АТОМНЫЙ ГУЛАГ.Часть ІІ.

Атомный ГУЛАГ.

Часть II.

Долгое эхо взрыва.







Волю своим эмоциям мы
дали. Выплеснули все, что накопилось и накипело. Теперь попробуем
спокойно разобраться в тех победных шагах глобальной программы
использования ядерных взрывов в мирных целях. Быть может, атомщики
скромничают, успех работ был очевиден, а они об этом молчат.


Вернемся к папке с отжившими свое время репортерскими отчетами с
переднего края науки. Идей использования ядерных взрывов было много,
нескончаем был и счет экспериментам.


Ученые предложили делать в пластах каменной соли хранилища для
нефти. Что, мол, зря уставлять землю огромными резервуарами. Адрес
будущих взрывов наметили сразу — оренбургские и астраханские степи. 18
раз нажимали кнопку подрыва ядерных зарядов.


"... Температура в несколько миллионов градусов испарила сони тонн
каменной соли. В земле образовался шар, внутри которого в первые
миллисекунды давление достигло нескольких миллиардов атмосфер.


...Исследование полости подтвердило: оплавленные стенки подземного
хранилища выдерживали давление горных пород. Они не обрушились, стояли
прочно".


Все эксперименты вроде бы закончились удачно. Может быть, на этот
раз мирный атом пришелся к месту и точно соответствует выводу комиссии?


"Технология создания резервуаров-хранилищ с помощью ядерных взрывов
в массивах каменной соли располагает необходимыми для проектирования
методиками расчета параметров и может быть рекомендована для широкого
его применения".


Этот вывод был сделан по горячим следам. А вот выводы другого
характера, которые были опубликованы в январском номере журнала "Нефть
России" за 2001 год.


"В настоящее время большинство подземных емкостей заполнены
радиоактивным рассолом и обломками каменной соли, находятся в аварийном
состоянии и непригодны для промышленной эксплуатации. На устье скважин
фиксируется рост пластового давления и выход радиоактивного рассола на
поверхность".


А вот еще:


"В экологическом отношении независимо от целей его использования
представляет собой значительную опасность для окружающей среды, так как
он обусловил формирование первичного источника загрязнения недр. И этот
источник необходимо рассматривать как неконтролируемое захоронение
радиоактивных отходов".


В Астраханской области постепенно назревает экологическая
катастрофа. Есть опасность, что весь радиоактивный рассол со временем
может оказаться в Волге. В Пермской области, где тоже есть подобные
емкости, развитие экологической катастрофы идет уже полным ходом.
Фонтанчики радиоактивной воды забили вблизи Воткинского водохранилища.


Неудачей закончился и эксперимент по созданию плотин. В 1974 году в
окрестностях якутского городка Удачный решено было построить хранилище
для отходов горно-обогатительного комбината. Ядерщики предложили взрыв
на вспучивание. Поднявшаяся дыбом земля и будет плотиной.


При взрыве земля действительно вздыбилась, но через мгновение
упала, образовав многометровый провал. Туча пыли поднялась в виде
характерного гриба. Благо, ее отнесло на тайгу. След этого эксперимента
заметен и сегодня. Шлагбаумы и щиты предупреждают: "Радиация! Опасно
для жизни!"


Время показало, что вся затея с подземными ядерными взрывами была
изначально опасна, но атомщиков уже невозможно остановить. Новое
сенсационное сообщение в "Российской газете": ученые федерального
ядерного центра в Снежинске (закрытый городок в Челябинской области)
готовы бороться с землетрясениями. Репертуар старый: они предлагают
"регулярно проводить специальные подземные ядерные взрывы" для "снятия
накопившихся напряжений" в недрах земли.


Сенсация оказалась из разряда пронафталиненных. Идею эту в свое
время разрабатывал Андрей Дмитриевич Сахаров, но бросил, поняв, что
стоит на пороге разработки тектонического оружия. Он не захотел стать
его отцом.


К тому же недавно было обнаружено, что после подземных ядерных
взрывов в земной коре на протяжении многих лет могут распространяться
волны, инициируя новые землетрясения. Так что земные бури, которые мы
сегодня пожинаем, могут быть эхом нашей победной поступи семидесятых
годов. Круг замкнулся.


На этом можно было бы поставить точку и больше к теме ядерных
взрывов не возвращаться. Но взгляните еще раз на снимок лесной поляны,
а теперь на соседнюю фотографию. Обратите внимание на дозиметр, который
мы приблизили к трубе, торчащей из-под земли. Его показания превышают
допустимый радиационный фон в сорок раз. Есть здесь место, где дозиметр
зашкаливает, но мы не стали показывать вам эти цифры — не поверите.
Достаточно и того, что видите.


Все, о чем мы вам рассказали, может показаться абстрактным и уже
далеким по времени: это было когда-то. Не обольщайтесь. Волна с
ядерными отходами, которые мы по бедности навязываем сами себе, из этой
же серии, а она совсем недавняя. Знаете, какой самый страшный атом? Не
военный, не мирный, а бесхозный. Он тих и незаметен. О нем не кричат,
потому что о существовании его никто не знает. А между тем он с
настойчивой жестокостью отсчитывает человеческие жизни, идущие на
выброс.


Мы скоро вернемся на эту лесную поляну... Нас ждет здесь эхо былого безумного величия. Оно вернулось...








В 1996 году Россия
подписала Договор о всеобъемлющем прекращении ядерных испытаний,
включая и взрывы в мирных целях. Казалось бы, с распространением
сверхопасной технологии покончено.


Но вот совсем недавняя публикация в "Парламентской газете": "Одна
из величайших ошибок XX века — это полное запрещение ядерных взрывов! И
пора уже в этом не только признаться, но и попытаться исправить
ошибку".


Эти слова принадлежат Главному конструктору ядерного оружия
академику Б. В. Литвинову. Он совершенно искренне ностальгирует по
программе "Мирный атом". Самым убедительным доводом, который он
приводит в статье, являются слова Вышинского, сказанные им в 1949 году.
Те самые слова, которые породили атомный ГУЛАГ. Академик цитирует их
дословно, настолько они въелись в сознание.


"С помощью таких взрывов будут прокладываться каналы, извлекаться
полезные ископаемые, и атом, таким образом, станет служить на благо
народа".


Какое он принес благо народу, мы уже знаем. Вряд ли не знает этого
академик, но плестись на задворках науки атомщикам не престало, и он
пытается выйти на новый виток, который должен повторить старый и добить
то, что еще не добито.


Слова академика убийственны:


"Да, атом принес человечеству немало бед. Но дистанция от Хиросимы
до Чернобыля уже пройдена. Появился жестокий опыт. И его тоже следует
использовать во благо. Если кто-то попадет в автомобильную аварию, не
следует сразу же запрещать ездить по городу".


Академик, видимо, начисто потерял чувство реальности. После
автомобильной аварии сгребли в сторону разбитые машины, почистили
асфальт — и катись дальше, а Чернобыль будет стоять памятником сотни
лет и при этом все время угрожать тому же благу людей.


Надо сказать, что у ядерщиков уже давно с чувством реальности не
все в порядке. Когда начала воплощаться в жизнь бредовая идея
переброски северных рек на юг, они почувствовали, что их время пришло.
Из дискуссии, которая разразилась в "Литературной газете", мы хорошо
знаем о гигантском "созидательном" плане. Писатель Сергей Залыгин повел
активную борьбу против этого, к нему подключились и другие публицисты.
Речь шла только о самой идее переброски рек, а не о том, как она будет
достигнута. Атомщики предложили разорвать водораздел Печоры и Камы...
ядерными взрывами. Они уже подсчитали, что их должно быть 250 (!).
Научно обоснованная Хиросима и Нагасаки, вместе взятые...


Сейчас бы северные ветры несли нам прохладу, густо настоянную на
стронции и плутонии. В этом "плане века" нам с вами, как всегда,
отводилась роль выброса. Три взрыва они успели сделать...


С убедительной логичностью академик Б. В. Литвинов оперирует цифрами:


"Мы провели пять из 128 взрывов: из них два — на выброс, один — на
вспучивание (попытка создания плотины), а остальные — камуфлетные, то
есть подземные и на больших глубинах. Скажу прямо: пять взрывов были
неудачными, где фиксировались выбросы. Но дело в том, что с таких
глубин выбросы очень малы, они составляют приблизительно один процент
от общей активности".


Для статистики, может быть, это и ерунда — пять из 128, для любой
другой науки, возможно, тоже. Но что стоит ядерный аварийный выброс?
Сколько за ним человеческих жизней? Сколько их унес Чернобыль? Да что
Чернобыль...


Самым "безобидным" направлением в широкомасштабном использовании
подземных ядерных взрывов в мирных целях можно считать сейсморазведку.
В свое время при Министерстве геологии была создана Специальная
региональная геофизическая экспедиция. В ее задачу входило
сейсмологическое зондирование земной коры и мантии. План, разработанный
в экспедиции, стал основой государственной программы под кодовым
названием "Программа-7". Она охватывала территорию всей страны, от
Бреста до Якутии.


Планировалось взорвать 80 ядерных зарядов, которые "просветили" бы площадь в 70 тысяч квадратных километров.


Стратегия этого рассекреченного ныне плана хорошо просматривается.
Взрывы обходили... Москву. Самый ближайший к столице должен был
сотрясти землю где-то в районе Волги — в Ивановской или Костромской
области.


19 сентября 1971 года в Кинешемском районе Ивановской области содрогнулась земля.


Сколько времени с тех пор прошло, можно бы о нем и не вспоминать,
да вот не дает он о себе забыть. Этот взрыв и был из разряда аварийных.
Вполне возможно, что, по расчетам того же академика Б. Литвинова, из
земли вырвался лишь один процент радиоактивной гадости, но сколько ее
накопилось за тридцать лет...


Академик же все о своем:


"... Кампания о "грязи" в отношении промышленных взрывов
несерьезна, она спекулятивна и носит чисто политический характер. К
науке это никакого отношения не имеет".


Еще как имеет.




От Кинешмы, за Волгой,
начинается тайга. По карте — зеленое пространство, изредка
простреливаемое черной ниточкой дороги. Эта черная ниточка — не факт.
Если сухо и нет дождей, то это дорога, а если осенняя распутица, то это
всего лишь направление.


Жизнь за Волгой не ушла далеко от реки. Путь с паромной переправы
близка. В Ильинском нас встретила глава сельской администрации Вера
Алексеевна Андриянова. Она уже приготовила транспорт — колесный трактор
с прицепом. Тракторист Серега услужливо набил прицеп соломой.


— Я сама с вами поеду, — сказала Вера Алексеевна. — Посмотрю, что
там геологи делают. Ни разу у нас не появились. Опять какая-то тайна.


Это для машины путь в десять километров близкий, а трактор нетороплив. Успеем по дороге наговориться.


Вера Алексеевна — женщина быстрая, решительная и смекалистая.
Главой сельсовета она уже два десятка лет. Всех и вся она знает,
поэтому лучшего проводника не подберешь.


— Этим летом я как экскурсовод: делегация за делегацией. А то все тишина была.


Письма свое дело сделали. Областная власть "бомбила" ими Кремль все
последние годы. Адресатами были Горбачев, Ельцин, Черномырдин,
Степашин, Кириенко, Примаков... Как только в Кремле менялись люди, так
получали из Иванова послание. Ни строчки в ответ. Дума, куда тоже
обращались, глуха была. А тут пробило. Комиссия из недоступного
Минатома пожаловала, за ней следом — экспедиция. Вот она-то и затаилась
где-то там в лесах. По слухам, какую-то карту составляют да что-то все
копают. По селу пронеслось: на месте взрыва будут склад для
радиоактивных отходов делать. Женщины уже в сельсовет прибегали: "Не
дадим, костьми ляжем!"


Так что мы для Веры Алексеевны подвернулись кстати. Два дела можно разом сотворить: и нас проводить, и разузнать, что к чему.


— Я сама взрыв хорошо помню. Жила, правда, я тогда далеко от этих
мест. В назначенный час схватила своего первенца и спиной к серванту,
чтоб не рухнул. Тряхнуло не сильно, но ощутимо. Посуда только
зазвенела.


Переваливаясь на колдобинах, трактор дотянул до деревни Галкино.


Ныне этой деревне досталась вся "слава" популярности. Когда говорят
о взрыве, то всегда ее поминают. Но ближе всех к взрыву стояла
Бутусиха, ее уже нет. На том месте, где дома были, сине от созревающего
терновника.


А вот Галкино еще живет. Когда-то здесь были своя школа, два
магазина, фельдшерский участок, ферма с передовой бригадой доярок.
После взрыва еще долго деревня крепкой была, а как узнали об опасности,
то стали разъезжаться. При первой же возможности деревню покидали. Дома
бросали — их здесь никто не покупал. Отдыхающие из города раньше
приезжали, а теперь боятся. На всю деревню осталось три человека. Они и
зиму здесь коротают, дома соседей берегут. Да кому они теперь нужны,
гнить будут.


В Галкине экспедиции не оказалось. Мужички, видно, свое дело
сделали и втихаря уехали. Что наработали, все с собой увезли. Одна из
оставшихся трех жительниц деревни, Анна Ивановна Рябцева, которую мы
застали на огороде, пояснила, что работали много, а вот что сделали —
не знает.


— А взрыв вы помните?


— Как же не помнить! Нас предупредили тогда, чтобы мы все из домов
вышли да скотину с фермы выгнали. Землю сильно качнуло. Крыша соседнего
дома подпрыгнула.


У Анны Ивановны сегодня грустный день — година по мужу.


— Вы знаете, никогда и в больницу-то не ходил. В тот день утром
травы по заоврагу накосил, баньку истопил, попарился, вечером кашлем
зашелся... Кровушка пошла. Ночью все стонал, а утром его не стало.
Доктора сказали — рак легких. А разве ж так можно — он и не болел
вовсе... К "дыре" все ходил рыбачить, может, и рак оттуда принес.


"Дыра" — это место взрыва. Там протекает шустрая речка Шача. В ее
омутиках мужички и ловили плотвиц да карасиков. Говорят, что Александр
Михайлович Рябцев часто на головные боли жаловался: "Как от "дыры"
ветром потянет, так голова-то и болит". Но эту боль списывали ему на
возраст — мол, уж не молодой.


Вера Алексеевна Андриянова еще в администрации показала нам книгу о
достопримечательностях Кинешемского района. Каждый сельсовет чем-то
знатен был. В Ильинском одна достопримечательность — "дыра". И
главка-то в книге так называется. Хоть туристов туда вози и историю
рассказывай, как в начале 1971 года появились в этих местах
представители из Министерства геологии. Они-то и подобрали три площадки
на выбор — две в Ивановской и одну в Костромской области. Речка Шача
стала "виновницей", что выбрали именно эту лесную поляну. Для бурения
нужна была вода, а тут она под боком, да и от глаз людских все лесом
скрыто.


На краю поляны геологи разбили лагерь, посредине поставили
буровую... По деревням пополз слух, что нефть ищут. Шутили все: может,
и золото найдут.


Потом, ближе к осени, почему-то появились военные. Они свою технику
перебрасывали ночью. Мальчишек, что все время "паслись" на буровой,
стали гонять. И взрослым запретили в речке рыбачить.


Эти военные и готовили ядерный взрыв. Буровики сдали им скважину с
загнанной на 620 метров трубой. В нее-то и опустили заряд. На языке
военных объект на лесной поляне носил кодовое название "Глобус-1".


Спасибо, хоть о взрыве жителей предупредили, а то бы могли рвануть и не сказав ничего.


В полдень воскресного дня и рванули...


В одном из официальных документов отмечено:


"...В ходе проведения данного эксперимента имел место ранний выход
газообразных продуктов взрыва на "дневную" поверхность. В результате
образовались локальные участки радиоактивного заражения грунта в районе
скважины".


И геологи, и военные покидали лагерь в спешном порядке. Были
брошены буровые вышки, бульдозер, насос, качавший воду из речки, весь
кухонный скарб, бочки из-под бензина, мотки проводов, обрезки труб —
словом, все.


Ученые и военные смыли со своих рук грязь выброса, а расхлебывать ее предстояло другим.









Серега заглушил трактор у речки. Дальше он не ходок. Он ни разу не был на поляне, даже не знает, что она из себя представляет.


Для Веры Алексеевны это тоже граница, но она вдруг сказала:


— Пойду с вами, посмотрю, как изгородь поставили.


Мы проверили дозиметр. В его окошечке за тремя нулями появилась цифра 9. Это микрорентгены. Вполне нормальный фон.


Перешли речку. В кустах вспорхнула пара рябчиков. Сразу же за
поворотом тропы открылась поляна. Надеваем резиновые сапоги, повязываем
марлевые повязки, как учили на уроках гражданской обороны.


Готовы? Готовы! Тогда вперед!


Цифры на дозиметре заволновались — уже 13. Легкий порыв ветерка —
25. Ржавая конструкция с намертво прикипевшими вентилями — 40. Трава
под ногами — 35. Уходящая в землю труба с торчащими из нее приводами —
80. Порыв ветра — 45. Пересохшая лужа с круглой впадиной - 52. Эта
впадина и есть провал, который образовался после взрыва. В засохшей
грязи отпечатались коровьи следы. Сюда буренушки ходят на водопой, а
травку щиплют на этой поляне. В этом году здесь сено не косили, а были
времена, когда поляна была уставлена копнами скошенной травы. И опять
порыв ветра, на этот раз — 120. Идем на источники радиации. Цифры в
окошечке дозиметра устроили настоящую пляску. Зазвенело на 250. Еще
одна труба в траве. Ого, здесь уже 480. Физически ощущаем — из земли
дует или это нам только кажется. Еще труба. Здесь уже — 500, нет, 520,
560... Все, хватит! Жизнь еще на что-нибудь сгодится.


Тогда, тридцать лет назад, после бегства геологов, сюда первыми
заявились мальчишки. Им было любопытно увидеть, что же произошло после
взрыва на поляне. А увидели они тот самый провал, но тогда он был
поглубже. Парнишки вдоволь полазили по буровой вышке, спускались в
провал. В школе они сказали, что никакой нефти нет.


Через три недели они умирали, крича от головной боли, а изо рта шла пена.


Сельские врачи были в полной растерянности. С трудом “подогнали” смертельную болезнь под менингит.


Вскоре с поляны исчез бесхозный бульдозер, его прибрал к рукам
колхоз. Насос, что качал воду на буровую, увезли в леспромхоз, и он
потом несколько лет служил на поселковом водопроводе. Деревенские
мужики растащили по дворам все, что могло сгодиться в хозяйстве.


Лет пятнадцать смерти сельских жителей никто не связывал со
взрывом. А диагноз чаще всего был один: рак, рак, рак... Для
разнообразия — лейкоз...


Один биолог подсчитал, что от выброса приняло смерть человек 60, не меньше.


Кинешемский район давно уже первый в области по онкологическим заболеваниям.


Говорят: случались аномалии у животных. Однажды родились ягнята без
шерсти. Ветеринары поломали головы, да сказали, что это следствие
глубокого авитаминоза. И это посреди лугов с разнотравьем. Опять же,
появился теленок с пятой ногой. Объяснить это было уже трудно, и
специалисты, пожав плечами, сказали: “бывает”.


Сколько же колхозного молока, надоенного от коров, пасшихся на этой лесной луговине, пошло на продажу?


Сколько радионуклидов приняла в свои воды речка Шача, впадающая в Волгу?








Тайна взрыва была раскрыта
лишь с десяток лет назад. Тогда исчезла цензура и в печати была
опубликована карта всех мирных ядерных взрывов, которую для нас
составили немецкие “гринписовцы”. Там был помечен и этот взрыв. Мир
знал о нашей опасности, хотел предупредить, но стена секретности стояла
непоколебимо.


И до сих пор Минатом неохотно говорит о взрыве. Ни разу за все эти
годы никто не выступил перед жителями и не рассказал об опасности,
которая поджидает их в лесу. И на дорогах, ведущих к ядерной поляне, вы
не увидите ни одного предупредительного знака.


Слово “радиация” до сих пор табу для атомщиков.


— Оснований для тревоги нет, — сказал прилетевший к месту взрыва представитель Минатома.


Конечно, если ты живешь далеко отсюда.


Не будем задавать себе вопрос: а почему по свежим следам не был
локализован выброс. И делов-то было, что сгрести землю, захоронить ее,
а места прорыва газов забетонировать. Но тогда был бы нарушен режим
секретности. А уважаемому академику Б. Литвинову пришлось быть между
Хиросимой и Чернобылем, поминать полигоны на Новой земле и в
Семипалатинске, неудачный взрыв в Якутии, радиоактивный рассол в степях
Оренбуржья и Астраханской области, последствиях взрывов на Каме и вот
этот аварийный выброс у деревни Галкино. Но для академика рассуждение о
“грязи” — сфера политическая и к науке “никакого отношения не имеет”.


...Когда мы вернулись с поляны, то первое, о чем спросила нас Вера Алексеевна Андриянова:


— Как вы думаете, дело с места сдвинется?


Вопрос остается открытым, как вот уже тридцать лет открыта “дыра” в ядерную преисподнюю, из которой продолжается выброс.


А люди живут надеждой, что их не бросили, их просто временно забыли, дел-то в государстве много.



Вячеслав Федоров

Ивановская область.

(с)