую тему, приведу такой пример. Во время оккупации Крыма на полуострове была сконцентрирована боевая российская группировка численностью около 40 тысяч человек. Сейчас там находится около 24 тысяч российских военнослужащих, т.е. почти в два раза меньше.
В отличие от февраля-марта мы уже имеем армию, Нацгвардию, укомплектованные батальоны МВД. Все они получили реальный боевой опыт.
Но никто сейчас не требует немедленно бросать войска в Крым. Почему? Потому что, несмотря на кардинальное увеличение нашего военного потенциала, по сравнению с началом года, мы еще не готовы выбить из Крыма российские войска. Для решения этой задачи мы должны стать еще на порядок сильнее. Для этого необходимо время и концентрация усилий. Но это обязательно произойдет!
- Когда вы в первый раз увидели, что у вас есть уже какие-то силовые рычаги?
- Увидел, когда мы смогли выбить вооруженных сепаратистов, захвативших Харьковскую обладминистрацию. Это была реальная победа, когда бойцы Нацгвардии, из полка спецназ "Ягуар" штурмом взяли здание ОГА. Штурмовали те же люди, которых использовали против демонстрантов на Майдане, у них там были потери, были возбуждены дела по ряду военнослужащих, и многие из них ходили на допросы. Их обвиняли в применении силы против Майдана, а теперь те, против кого они воевали, отдают им приказ снова-таки применить силу… И им тоже надо было преодолеть барьер. Но угроза российской агрессии сплотила тех, кто еще вчера смотрел друг на друга как на врагов. Сплотила тех, кто был на Майдане, и тех, кто получал приказ штурмовать Майдан. Мы смогли выйти из этого порочного круга, когда безвластие порождает слабость, а слабость порождает безвластие. Когда "Ягуар" освободил здание Харьковской облгосадминистрации, стало ясно, что мы можем действовать, и что мы сможем остановить дальнейшее распространение путча на юго-востоке страны.
- Что было самым сложным, чтобы остановить российское вторжение в континентальную Украину?
- Надо было найти людей, которые могли работать самостоятельно, автономно, в условиях хаоса, и смогли бы дать отпор диверсионным акциям и захватам зданий на местах. Путем правильных оперативно-кадровых решений удалось быстро локализовать ситуацию в Днепропетровске. А от Днепропетровска очень много всего зависит, потому что это стратегический регион, влияющий на весь Юго-Восток. Дальше смогли остановить провокации и очистить от сепаратистов Запорожскую, Херсонскую, Николаевскую области. Пылала Харьковская, Луганская, Донецкая, Одесская области. В Одесской области, после трагических событий на Куликовом поле, мы поменяли руководство области, поменяли практически полностью всех руководителей силовых структур и также смогли стабилизировать ситуацию. Это было очень важно. В Одессе мы создали новую базу Военно-морских сил. Нам надо было любой ценой удержать главные морские ворота Украины, это условия выживания всей нашей экономики. И мы справились с этой задачей.
- А почему нельзя было всю недееспособную структуру власти, всех чиновников, к примеру, всю милицию просто распустить?
- Распустить можно быстро, а вот быстро создать очень сложно. Например, у МВД есть много функций, обеспечение которых не может прерываться. Есть уголовный розыск, который борется с криминалитетом, есть охрана ядерных объектов, охрана и сопровождение заключенных и много другой работы, которую надо ежедневно выполнять. Мы не имели времени менять всю систему, да это и невозможно. Мы сосредоточили усилия на главном - на восстановлении обороноспособности страны, на создании боеспособных частей и подразделений, готовых дать отпор российским войскам и террористам. Ну а систему, в частности МВД, начали менять поэтапно.
- Скажите, как пришла идея создать добровольческие батальоны?
- А у меня не было альтернативы. Нам нужен был авангард, способный закрывать брешь, которую не могла перекрыть армия. Таким авангардом и стали батальоны специального назначения. Знаете, в чем проблема Министерства обороны? Его уничтожали на протяжении многих лет. Очень активно это происходило во времена Януковича. Чем занималось Министерство обороны при всех министрах обороны, включая и одного из моих критиканов? Торговля оружием, распродажа земли, военных городков, имущества и т.д. То есть, это коммерция, далекая от вопросов обороны.
- Почему их не разогнать, если они не эффективны?
- Еще раз. Для того, чтобы разогнать старое, надо создать что-то новое. Нельзя в условиях войны разогнать армию и сказать врагам: "Подождите, мы через пару месяцев соберем новую армию". Так не бывает. Есть ответственность перед страной. И надо было заставлять воевать тех, кто не хотел воевать. Их надо было заставлять выполнять свои функции.
- А почему были такие проблемы с выдачей оружия для батальонов теробороны и батальонов МВД?
- Это была новая практика. Генералы боялись, рассказывали, что это их ответственность, что их потом будут судить, если оружие попадет в непонятно какие руки. Поэтому пришлось это ломать. Реально ломать. Заставлять вскрывать склады, заставлять выдавать оружие, иногда это проходило фактически с боем, потому что система настолько деформирована была, что заставить ее работать и брать на себя хоть какую-то ответственность было очень сложно. И поверьте, что реформы в армии у нас будут проходить не один день. У меня не было альтернативы, кроме как обратиться к людям и формировать наиболее боеспособные части из добровольцев. Сейчас мы имеем и воинские части и части Нацгвардии и спецбатальоны МВД, героически защищающие Украину, которыми гордится вся страна. Это герои. Я дал команду каждому губернатору приступить к формированию батальонов территориальной обороны. Кто сколько сможет. Сильные области по два-три создавали, а области, в которых был поменьше ресурс - по одному. Но все это делали. Это была обязанность всех. Министерство внутренних дел получило задание сформировать батальоны специального назначения исключительно на добровольной основе. Они оказались более мобильны в этом вопросе. Аваков смог быстро сформировать несколько десятков таких подразделений, зарекомендовавших себя прекрасно на фронте.
- Когда был захвачен Славянск, то было понятно, что это стратегическая точка Донбасса, ворота. По сути, контролируя славянско-краматорский узел, российские войска со стороны Снежного могли пройти за сутки и отсечь весь Донбасс одним походом. Скажите, просматривался ли вариант немедленного штурма, давался ли приказ?
- Конечно. Сразу была отдана команда Службе безопасности, которая ответственна за проведение антитеррористических операций в стране, провести штурм захваченных боевиками зданий. Там было порядка 150 человек, хорошо вооруженных, подготовленных диверсантов, многие из которых прошли серьезную школу подготовки в ГРУ Генштаба Российской Федерации. СБУ на базе "Альфы" сформировала группу захвата, которую прикрывала рота десантников. Но они не понимали, кто им противостоит, и традиционно ехали, знаете, как в мирное время у нас проводятся операции: колонна машин без разведки, без охранения. Они не понимали, что началась война, хотя все знали, что Славянск захвачен группой террористов с автоматами и пулеметами, профессионально обученных и слаженных... Передовая группа "Альфы" подъехала к Славянску, остановились на въезде в город. Во время общения с местными жителями, перекрывшими дорогу, их внезапно обстреляли террористы. БТРы десантников не среагировали и не успели поддержать огнем. В бою пал смертью храбрых Геннадий Биличенко, капитан "Альфы" из Полтавы - он стал первым украинским воином, погибшим в ходе Антитеррористической операции. Был тяжело ранен командир "Альфы". О скрытном подходе к цели уже не могло быть и речи. Операция сорвалась, не начавшись.
- То есть вы дали приказ штурмовать, а выполнили так, как выполнили.
- Да. И вместо штурма мы получили потери. Оставшееся в живых руководство этой операции отступило вместе с бойцами. Это уже был не формат учебной показательной операции для журналистов на полигоне, когда в мегафон говорят - "Всем покинуть здание и выходить с поднятыми руками". Это была война. Здесь в мегафоны нечего было кричать.
Российская агентура одновременно организовала захват боевиками обладминистрций в Донецке, Луганске, Харькове. Сложнейшая ситуация была в Одессе и в других регионах Юго-Востока. Но, как я уже говорил, нам удалось достаточно быстро нормализовать там ситуацию, а Донецкая, Луганская и Харьковская области были включены в зону проведения широкомасштабной антитеррористической операции. Был создан штаб АТО, и в эти регионы направлены наиболее дееспособные силы. Россия, со своей стороны, резко активировала процесс наращивания численности отрядов боевиков и террористов, усиливая их и вооружая.
На первом этапе сложно было еще и потому, что местное население в Донецкой и Луганской областях активно поддерживало боевиков.
При участии большого количества местного населения, обманутого российской пропагандой, стал возможен и "краматорский позор". Когда в Краматорске разоружили наших десантников и они без стрельбы отдали оружие, отдали БМД и, опозоренные, ушли. На первом этапе обозленные местные жители были, не меньшей проблемой, чем боевики. Они закидывали камнями украинские части, живым щитом их окружали, блокировали движение, захватывали здания. Отравленные российско-януковичской ложью, они создавали колоссальные проблемы. Военное руководство, работавшее в зоне АТО очень сложно выходило на принятие решений. По каждому боевому столкновению приходилось отдавать личный приказ, как будто мне из Киева было видней, что там происходит на месте. И когда кричишь им по телефону: "Что ж вы стоите? Почему не стреляете в террористов?", мне отвечали: "Они стоят с автоматами за безоружной толпой местных жителей, мы же не можем стрелять в гражданских". Этот сценарий Россия отработала хорошо в Крыму и попыталась реализовать и на Донбассе. Использование "живых щитов" для диверсионных групп сильно усложняло нашу работу. Но со временем отношение местных к боевикам и российским военным начало меняться.
- Почему приняли решение ставить блокпосты под Славянском, окружать город, а не идти сразу на штурм?
- Штурм в городе невозможен без огромных жертв и, в первую очередь, среди мирного населения. Террористов было много с мощным вооружением, и они прикрывались мирными людьми, создавали свои базы, в самых густонаселенных местах города, минируя жилые кварталы. Превратить Славянск в Грозный мы не могли, мы же не россияне. Они окружили Грозный, и артиллерия стреляла, пока не осталось никого в живых, потом зачистили развалины. Мы не могли расстреливать наши города. Мы не могли уничтожать всех вместе с террористами. Позже к людям Донбасса пришло понимание, что их втянули в бойню, что путинская Россия им не собирается давать какую-то помощь, ее не интересует их будущее, их жизнь. Они просто сделали их пушечным мясом, сделали из них заложников террористов, чтобы развалить Украину. Когда это понимание пришло к людям, они несколько по-другому стали относиться к украинской армии. В конце мая уже совсем было другое настроение.
- Когда первый раз вы увидели, что мы воюем? Какой это был день?
- Я, честно говоря, таких нюансов уже не помню, у меня не было ни минуты на рефлексию, потому что когда приходится работать днем и ночью все сливается в один бесконечный день. Были дни, когда каждый час происходило обострение обстановки, на которое я был обязан отреагировать. Уже в конце апреля, в начале мая, мы имели боеспособную армию, боевую Национальную гвардию и эффективно действующие спецбатальоны МВД. Командирам уже не надо было переставлять ноги, они начали профессионально воевать. Поменялось и настроение многих на Донбассе. Они поняли, что происходит в их регионе. Кто враг и кто друг.
Война - она и есть война. Проблема в том, еще раз хочу сказать, что российская военщина подло использовала обманутых их же пропагандой наших граждан. Поэтому на первом этапе они четко опирались на поддержку местного населения. Чем меньше становилась эта поддержка, тем больше наемников и профессиональных военных они начали перебрасывать на Донбасс. В мае Россия потерпела стратегическое поражение - они не смогли уничтожить Украину изнутри, мы начали давать отпор. Путчи в Харькове и Одессе провалились, и тогда они начали массово перебрасывать вначале наемников, прошедших спецподготовку диверсантов, а затем регулярные войска. Самое современное и смертоносное оружие потоком полилось на нашу землю.
- Какая у вас была стратегия освобождения Донбасса? Вы не занимались пиаром, не подымали флаги, поэтому информации о ваших действиях в СМИ практически нет.
- Уже в мае на Востоке нам противостояли российские регулярные подразделения, специально обученные спецы, которые имели полный арсенал оружия, в некоторых позициях превосходящее наше. Уже в мае была захвачена нашими войсками первая реактивная система "Град" из состава вооруженных сил РФ, были уничтожены первые российские танки. И поэтому для меня уже было понятно, что время блокпостов проходит, надо менять стратегию и тактику. Мы начали выстраивать линию фронта. И тихо, не пиарясь, мы отсекли север Луганской области. Дальше отсекли западный и южный Донбасс. Тоже тихо очистили территории до Амвросиевки. Там тоже выстроили линию фронта. И начали эту линию сжимать. Не спеша, но уверенно. Для меня очень важно было минимизировать наши потери, потому что это не война за территорию, это война за Украину. Надо было уничтожить ядро террористических банд - и не дать им нанести большие потери нашим войскам. Наша мобилизованная армия должна была научиться сражаться с опытными российскими спецами не числом, а умением. И выстраивая фронтальную позицию, мы минимизировали потери. Я боюсь ошибиться, но на момент сложения мной полномочий Верховного Главнокомандующего боевые потери украинских воинов в АТО составили 53 человека. Но для меня это было очень много, и я тяжело переживал каждую потерю человеческой жизни, считая себя, в первую очередь, ответственным за это. В своих телевизионных обращениях я часто пофамильно называл погибших героев.
Я не видел возможности проводить неподготовленные наступления с только-только отмобилизованной и страдающей от многих проблем армией. Каждая наступательная операция должна была быть отработана до деталей. Только тогда я ее утверждал. Сохранение жизней личного состава было одной из главных моих задач. Поэтому я отстранил от должности командира 51-й механизированной бригады после расстрела нашего блокпоста под Волновахой. Второй большой потерей стал сбитый вертолет с группой бойцов и генералом Нацгвардии Кульчицким - прекрасным воином, смелым и порядочным человеком…
Можно было конечно делать рейды и захватывать не имеющие усиленных вражеских гарнизонов города и села, подымать перед камерами флаги. Но такой подход ломал бы линию фронта, разрушал тыловое обеспечение и взаимодействие между частями. Но главное, создавалась бы постоянная угроза окружения выдвинутых вперед подразделений и, как следствие, необоснованные потери личного состава, техники и потеря важных рубежей.
- Какие действия украинских войск за время вашей работы как Верховного Главнокомандующего вы бы отметили как успешные?
- Первое - создание единого фронта, отсекавшего захваченные территории Донбасса от всей Украины, который остановил дальнейшее продвижение террористов. Второе - отсечение и освобождение севера Луганской области, запада и юга Донецкой области, что позволило ограничить зону боевых действий в регионе. Третье - разгром террористов в Красном Лимане, что позволило разгромить главную базу боевиков под Славянском, прекратив их снабжение, и создало предпосылки для сдачи без боя Славянска и Краматорска. Мы могли обойти Краснолиманскую группировку и занять с десяток не укрепленных городков. Но вместо этого мы сосредоточили кулак в составе ударных подразделений трех воздушно-десантных бригад, и внезапно атаковали одновременно с разных направлений самый мощный укрепрайон боевиков. Несмотря на то, что Красный Лиман в виду его важного тактического значения был укреплен и оборонялся крупными частями противника, наша задача была, окружив их, не допустить отхода и уничтожить. В результате задача была полностью выполнена, группировка наемников была разгромлена. Ни один боевик не вырвался из окружения. Мы потеряли нескольких прекрасных воинов, при потерях противника, измерявшихся в сотнях убитых, раненых и пленных. Было захвачено также все их вооружение. Разгром привел автоматически к очищению и самого города и ближайших населенных пунктов, создал плацдарм для дальнейших наступлений.
Также отмечу освобождение захваченного террористами донецкого аэропорта 26 мая.
Задач и проблем было много, поэтому было как-то не до пиара.
- Что вам жена сказала, когда узнала, что вы одновременно обязанности премьера, президента и председателя Верховной Рады вынуждены выполнять, по сути, во время войны, и что вы, фактически, живете на работе?
- (пауза)... Она не была счастлива, я вам точно могу сказать. До этого я три месяца руководил штабом Майдана, и она меня практически тоже не видела. Она сказала мне одно слово: "Держись". В то время, когда Украина была очень слаба, я и сам многим мог сказать только одно: "Держись". Мы удержали Майдан, и удержали Украину. Поэтому "Держись" - это слово-пароль, открывающее путь к нашей победе.
Юрий Бутусов
