Сам Палама выказал себя диалектиком, когда снял оппозицию Бога и тварного мира, введя в нее третий член, благодать, совокупность энергий, отличных от Божественной природы, но не отделенных от нее. И тогда, вместо оппозиции возникла триада: непричастная причина - причастное - причащающееся. Вслед за отцами восточной Церкви Палама описывал эти энергии («исхождения», «силы», если вспомнить терминологию Ареопагита) следующим образом: «Мы... видим Божественные силы приобщаемыми и все никогда не начавшимися, но не по действию, а по существованию, хотя и не самостоятельными, - приобщаемыми... в качестве преждесуществующих в Боге; приобщаемое, согласно божественному Максиму, никогда не начало быть, и "небытие не старше его", но вечно существует от вечно сущего Бога, вечно находясь без отделения вокруг Него и совечно с Ним бытийствуя в Нем» («Триады». III, ч. 2, п. 20; P. 679). «Максим назвал последнее [обожение] не только воипостасным, но и нерожденным и не только нетварным, но и неограниченным и сверхвременным, так что улучившие его делаются в нем нетварными, безначальными и безграничными, хотя возникли со стороны своей природы из ничего» («Триады». III, ч. 1, п. 31; P. 617).    Григорий Палама «Поначалу надобно знать, что мудрец и мудрость, правдолюбец и истина, праведник и праведность, блаженный и благостыня друг на друга взирают и так друг к другу относятся: благостыня не сотворена, не создана и не рождена, однако же она рождающа и порождает блаженного. А блаженный, коль он вправду блажен, не созданный и не сотворенный, но рожденный ребенок и сын благостыни. Сама себя и все, что она есть, благостыня порождает в блаженном, сущность, знание, любовь и деяние вливает она с избытком в блаженного. А блаженный берет все свое существо, знание, любовь и деяние из сердца и сокровенных недр благостыни и лишь из нее. Блаженный и благостыня суть не что иное, как единое благо, все во всем, кроме порождения и рождения-становления. И все же порождение, присущее благостыне, и рождение-становление в блаженном суть единая сущность, единая жизнь. Все, что имеет блаженный, он получает от благостыни и в благостыне. Тут он есть, существует и жительствует. Тут осознает он себя самого и все, чт он сознает, и любит все, чт он любит; и творит с благостыней [и] в благостыне, а благостыня с ним и в нем, все их дела сообразно тому, как написано и как Сын говорит: "Отец, во Мне пребывающий и живущий..."» («Книга Божественного утешения». Гл.1; DW V, S. 9). Майстер Экхарт

В обоих отрывках благодать предстает как совокупность универсалий. Рассматривая универсалии как сущие «при» Боге и «около» Бога, богословы наполняли их сходным содержанием: мудрость, истина, святость, праведность, благостыня (Экхарт), мудрость, свобода, праведность, святость (Палама), и описывали по 4-м параметрам. Согласно их мнению,

1) универсалии существуют до своих субъектов-носителей,

2) существуют и после них, и, когда те исчезают, они остаются;

3) универсалии не получают от субъектов, а наоборот сообщают им свое бытие;

4) субъекты существуют «постольку - поскольку», лишь в ту меру, в какую способны вневременным образам приобщаться универсалиям, благодати.

Достойно внимания  следующее: подобно тому, как непротиворечивость Триипостасности Божества и того, что сказано о единоначалии, стала явной повсюду до пределов земли в позднейшее время, пророки же и до осуществления
событий знали это и могли передавать свое знание тем, кто им тогда верил, равным образом и ныне мы принимаем
слова исповедования и те, которые открыто возвещаются, и те, которые таинственно, духовно делаются ясными для достойных. Одни посвящены в таинства собственным опытом, — это те, кто ради Евангельской жизни отвергли стяжание денег, человеческую славу и непристойные наслаждения плоти и еще закрепили свое отречение тем, что вошли в послушание
к преуспевшим в возрасте Христовом; беспопечительно в молчании внимая себе и Богу, в чистой молитве став выше самих себя и пребывая в Боге, при помощи таинственного, превышающего ум единения с Ним, они стали причастны таинствам, которые недоступны уму. Другие же — за почтение, веру и любовь к таким людям.
                                                                                          ПАЛАМА

Един Бог есть предже всего и у всех и во всех и выше всего, нами веруемый и поклоняемый во Отце и Сыне и Святом Духе, Единица в Троице и Троица в Единице, соединяемая без слияния и различаемая без разделения: та же самая Единица есть тождественно Троица Всемогущая.

Отец безначальный, не только как безвременный, но тоже как совершенно без причины; Сам единственная причина и корень и источник во Сыне и Святом Духе созерцаемого Божества; Сам единственная первоначальная причина всего сущего; не единственный Творец, но единственный единого Сына Отец и присносый единственный Отец и Изводитель; более великий  Сына и Духа, но это только как причина, во всем остальном Тот же Самый как Они и равночестен.

..................................................................................................................................................................

Мы не знаем никакого зла по существу, ни что существовало бы другого начала зла, чем развращение умных существ, которые плохо пользовались богоданной им свободой.

Кто не приемлет духовных состояний, запечатленных в теле, от благодатных даров Духа, свойственных тем, кто в душе преуспел по Боге, кто бесстрастием называет состояние омертвения страстной части души, а не состояние ее деятельности, направленной к лучшему, — когда страстная часть целиком отвратилась от злых дел и обратилась к добрым, утратив дурные свойства и обогатившись благими, — тот, следуя подобному мнению, отвергает и пребывание тела в нетленном веке бытия; ведь если тогда тело будет соучаствовать с душой в неизреченных благах, то и теперь оно непременно, насколько способно вместить, будет соучаствовать в благодати, какую бог таинственно и неизреченно дает очищенному уму, и тело само в себе будет испытывать вещи божественные, если страстная часть души изменилась, освятилась, но не умертвилась как состояние и при общности тела и души освящает расположения и действия тела. Ведь когда оставлены блага жизни ради надежды будущих благ, ум, по слову святого Диадоха, имея по причине беспопечительности здравое течение, сам ощущает божественную неизреченную благостыню и по мере своего преуспеяния допускает и тело к участию в своей благостыне. И радость, рождающаяся тогда в душе и в теле, есть несомненное напоминание о нетленном жительстве.

Уму свойственно воспринимать свет не такой, как чувству. Чувство воспринимает чувственный свет, показывающий чувственные предметы именно как чувственные, а свет ума — это знание, покоящееся в мыслях. Значит, зрению и уму свойственно воспринимать не один и тот же свет, но тот и другой действует в пределах, сообразных собственной природе, и в том, что сообразно природе. А те, кто бывает осчастливлен духовной и вышеестественной благодатью и силой, те, кто удостоен этого, — те видят чувством и умом то, что выше всякого чувства и всякого ума.

Тот, кто заявляет, что без боготворящей благодати Духа совершается полное единение с Богом посредством одного только подражания и сношения, как у людей единонравных и любящих друг друга, и что боготворящая благодать Бога — это состояние разумной природы, возникающее при простом подражании, а не сверхъестественное неизреченное озарение и не Божественная энергия, незримо зримая достойными и немыслимо мыслимая, пусть знает он, что, не ведая того, подпал обману массалиан. Ведь если оббжение будет осуществляться в силу естественной способности и охватывается пределами, какие ставит природа, то Бог тогда будет делать людей обоженными естественно, по неизбежной необходимости. Таковой да не тщится навязывать свое шатание тем, кто стоит твердо, да не порочит тех, у кого вера непорочна, отложив высокоумие, да учится у опытных или у тех, кто научен ими тому, что благодать обожения совершенно необъемлема ничем, ибо не имеет свойства, способного вмещаться в природе, иначе это уже не благодать, а проявление действия естественной силы. И происходящее перестанет быть чем-то необыкновенным, если обожение могло бы совершаться в силу способности вмещать обожение. Естественным делом природы, а не Божиим даром было бы тогда обожение. Тогда человек и по природе мог бы стать Богом и прозываться таковым по праву. Ведь свойство, присущее от природы каждому существу, есть не что иное, как постоянное движение природы к деятельности.Каким же образом обожение ставит обиженного человека вне его самого, если и само оно ограничено пределами природы, — вот этого я понять не могу. Значит, благодать обожения стоит выше природы, добродетели и знания и, по свидетельству св. Максима, все подобное бесконечно ниже ее. Всякая добродетель и посильное нам подражание Богу делают стяжавшего их пригодным для божественного единения,само же неизреченное единение совершается благодатью. Благодаря ей всецелый Бог пребывает близ тех, кто всецело достоин, а вблизи всецелого Бога всецело пребывают всецелые святые, взамен самих себя получающие всецелого Бога, как бы в награду за восхождение к Нему приобретшие Его Одного, Бога, и Он по образу души, сросшейся с телом, удостоил их, как Своих членов, быть в Нем.

 

В трактате «Против Акиндина» (III, гл. 10, п. 28) Палама писал о Боге, что Его «сущность ()
есть по необходимости бытие (), но бытие не есть по необходимости
сущность». Это высказывание как нельзя лучше, в порядке эпиграфа, обобщает разбросанные по многим экхартовским
сочинениям толкования на Исх. 3, 14: «Аз есмь Тот, кто есмь», «Ego sum, qui sum»». В общем и целом такие
толкования разделяются на две разновидности. В некоторых из них, следуя Дамаскину, Маймониду, Альберту и Фоме Аквинату, Экхарт местоимению «Аз», указывающему на сущность, предицирует бытие, существование «Сущий». Тем самым он намекает, что единственным способом наличия Бога является Его существование
и что в Боге нет ничего кроме того, что в Нем существует. «Существование Бога есть сама Его сущность» (esse = essentia), как в «Сумме богословия» (I, вопр. 13, ст. 11) писал Аквинат. Это и есть классически выраженная
теория «чистого акта». В других же толкованиях на Исх. 3, 14 рейнский мистик энергично оспаривал тождество сущности и бытия: «Как если кто-то, кто хочет остаться сокрытым и кто не желает себя называть, будучи спрошен в ночи: "Кто ты?", ответит: "Аз есмь Тот, Кто есть", так и Господь изрек, желая приоткрыть чистоту Своего бытия: "Аз есмь Тот, Кто есть". Он не
просто сказал "Аз есмь", но также добавил "Тот, кто есть". Вот почему Богу не приличествует бытие, если только сию чистоту ты не захочешь назвать бытием». Бог - это не только бытие, но также и познание, причем познание, не обоснованное Божественным бытием, а обосновывающее его. «Теперь мне не кажется, что Бог познает потому, что Он существует, а кажется, что Он существует потому, что познает, в том смысле, что Бог есть разум и познание, и само познание
является основой Его бытия», - утверждает Экхарт в первой из пяти Парижских диспутаций «Тождественны ли в Боге бытие и познание?», комментируя стих Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово». Ибо как, согласно Аристотелю, зрение лишено всякого цвета, чтобы воспринимать любые цвета, как разум разоблачен от форм тварных вещей, дабы исследовать вещи, так Бог (Он же есть бытие) свободен от бытия, чтобы содержать в Себе его в чистоте, избытке и совершенстве в качестве источника и первопричины всего тварного сущего. Бытие в Боге не есть бытие, и сущее в своей первопричине не является сущим, как линия в точке не является линией, и камень в своей возможности еще не является камнем. Принцип не есть то, чем является обусловленное им. - Бог есть принцип сущего и бытия, следовательно, Сам Он не есть сущее и
бытие, а есть сущее и бытие «in virtute», «чистота бытия». Стремясь достичь согласия со своим оппонентом магистер говорит: «Если ты хочешь познание называть бытием, то я ничего не имею против того. И все же я утверждаю: если в Боге присутствует нечто, что ты хочешь назвать бытием, то сие подобает ему лишь посредством познания».
Реутин М.Ю.

Григорий Нисский, из “Созерцания телесного устроения”: “Таков закон духовных овец: отнюдь не нуждаться в каком бы то ни было голосе извне Церкви и, как говорит Господь, чужого голоса не слушать (Ин 10, 15)”. Он же, из “Послания к Евпатрию”: “Твои старания о внешней мудрости доказали нам, что у тебя нет никакой заботы о божественных науках”. Василий Великий, из Беседы на седьмой псалом: “Мы обнаружили два смысла, обозначаемых словом истина. Один — постижение того, что ведет к блаженной жизни, другой — верное знание относительно чего бы то ни было из вещей этого мира. Истина, содействующая спасению, живет в чистом сердце совершенного мужа, который бесхитростно передает ее ближнему; а если мы не будем знать истину о земле и о море, о звездах и об их движении и скорости, то это ничуть не помещает нам получить обетованное блаженство”. Дионисий Великий, из первой книги “Церковной иерархии”: “Уподобление Богу и единение с Ним, как учит божественное Писание, достигается лишь любовью к достопоклоняемым заповедям и их святым исполнением”. Иоанн Златоуст, из “Толкования святого Евангелия по Матфею”: “Чего внешние мудрецы никогда не могли увидеть и во сне, то рыбаки и простецы объявляют нам с полной достоверностью; оставив землю, они говорят все о небесном, неся нам иную жизнь и иное существование, иную свободу, иное служение и иной мир и все вообще изменяя — не как Платон, или Зенон, или какой-нибудь еще составитель законов, потому что все такие прямо показали, что их души вдохновлялись злым духом, неким свирепым демоном, враждебным нашей природе. И эти рыбари с верою философствуют о Боге такое, чего никогда никто из тех не смог и помыслить, поэтому философствование тех философов пропало и погибло, и по справедливости: ведь все это внушили демоны. Итак, оно исчезло и презирается как ничтожнейшая из паутин, скорее же как нечто смехотворное, бесчинное, таящее в себе великий мрак и непотребство; но не такова наша философия”. Святой Григорий Богослов: “Первая мудрость — жизнь похвальная и очищенная Богом или очищаемая Им, Пречистым и Пресветлым, требующим от нас одной только жертвы очищения. Первая мудрость — презирать мудрость, которая в словесных рассуждениях, в извивах речи, в двусмысленных и излишних противоположениях. Ту мудрость я восхваляю и той жажду, которой рыбаки поймали сетями евангельскими вселенную, победив упраздненную мудрость своим совершенным и прямым словом”. Святой Кирилл, из “Толкования на девятый псалом”: “Сторонники этой мирской, демонической и душевной мудрости надмеваются через нее и распаляют нищих разумом, то есть делают их сынами геенны, защищая ложь, прикрашивая обман гладкостью языка и многих вводя таким путем в блуждание: они улавливаются блудными умыслами, словно попавшись в силки: ведь что те замыслят, становится для менее изощренных петлей и западней” (Еккл 1, 18). Григорий Нисский, из “Толкования на Екклесиаста”: “Вот умозаключительное доказательство Екклесиаста: за многой мудростью следует многое знание, а прибавлению знания сопутствует как следствие прибавление скорбей (Еккл 1, 16-17). Так что от изучения многих и бесполезных внешних наук, от человеческой мудрости и многознания, добываемого в бессоннице и трудах, у слишком заботящихся об этом не только не прибавляется ничего необходимого, полезного и ведущего к вечной жизни, но наоборот, увеличивается скорбь. Распростившись со всем подобным, надо бодрствовать в песнопениях, молитвах и молениях к нашему Создателю, Богу и Господу, в них упорствовать, ими заниматься, поднимать таким путем сердце и ум к непостижимой высоте величия Божия, глядеть на красоту Солнца Славы, просвещаться приобщением и участием в Небесном Царстве и по нашему внутреннему и по внешнему человеку, упиваться неизреченной славою в посильных наших созерцаниях и узрениях ее и наполняться поистине несказанной и божественной радостью, чтобы не подвергнуться немедленному осуждению за бесполезные занятия пустыми вещами”.

Из кн.: св.Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих

Падают,искрятся на солнце снежинки. Падают на мокрый асфальт, тают и превращаются в лужи. Как похожа их участь на участь человеческих ожиданий. Мы желаем чего то, думаем о желанном и незаметно начинаем мечтать. Наши фантазии так же красивы, как искрящиеся снежинки.

Мы с нетерпением ждем их исполнения, однако, соприкоснувшись с реальностью, мечты тают и превращаются... но нет, мы не хотим видеть, во что они превращаются. Мы хотим своего, только своего и «желательно так,как я придумал». Таким образом, мы становимся творцами миров, где все должно подчиняться нашим желаниям. Важной составляющей этих придуманных  миров являются и бессознательные фантазии.

В супружестве, когда двое «творцов» начинают жить вместе, им очень сложно творить реальную жизнь, не разрушая при этом, часто неосознанно, «виртуальные» миры друг друга. Хочу поделиться наблюдениями о том, как мы, женщины, приносим в семью ожидания и фантазии о будущих мужьях. Конечно, они часто непроизвольны. Но от этого их разрушение при встрече с реальностью не менее болезненно. К сожалению, в такие горькие минуты у некоторых рождаются мысли, подобные тем, которые высказаны, точнее, выплаканы в строках Анны Ахматовой: «Сочинил же какой-то бездельник, что бывает любовь на земле...».

И все же, если ожидания и реальность не совпадают, то это повод расстаться с ожиданиями, а не разувериться в любви и винить жизнь.Заметила, что ожидания у многих, иногда совершенно разных женщин совпадают. Хочу романтики Всем хочется романтики. Быт же неромантичен. Конечно, можно попытаться устраивать вечера с красивой музыкой и свечами. Но...появился ребенок — и мама уже не может отличить будничного вечера от еще более прозаичного утра. Ей уже не до романтики. И что-то в душе не дает покоя, нашептывая, а то и вопия: «Надоели соски, пеленки. Хочу другого». Если начать выяснять, чего другого, то с удивлением можно обнаружить «картинку», позаимствованную из романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» или нашумевшей мелодрамы, часто очередной «мыльной оперы». Ведь мы проживаем события романа (мелодрамы) вместе, а часто и вместо главной героини. В своем воображении, конечно, но наше воображение и память хранят все (в том числе и полученное удовольствие) и в определенный момент вспоминают пережитое впечатление. Св. Феофан Затворник указывал, что «другая, не менее значительная часть воспоминаний происходит от движений воли и сердца. Потребность, или страсть, будучи возбуждена, невольно наводит мысль на предметы, коими может быть удовлетворена, как бы приковывает к ним внимание...». Да, мы не настолько наивны, чтобы хотеть все, как в фильме или книге, но тихонько думаем: «Посмотрим, как я могу вставить эту сцену в свою жизнь». А она не вмещается, ну никак.

«Я представляю себя в синем бальном платье, рядом мой муж в сюртуке и высоких коричневых кожаных сапогах. Он стоит передо мной на одном  колене, держит меня за руку и нежно признается в любви. Вокруг свечи, звучит красивая музыка, — закрыв глаза, рассказывает моя гостья. — Я и не думала, что этот образ и есть мое желание романтики. Самой смешно».

— Что же происходит на самом деле? — спрашиваю я.

Ее голос из вдохновенно-восторженного становится низким и резким. «Я сижу на диване и думаю о том, как мне плохо. Мой муж сидит спиной ко мне и смотрит боевик. Я говорю ему о том, что у меня плохое настроение. Но он делает вид, что не слышит меня. По-моему, он устал от моих проблем, а я от его равнодушия». Хочется добавить, что даже если включить красивую музыку и зажечь свечи, ситуацию это не изменит. Романтика, красивая обстановка не решит за нас наши личные проблемы, а близким это тоже часто бывает не под силу. Зато неосознанные картинки, услужливо предоставленные воображением, или, по словам Паисия Святогорца, «бесовский телевизор», способны вызывать настоящие страдания, вызывая чувство неудовлетворенности, подсказывая мысль, что «все это не мое, не так, как хотелось». Впрочем, как же хотелось, женщина выразить не может.Поэтому, чтобы избавиться от ложных грез, свои фантазии нужно осознавать, их нужно «проговаривать», это поможет нам скорее расстаться с ними. Если этого не сделать, то какая-то часть души будет охвачена фантазией и станет тщательно защищаться от столкновения с реальностью.

Поможет и спасет Далее в списке несбывшихся надежд обычно следует: спасет, организует,поможет развиться. То есть априори предполагается, что мужчина должен уметь то, чего не умеет жена, и научить ее этому. «Я не умею вести хозяйство, он должен меня научить, объяснить. Я не умею себя организовать, он должен показать, как это делается, и при этом быть заботливым и внимательным. Я не умею готовить, он покажет. Я не знаю языка, с ним стану полиглотом» — вот примерный список женских ожиданий.Очевидно, что мужчина не умеет и не знает половины из вышеперечисленного, да еще ждет того же от жены. Но так как статья все-таки о женских ожиданиях (просто женщины больше склонны делиться проблемами), то я спрашиваю себя и моих собеседниц: разве научить,показать, объяснить — это функции мужа? Как по мне, это всегда было задачей родителей (матери и отца) и учителей. И если мы чего-то не умеем, то наверстывать упущенное придется самостоятельно. И хотя знать,что есть тот, кто в любой момент защитит и спасет, так успокаивающе,нелишне напомнить, что при этом очень тормозится личностное развитие и умение использовать в этой жизни силы и таланты, данные Богом (опираться на свои навыки, умения и ресурсы). Ведь силы души растут при преодолении трудностей. Однако Карен Хорни замечала, что нам, женщинам,гораздо проще выйти замуж за пианиста, чем играть на пианино, т. е.исполнить свое желание посредством изнурительных занятий. Поймет и защитит Истории о том, как люди не понимали друг друга, могут занять целые тома. Не меньше историй о том, как люди думали, что они понимают друг друга... И в итоге слезы из-за непонимания не иссякают. Вот как мужчины не понимают женщин.

«Я говорю ему, что поругалась с сотрудницами, а он, что я сама виновата. Я говорю, что, наверное, серьезно больна, а он, что я все себе придумала. Правда, обследование ничего не подтвердило». Похоже, любимые не хотят смотреть на мир нашими глазами. Но мы-то верили, что придет он и поймет мир так, как понимаем его мы, и утешит именно нас. Мы начинали верить в это, будучи еще совсем маленькими, когда папа отругал за испачканный зеленкой ковер (играла в больницу), а мама, увидев слезы из-за поломанной куклы, раздраженно сказала: «Не реви». Родители часто не понимали наших намерений, не видели, как мы пытались быть хорошими и заслужить их любовь. Однако мы знали, что все это можно пока потерпеть, если в будущем появится защитник, который поймет нас «без слов» (так наши мужья становятся заложниками детских надежд). И вот защитник появился, но понимание где-то запоздало. «Ничего, — думает повзрослевшая девочка, — я столько лет ждала, я все ему объясню». И десятый раз пытается втолковать: «Это сотрудницы плохие, они меня обидели», — буквально по буквам объясняет она. Верит — он будет на ее стороне. Это значит — на стороне ее страхов и заблуждений, обид и желаний взять реванш, желаний стать самой лучшей...

— Дорогая, я знаю, что ты мнительна. Наверное, они засмеялись, а ты решила, что над тобой.

А может, наши близкие защищают нас от наших желаний взять реванш и стать самыми лучшими?

Я часто спрашиваю у женщин: «Вы сами понимаете себя?».

— Конечно, я думаю, что понимаю. Но часто я не знаю, почему я что-то сделала, еще реже я понимаю, почему я не хочу чего-то делать. Я не совсем понимаю, из-за чего я начала кричать, еще реже знаю, из-за чего я плачу (так наши представления о нас самих не совпадают с нашим бытием).

— Но если вы не понимаете себя, то как же другой поймет вас? Ему надо хотя бы намекнуть.

— Наверное, я неосознанно фантазировала, будто он гораздо умнее меня.Он должен был понять меня и разрешить мои внутренние конфликты, предвосхититить нужды. Ведь так хочется получить помощь, о которой не надо просить.

— Выходит какой-то идеальный отец.

— Да, похоже.

Ирвин Ялом пишет о человеческом стремлении к «доминирующему другому».Другому, который наделяется в воображении почти магической властью и воспринимается как источник жизненного смысла (именно он расскажет, что,как и зачем нужно делать). Девушкам льстит, что они рядом с источником,как им воображается, сверхчеловеческой силы. И когда этот образ рушится, наступает подавленность и отчаянье. «Доминирующий» оказался обыкновенным. Заставит меня полюбить себя — Наверное, он не любит меня. Часто критикует, не принимает меня.

— А вы принимаете себя?

— Что вы. Я себя терпеть не могу. Мне не нравится мой рост, моя внешность, мой голос, не нравится темперамент. Не нравится, что мне требуется чужое внимание. Я бы хотела быть более самостоятельной, но не могу, не умею. И не могу принять свою несамостоятельность, все время доказываю себе и другим, что это не так.

— А что бы вы хотели от мужа?

— Что бы он восхищался мной.

— А вы бы восхищались собой в его глазах и так избавились от нелюбимой себя? Он как бы зеркало?

— Так и есть, хотя очень не хочется в этом признаваться. Получается, нужно себя научиться принимать, а не мужа критиковать.

«Мнение о нас других людей — вот то зеркало, перед которым позируют почти все без исключения. Человек делает себя таким, каким хочет, чтобы его видели. Настоящий же, каким он есть на самом деле, неизвестен никому, включая часто и его самого, а живет и действует некая выдуманная и приукрашенная фигура. Это стремление к обману так велико, что человек в жертву ему приносит, искажая свою природу, даже самого себя — единственное и неповторимое, чем является каждая человеческая личность», — писал священник Александр Ельчанинов.

Действительно, непринятие себя и фантазии о том, «какой бы я могла быть», не приносят в нашу жизнь мир и покой. «Фантазия творит совершенно новые образы, хотя из прежнего материала и большею частию по готовым или известным уже образцам. В ней должно различать деятельность хорошую — дельную, и движения беспорядочные — самовольные... Главная, можно сказать, немощь фантазии у грешников есть склонность мечтать. Это не случайное нечто, а неизбежное, как бы сроднившееся с душою их, такое,что беспрерывно и почти у всех. Свойства сей мечтательности, именно:удаление от действительного, развлечение, смятение, непостоянство мыслей — дают ясно разуметь ее причину. Когда человек сдвинулся со своегоместа истинного и попал в ложное, неистинное, то вслед за тем и мысли его устремились не к тому, что истинно, а к тому, что мнится быть таковым — к обманчивым призракам» (Св. Феофан Затворник).

Казалось бы, какие простые и очевидные истины. Но именно они так глубоко и тщательно скрываются от сознания обладательниц, становясь причиной семейных драм и обоюдной готовности к разводу.

«Церковная газета»  Анастасия Бондарук

Утверждение — три цветка составляют один букет — логически безупречно, поскольку «цветок» и «букет» разные понятия. Антиномия немедленно возникла бы если бы утверждение звучало так: три цветка составляют один цветок. Рассуждая по этой схеме, утверждение: «три Лица составляют одного Бога» вполне допустимо до тех пор, пока считается, что Лицо не Бог. Именно этот ход мыслей и характерен для Е.Н. Трубецкого. Рассмотрим теперь более сложный пример — три капли воды. Каплей будем называть частицу воды со всех сторон окруженную воздухом. Утверждение — три капли составляют одну каплю — может оказаться справедливым, если допустить, что капли могут сливаться воедино. При этом можно так же допустить, что исходные капли различаются окраской, после слияния не смешиваются, а сохраняют свою индивидуальность, короче — по возможности приблизить их к общепринятому логическому представлению о Троице. В чем различие в рассмотренных примерах с цветками и каплями? Основное логическое различие заключается в том, что три цветка не взаимодействовали, в то время как взаимодействие капель имело место — они сливались. Следовательно, элементарное рассуждение Е.Н. Трубецкого для взаимодействующих объектов может оказаться неприменимым. Дело в том, что приведенное выше рассуждение о цветках опиралось на логический закон тождества, согласно которому в процессе рассуждения всякий предмет надо мыслить одним и тем же, в неизменном содержании его признаков. В случае с цветками это было действительно так, чего нельзя сказать о примере с каплями. В последнем случае в процессе рассуждения содержание признаков изменилось, вначале речь шла о частицах воды, окруженных со всех сторон воздухом, а в конце эти частицы в одних местах граничили с воздухом, а в других — граничили друг с другом. Из этого видно, что цепь логических рассуждении Трубецкого в данном случае, не применима, так как закон тождества здесь нарушается. Если не допустить взаимодействия капель (слияния), то каждая частица оставалась бы всегда окруженной воздухом, т.е. в процессе рассуждения не меняла бы этого существенного признака, рассуждения Трубецкого обрели бы законность, а антиномия немедленно возникла бы. Приведенные примеры наглядно свидетельствуют о том, что, рассматривая взаимодействующие объекты, надо проявлять большую осторожность, чтобы не впасть в логические ошибки.

Много – это очень мало по сравнению с «наибольшим», Мало – это очень много по сравнению с «наименьшим». Много свобод – это великое рабство. Свобода может быть только одна – полное отсутствие всякого рабства. Бесцветность – это и есть настоящий цвет, Беззвучие – это и есть настоящая музыка, Безграничность – это и есть настоящая граница, Безмолвие – это и есть настоящая речь.

Оставь малое, чтобы получить большее Оставив красивое, придешь к прекрасному, Оставив хорошее, придешь к превосходному, Оставив приятное, придешь к необходимому, Оставив удобное, придешь к полезному.

Если ты думаешь, что ты что-то сделал, значит – ты ничего не сделал, Если ты думаешь, что ты что-то сказал, значит – ты ничего не сказал, Если ты думаешь, что ты что-то понял, значит – ты ничего не понял, Если ты думаешь, что ты что-то услышал, значит – ты ничего не услышал. 

Возможно ли прийти к тому, чтобы: Перестать думать неправильно о жизни? Перестать думать неправильно? Перестать думать? Перестать...?

Слушать свои мысли, все равно, что гладить бешеную собаку, Слушать веления своего сердца, все равно, что верить советам сумасшедшего, Слушать свои желания, все равно, что доверять убийце. Тот, кто слушает свои мысли, веления сердца, желания, к сожалению, подобен тому, кто уже никого не слушает. У лестницы, ведущей вверх, есть множество ступеней, На узком пути, ведущем внутрь, есть множество дверей, У пропасти нет ступеней, На широком пути нет ворот.

Не падаешь, а ухватиться не за что, Летишь, а ничего не движется, Стоишь неподвижно, а от скорости захватывает дух, Не живешь, а умереть невозможно. По лестнице – отражению в воде подняться нельзя, но упасть в воду можно, Слова в книге прочитать можно, но сразу все понять – нельзя. За сами слова держаться нельзя, а за их смысл – можно, Пользоваться представлениями можно, но держаться за них нельзя.

отрывки из книги по ИСИХАЗМУ