Нам здесь не за что больше цепляться,
картина неба меняется ежеминутно,
картина мира - просто огромная клякса.
Собирайся, уходим завтрашним утром.

За порог беззвучно, лишь только замок защелкнув.
Чтобы засветло. Чтоб налегке, как тени.
Мимо глаз соседских в замочных щелках.
Завтрашним утром. Мы больше не в теме.

Остается дождаться лишь нужных позиций
пары стрелок в часах. Остается в моде
уходить не прощаясь и в памяти лица.
Помни, завтрашним утром уходим.

Выйди ночью на кухню. Свет зажги.
Из бутылки в стакан - глотка на два.
За окном в тишине чьи-то шаги.
Тишина в это время - она мертва.

Закури сигарету. Сядь на стул.
На стене часы. Приоткрыта дверь.
Кто-то спит давно, но ты не уснул.
Ты искал центр вселенной. Он здесь теперь.

Всё равно, что спать лёг вовремя.
До утра - полубред, полусон.
Это не комната, я в душном погребе
доедаю ночи не вкусный кусок.
Вместо мыслей только мутное варево
проливается на постель.
Тишина своими глазами карими
сверлит стен и потолка пастель.

Теперь я знаю меньше, чем когда-либо и
слова мои - чёртова инертная масса.
Кумиров помрачение, падение идолов,
замена декораций, костюмов, масок.

Всё мельче и мельче, и дно уже - вот, оно.
рукой проведи - нащупаешь плоскость.
А что красиво, казалось, подано,
на деле - только фигуры из воска.

Ничто не найдено, ничего не сделано,
и это не пульс на запястьях, а таймер.
Иголка, нитка... но всё как-то белая.
Ни виноватых тебе, ни крайних.

Догорает, дымясь окурок.
Кухня.
Стол
и в стакане чай.
Ты с похмелья, а может сдуру
ищешь смысла в чужих речах.

И чужое небо безликое
за окном.
Не изестный мир.
На часах уже стрелка не тикает,
но грохочет.
К чему - пойми.

Не находил себе места, неприкаянный.
По комнате из угла в угол, взад-вперёд.
И мысли следом носились стаями
каких-то страшных звериных пород.

Болел, не спал ночами, ворочался
в бреду полуснов удушливом ночей.
Был, точкой, многоточием, прочерком,
просто ничем... Да и был ли вообще?

Может это всего лишь чьё-то видение,
проверка холодом, на кручение, на излом.
Может ангел, сорвавшись, в своём падении
крикнул - просто не повезло.

Что-то не так. Что-то
не на своих местах.
Здесь должен быть шёпот,
фраза, прямая речь,
звук с чистого листа
должен был ровно лечь.

Вместо того - стены,
двое (она и он),
лампочки тусклый свет
и тишина в вены,
и тишины звон.
Выхода здесь нет.

Темень замочных скважин,
не подобрать ключей.
Кто же тогда скажет,
зачем?

первый снег кардинально меняет тона
и уже новый мир или вновь война
то что было вчера - как будто не в счёт
и простуда твоя и что-то ещё
и тебя самого накрывает волна
ты выходишь и дверь закрываешь ключом

город сдался и выброшен белый флаг
отвергая каждое из земных благ
выбор пал на худшее из двух зол
и не снег ведь уже а на рану соль

за тобой остаётся лишь право на след
и не важно где и в каком числе
ты идёшь по снегу почти ослеп
от такой выжигающей белизны
каждый контур не внятен и размыт
постепенно вплетая в реальность сны
проступает всюду лицо зимы

На горизонте толпится хмурь,
грязь под ногами, гнилые листья...
Хоть открой глаза, хоть зажмурь,
всё равно не увидишь смысла.

Здесь человек похож на хрип
или на выдох, лишённый вдоха.
Спрячься куда-нибудь, дверь запри,
будет хуже, раз было плохо.

Ветер будет гудеть в проводах
тем же голосом, тем же тоном.
Нужное слово скроет вода
по неписаному закону.

Все фигуры на этой доске
в рамках правил своих и условий.
Никого! Ни о ком! Ни с кем!
Десять жизней, пока усвоишь.

Не имеет значения, стоят часы или идут,
какой месяц, число, день недели...
Этому вечеру написано на роду,
царапать слова чёрным на белом.

Сухое молчание. Комнаты куб.
В тишине молчание множится.
Обрывки фраз, свисающие с губ,
режут острые взглядов ножницы.

И ничего на двоих не делится.
Пространства немая глыба
в комнаты тесном тельце,
закрытые плотно двери.
Мы здесь, как рыбы,
выброшенные на берег.