Главная боль всех религий ...

Главная боль всех религий — почему мы не боги? Почему человек так отличен от тех, кого он видит в небесах и в то же время так похож,родственен им? Почему человек доступен страданию и смерти?

Фундаментальная религиозная идея — идея иерархичности бытия. Есть мир бывания. Здесь все бывает, но ничего не есть. Это мир происхождения и ухода, созидания и распада. А есть мир вечный, в котором «нет изменения и ни тени перемены» (Иак. 1,17). Есть мир радикальной и всеобщей несвободы — мир страдательности (буддисты называют его дукха) детерминизма (на языке индуистов — карма). И есть мир свободы и нетления. Человек же — кентавр. Он стоит на грани миров. Державин это недоумение о двойственности человека выразил такими словами:

Частица целой я вселенной, Поставлен, мнится мне, в почтенной Средине естества я той, Где кончил тварей Ты телесных, Где начал Ты духов небесных И цепь существ связал всех мной. Я связь миров повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю.

Что означает эта сложность и двусоставность человека? Это знак его   болезненности и деградации или символ надежды на грядущее и открытое, доступное восхождение? Что есть человек, «сей видимый дух, болящий бог»?В одних религиях от этой сложности человеческого смешения нужно избавиться — выделив в человеке некую аристократическую часть, а все остальное сбросив в мир окончательного распада. Для христианства же именно человеческая сложность есть то, что достойно восхищения, подобного державинскому, и — увековечения.

Отсюда та необычность места человека в мире, которая столь настойчиво порождает вопросы, подобные тем, что родились у Тютчева или у Семена Франка:Откуда, как разлад возник? И отчего же в общем хоре Душа не то поет, что море, И ропщет мыслящий тростник?

«Откуда, этот разлад между человеческой душой и всем миром, в состав которого ведь входит и она сама? Это есть великий факт человеческого бытия. Столь ничтожный и мелкий факт, как неспособность двуногого животного, именуемого человеком, спокойно устроиться на земле, есть — для взора, обращенного внутрь и вглубь — свидетельство нашей принадлежности к совсем иному бытию».

Протодиакон Андрей Кураев