Притча от Франца Кафки

У врат Закона стоял привратник. Пришёл к привратнику поселянин и попросил пропустить его к Закону. Но привратник сказал, что в настоящую минуту он пропустить его не может. И подумал посетитель и вновь спросил, может ли он войти туда впоследствии?

— Возможно, — ответил привратник, — но сейчас войти нельзя.

Однако врата Закона, как всегда, открыты, а привратник стоял в стороне, и проситель, наклонившись, постарался заглянуть в недра Закона. Увидев это, привратник засмеялся и сказал:

— Если тебе так не терпится, попытайся войти, не слушай моего запрета. Но знай: могущество моё велико. А ведь я только самый ничтожный из стражей. Там, от покоя к покою, стоят привратники, один могущественнее другого. Уже третий из них внушал мне невыносимый страх.

Не ожидал таких препон поселянин: «Ведь доступ к Закону должен быть открыт для всех в любой час», — подумал он. Но тут он пристальнее взглянул на привратника, на его тяжёлую шубу, на острый горбатый нос, на длинную жидкую чёрную монгольскую бороду и решил, что лучше подождать, пока не разрешат войти.

Привратник подал ему скамеечку и позволил присесть в стороне, у входа. И сидел он там день за днём и год за годом. Непрестанно добивался он, чтобы его впустили, и докучал привратнику этими просьбами. Иногда привратник допрашивал его, выпытывал, откуда он родом и многое другое, но вопросы задавал безучастно, как важный господин, и под конец непрестанно повторял, что пропустить его он ещё не может.

Много добра взял с собой в дорогу поселянин, и всё, даже самое ценное, он отдавал, чтобы подкупить привратника. А тот всё принимал, но при этом говорил:

— Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил.

Шли года, внимание просителя неотступно было приковано к привратнику. Он забыл, что есть ещё другие стражи, и ему казалось, что только этот, первый, преграждает ему доступ к Закону. В первые годы он громко проклинал эту свою неудачу, а потом пришла старость и он только ворчал про себя.

Наконец он впал в детство, и, оттого что он столько лет изучал привратника и знал каждую блоху в его меховом воротнике, он молил даже этих блох помочь ему уговорить привратника. Уже померк свет в его глазах, и он не понимал, потемнело ли всё вокруг, или его обманывало зрение. Но теперь, во тьме, он увидел, что неугасимый свет струится из врат Закона.

И вот жизнь его подошла к концу. Перед смертью всё, что он испытал за долгие годы, свелось в его мыслях к одному вопросу — этот вопрос он ещё ни разу не задавал привратнику. Он подозвал его кивком — окоченевшее тело уже не повиновалось ему, подняться он не мог. И привратнику пришлось низко наклониться — теперь по сравнению с ним проситель стал совсем ничтожного роста.

— Что тебе ещё нужно узнать? — спросил привратник. — Ненасытный ты человек!

— Ведь все люди стремятся к Закону, — сказал тот, — как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?

И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, закричал изо всех сил, чтобы тот ещё успел услыхать ответ:

— Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их.

Суфийская притча

Суфии говорят, что большинство людей большую часть своей жизни не способны к восприятию глубоких вещей. Это происходит оттого, что они неверно интерпретируют то, чему их учат. Две слабости, которые всплывают снова и снова — понимать слова слишком буквально и интерпретировать их слишком поверхностно.

Эта история показывает эти две тенденции: ученик первую, его друг — вторую.



Дервиш сказал ученику:

— Пообещай мне одну вещь, и я сделаю для тебя всё.

Ученик согласился.

— Пообещай мне ни о чём меня не просить — и я сделаю для тебя всё!

Однажды друг ученика спросил его:

— Ну, чему тебя учит дервиш?

— Он научил меня ни о чём его не просить.

— Это не учитель, это скряга!

Суфийская притча

Некий суфий согласился взять с собой в путешествие обычного человека, чтобы показать ему жизнь и смерть с другой точки зрения.

Они пришли на могилу знаменитого человека, вокруг которой толпилось много народа, произнося молитвы. Человек сказал:

— Благословенна память этого человека! Я ещё ни у кого не видел столько поклонников.

— На самом деле, — сказал суфий, — этот человек почитаем, потому что окружал себя учениками, не давая им шагу ступить самим, и позволял им засыпать себя вопросами и, в конце концов, умер от утомления, упустив возможность быть полезным людям в другое время и в другом месте.

Затем они пришли в другое место и увидели человека, которого носили на руках его почитатели, день и ночь воспевая ему хвалы. Обычный человек сказал:

— Остережёмся этого человека, ибо он ведёт себя некрасиво, позволяя всем этим людям поклоняться себе.

— На самом деле, — сказал суфий, — он окружён восторженными идиотами из-за того, что такие, как ты, остерегаются его. Правильным было бы выяснить, действительно ли он наслаждается их поклонением, и, если нет, помочь ему, показав его поклонникам, что они ведут себя неверно.

Они пошли дальше и вскоре встретили человека, который говорил с толпой, и толпа внимала ему.

— Какие дисциплинированные и вежливые люди, — сказал обычный человек. — Нам стоит познакомиться с ними поближе.

— На самом деле, — сказал суфий, — эти люди слушают так внимательно потому, что они не способны мыслить и действовать самостоятельно. Правильным было бы расшевелить их и заставить мыслить и действовать, а не превращаться самим в слушателей.

Обычный человек сказал:

— Послушай, если я не могу судить по наружности и если я не могу судить по своему внутреннему ощущению, что мне делать, когда рядом со мной нет понимающего человека, такого как ты?

— Не то чтобы совсем нельзя, — отвечал суфий. — Я говорил лишь, что думать, что то, что выглядит одинаковым, и есть одинаковое — это не основа для обучения. Внешность может быть обманчива, а может быть и нет. Учитель поможет тебе воспитать понимание, которое как толкует поверхностное, так и воспринимает внутреннее. Если ты ищешь знаний через внешние формы, ты не ищешь понимания. Если ты хочешь вишен, зачем ты ищешь алмазы?

Деловая притча от Тадао Ямагучи

Однажды ученик спросил Учителя:

— Учитель, в чём смысл жизни?

— Чьей? — удивился Учитель.

Ученик, немного подумав, ответил:

— Вообще. Человеческой жизни.

Учитель глубоко вздохнул, а потом сказал ученикам:

— Попробуйте ответить.

Один ученик сказал:

— Может быть, в любви?

— Неплохо, — сказал Учитель, — но неужели одной любви достаточно, чтобы на склоне лет сказать «я жил не зря»?

Тогда другой ученик сказал:

— По-моему, смысл жизни в том, чтобы оставить после себя что-то на века. Как, например, ты, Учитель!

— Ух, — улыбнулся Учитель, — если бы я знал тебя похуже, мог бы принять это за лесть. Ты хочешь сказать, что большинство людей живет зря?

Третий ученик неуверенно предположил:

— А может быть, его и не надо искать, этот самый смысл?

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Учитель, — объясни, почему ты так думаешь?

— Мне кажется, — сказал ученик, — что если задаваться этим вопросом, то, во-первых, точного и окончательного ответа всё равно не найдёшь, будешь всё время сомневаться, а, во-вторых, какой бы ты ответ ни нашёл, всё равно всегда найдётся кто-нибудь, кто будет с ним спорить. Так вся жизнь пройдет в поисках её смысла.

— То есть, что, — улыбнулся Учитель, — смысл жизни в том, чтобы…

— Жить? — сказал ученик.

— По-моему, это — ответ! — и Учитель жестом показал, что сегодня занятия закончены.



В этой истории мы снова видим, что Учитель не стремился дополнительно усложнять вещи и без того сложные. Первый Ученик прокомментировал это так: «Учитель всегда считал очень важным вовремя остановиться».

Восточная притча

Шёл караван по пустыне. В нём было сорок верблюдов, нагруженных тяжёлыми ящиками, в которых лежали книги. Всё это богатство принадлежало известному учёному-проповеднику, который ехал впереди на белом верблюде. Караваном управлял бедный погонщик. В пути случались разные неожиданности, и им приходилось иногда спорить между собой.

Однажды, ориентируясь по звёздам, они сбились с пути и заспорили. Учёный сказал погонщику:

— Ты знаешь, как я знаменит среди учёных нашей страны и всего мира! Вот сорок верблюдов, которые везут лишь ничтожную часть моих знаний. Как ты, бедный погонщик, осмеливаешься спорить со мной?

Погонщик верблюдов поклонился и вежливо сказал:

— Мой господин! Я никогда бы не осмелился рассуждать перед вами. Но вы сами задали мне вопрос. Поэтому я осмелюсь высказать то, что думаю. Вы обладаете чудесными знаниями, которые можно сравнить с драгоценными жемчужинами. Эти жемчужины так дороги, что их нужно хранить в ларце, завёрнутыми в мягкий бархат. Мои же знания похожи на простую гальку, лежащую у дороги.

Слушая его, учёный благосклонного кивнул в знак согласия. А погонщик продолжал:

— Но я хочу сказать вам, что когда взойдёт солнце, оно осветит, прежде всего, гальку, лежащую у дороги и лучи его не коснутся ваших драгоценных камней, завёрнутых в бархат.

Учёный вздрогнул! Он был настоящим учёным и не мог не оценить высоту мысли погонщика и её истинность. Внимательно посмотрев на погонщика, он подчинился его решению.

Притча про Насреддина

— Когда я был в пустыне, — сказал однажды Насреддин, — я заставил бежать целое племя наводящих ужас кровожадных бедуинов.

— Однако, как вы это сделали?

— Легко. Просто я побежал, а они побежали за мной.

Даосская притча

Однажды к Птице — Хранительнице Чёрного Камня обратился за советом юноша, решивший пойти в обучение к знахарю. Выполнив положенный ритуал приветствия и оказав Птице положенные знаки внимания, юноша обратился к ней со следующими словами:

— О, Мудрая Хранительница Камня, в жизни так много прекрасного и доброго, но ещё больше уродливого и отвратительного. С раннего детства я мечтал стать учеником знахаря и научиться врачевать людские пороки и недуги, но с рождения я не могу преодолеть в себе отвращения ко всему грязному и некрасивому. Что мне делать, ведь став знахарем, я вынужден буду каждый день сталкиваться с тем, что сейчас кажется мне отвратительным? Как мне преодолеть отвращение и страх?

— Прекрасное не всегда содержит в себе доброе начало, а добро может творить злые дела, — сказала Птица. — Люди любят выдавать желаемое за действительное, искажая при этом истинную картину мира. Чтобы развеять твои сомнения, я расскажу тебе старую притчу…

И Каменная Птица начала свой рассказ:

Однажды столичный чиновник, долгое время не покидавший свой дворец, все помещения и двор которого содержали в идеальной чистоте сотни слуг, вынужден был по делам службы отправиться в провинцию. Дорога была долгой и опасной. На пятый день пути стая голодных волков набросилась на чиновника и его свиту. Слуги и телохранители в страхе разбежались, оставив своего хозяина одного. Целую ночь, не разбирая дороги, пробирался чудом уцелевший чиновник сквозь лесную чащу. Утром измученный, в разодранной одежде он случайно наткнулся на убогую хижину — жилище старого даоса и попросил у отшельника приюта и пищи. Позавтракав и немного успокоившись, чиновник пришёл в себя и оглядел жилище даоса. Оно показалось ему убогим и грязным. Вдруг чиновнику стало нестерпимо жаль себя, и он начал громко сетовать на свою судьбу.

— Кто бы мог подумать, — жалобно говорил чиновник, — что человек моего положения окажется когда-либо в столь непотребных условиях, в таком грязном и убогом жилище! Кто бы мог подумать, что этот человек будет вкушать скудную пищу, приготовленную грязными руками оборванца-отшельника!..

Услышав такие речи, даос рассмеялся и сказал:

— На свете не бывает грязного или чистого, а есть лишь вездесущее и всенаполняющее, которое породило два начала, создавших всё остальное. Поэтому следует опасаться лишь того, что содержит в себе яд и болезни или таит другую угрозу, а если кто-то убивает моего врага или другим способом спасает мою жизнь, мне безразлично грязные или чистые у него руки. Что же касается тебя, то даже в своём чистом и красивом дворце ты дышишь воздухом, в котором оправляются птицы и который наполняют зловония болот; пьёшь воду, в которой умирают и разлагаются рыбы и водоросли и, конечно же, с удовольствием ешь растения, подкормленные навозом. Так стоит ли испытывать отвращение к тому, что естественно и от этого казаться себе несчастнее, чем ты есть на самом деле?

Суфийская притча

Один человек, пришедший к Аль Шаху Бахауддину Накшбанди, просил у него совета, как жить, как вести себя, какие вещи следует делать, а каких избегать.

Мастер пригласил на ужин своих учеников и попросил гостя повторить просьбу. Когда пришедший в почтительной форме изложил свою просьбу, Бахауддин сказал:

— Слушай внимательно! Тебе следует начать вести разгульную жизнь, добывая себе средства воровством, причём часть денег ты должен относить мне. Пренебрегай молитвами и внешней чистотой и всегда старайся добиться превосходства над людьми. Будь хитрым, сильным и беспринципным.

Чем больше говорил Мастер, тем более беспокойным становился проситель и под конец в ужасе выбежал из комнаты.

По прошествии нескольких недель Бахауддин спросил, нет ли новостей об «ученике».

— Есть, — ответили ему, — он живёт в Самарканде образцовой жизнью правоверного. Ещё он рассказывает всем, кому может, что ты — Сатана, который пытался сбить его с истинного пути.

Бахауддин рассмеялся.

— Если бы я велел ему вести благую жизнь, он ни за что не послушал бы — ему вдалбливали это с детства. Естественно, когда он вырос, ему понадобилось что-то более необычное и живое. Но когда я запугал его этой новой странной жизнью, он решил, что будет чувствовать себя лучше, если будет мягким, добродетельным человеком.

— Но, — спросил один из учеников, — как же твоя репутация, Учитель?

— Участвуют во зле те, кто верит злу. А я уверен, что знающие люди в Самарканде не из таких.

Суфийская притча

Учитель Бахауддин сидел однажды после ужина в окружении вновь прибывших, молодых и стариков, каждый из которых желал учиться у него. И вот когда наконец настала тишина, Мастер разрешил задавать вопросы.

— Что вызывает наибольшие трудности в обучении Пути? — спросили его.

— Люди руководствуются поверхностными вещами. Их привлекают проповеди, рассказы, слухи, — то, что будоражит их, как пчёл привлекает запах цветка.

— Но как иначе пчеле найти цветок, если не по запаху? И как человеку познать истину, как не по рассказам о ней?

Мастер отвечал:

— Человек приближается к мудрости, полагаясь на слухи, рассказы, проповеди, книги, чувства. Однако, приблизившись, он начинает требовать больше и больше того же самого, но не того, что может дать мудрость. Пчёлы находят цветок по запаху, но, найдя его, они не требуют больше и больше запаха, они припадают к нектару, который должны собирать. Это эквивалент реальной мудрости, все рассказы и представления о которой, — это её запах. Среди людей очень мало «настоящих пчёл». Тогда как все пчёлы являются пчёлами в том смысле, что они способны собирать нектар, не все люди — люди в смысле исполнения и восприятия того, для чего они были созданы.

Стратагема № 20 — Мутить воду, чтобы поймать рыбу

Циский царь Сюань-ван, желая послушать игру на свирели, непременно требовал, чтобы играли сразу триста музыкантов.

Некий отшельник из южного предместья тоже вызвался играть для государя. Царь благосклонно внял его просьбе и назначил ему содержание, как и всем прочим.

Когда же Сюань-ван скончался, на престол взошёл Минь-ван. Тот любил сольные выступления, и отшельник поспешил удрать.