Иловайский ад.

Дело в том, что очень много техники было уничтожено и тому количеству людей, даже только тем, кто остался в живых, им просто не на чем было ехать, можно было передвигаться только пешком. Раненых было человек 30-40. Так вот, сложил я свои вещи в наш УАЗик и буквально через час начался очередной обстрел из артиллерии, в этот УАЗик попал снаряд, и все мои вещи вместе с ним сгорели. Остались у меня майка и автомат, то, что на себе.

Нас собралось несколько ребят, и мы пошли на край села, там еще раньше кто-то из наших подбил два русских танка. Один танк совсем сгорел, у него вырвало башню, а второй - внешне совершенно целый. Мы в него залезли, пытались заводить, там же боекомплект, а наши машины уничтожены - "мы собираемся вести круговую оборону, ну, так давайте воевать в этом танке".

Завести его мы не смогли, нашли даже пленного русского механика-водителя, притащили его туда, чтоб завел, он там тоже что-то говорил, что невозможно его завести. Мы ему: "Но пушка ж стреляет, давай стрелять из пушки". Так он тоже начал говорить, что башню вручную не повернешь, а на аккумуляторах она только несколько минут крутится и очень медленно.
Дело в том, что очень много техники было уничтожено и тому количеству людей, даже только тем, кто остался в живых, им просто не на чем было ехать, можно было передвигаться только пешком. Раненых было человек 30-40. Так вот, сложил я свои вещи в наш УАЗик и буквально через час начался очередной обстрел из артиллерии, в этот УАЗик попал снаряд, и все мои вещи вместе с ним сгорели. Остались у меня майка и автомат, то, что на себе.

Нас собралось несколько ребят, и мы пошли на край села, там еще раньше кто-то из наших подбил два русских танка. Один танк совсем сгорел, у него вырвало башню, а второй - внешне совершенно целый. Мы в него залезли, пытались заводить, там же боекомплект, а наши машины уничтожены - "мы собираемся вести круговую оборону, ну, так давайте воевать в этом танке".

Завести его мы не смогли, нашли даже пленного русского механика-водителя, притащили его туда, чтоб завел, он там тоже что-то говорил, что невозможно его завести. Мы ему: "Но пушка ж стреляет, давай стрелять из пушки". Так он тоже начал говорить, что башню вручную не повернешь, а на аккумуляторах она только несколько минут крутится и очень медленно.

Мы так представили, что, если первый раз в жизни стрелять из танка на поле боя, наверное, в нас попадут быстрее, тем более, что машины наши расстреливали непрерывно. Я тогда в этом танке начал вещи какие-то искать, у меня ж ничего нет, а ночью уже холодно. А на танке ж сверху привязаны личные вещи экипажа, там обнаружился рюкзак какого-то русского танкиста. В ней были аптечка, два русских паспорта и военных билета.

Я ж весь этот рюкзак взял и там оказалось очень много пригодившихся арв будущем вещей, которые нам фактически потом жизнь спасли: аптечка, usb-зарядка для телефона, бритва. Люди ж больше двух недель жили в Иловайске, все были бородатые, заросшие и когда выходили оно ж видно, а побреешься - и уже вроде похож на гражданского.

Постоянно ходили слухи, что идут переговоры с русскими, что мы ждем какую-то помощь, что мы их пленных, которые у нас, на что-то меняем или не меняем. А потом я встретил своих знакомых из минометного взвода и они сказали, что вроде бы принято решение сдаваться, я об этом и раньше от других людей слышал. Вроде как есть договоренности с русскими, что они нам там что-то гарантируют, что будет обмен пленными, в общем, все готовятся сдаваться.

Где-то кто-то уже сдается... В общем, ребята мне предложили с ними уходить. "Вот сейчас решай, мы готовы тебя взять с собой прорываться". Взял я этот рюкзак, с того же танка взяли воду, нашли какой-то сухпай и пошли прорываться в балочку с оврагом. Так многие выходили – по 5-6 человек.

Потом уже говорили, что чуть ли это не приказ был Муженко вот так прорываться малыми группами, но не знаю, кому он там приказы давал, не было там ни Хомчака, ни Муженко, ни нашего командира "Филина". Может, было что-то во второй колонне, ее судьба мне неизвестна, у нашей колонны была вот такая судьба. Впятером мы пошли в сторону России. Нас же ждали, что мы будем в сторону Украины прорываться, там было три кордона засад, оцеплений, патрули ездили, а в другую сторону - все уже, тыл русских войск.

Мы потом большим таким кругом обошли километров 20, только чтобы выйти потом на ту же точку, только рядом. Т.е. мы эти 20 километров обошли полукругом и оказались, грубо говоря, там же, где и были, в той же точке на карте, только южнее. И только потом пошли в Украину. А в ту сторону, в сторону России нас никто не ждал, там у них тыл уже. Мы шли, там была абсолютно мирная территория, конкретно тыл российских войск, там мы проходили брошенные блокпосты, на которых уже просто никого не было. Вот эти 20 км мы шли два дня. Потом еще два дня шли в сторону Украины и там нас конечно уже депрессия накрывала, потому что идем, а впереди постоянно был бой.

Русские ж постоянно наступали, вот там Старобешево, а дальше они наступают, а мы, получается, за ними идем. Мы каждое утро просыпаемся, а они уже дальше вперед ушли, мы уже думали, что так до Днепра дойдем. Дошли до Комсомольского, утром созвонились, и нам сказали, что Комсомольское наше, а к двум часам дня мы туда подошли, а там уже был бой, наши войска потерпели поражение, город захвачен и полностью под контролем русских. Мы даже уже зашли в этот город и чудом каким-то просто не попались. Обратно мы вышли из этого Комсомольского, вернее спрятались там на окраине.

И уже какие-то фантастические планы начали обсуждать: сколотить плот и по реке Кальмиус спуститься. А потом зарядку в рюкзаке нашли, созвонились и один из наших друзей нашел патриотов местных, которые просто на гражданской машине приехали, нас забрали и отвезли в Курахово, а там уже стоял наш батальон. В эти дни постоянно, один кто-то оттуда-то придет, другой оттуда-то приедет, кто-то откуда-то позвонит, чтоб забрали. В общем, никто нашему приходу не удивился, пришли – ну, молодцы, что пришли.

Правда паспорта русские и военные билеты сразу забрали, чтобы передать в СБУ. Отвезли меня в Днепропетровск в больницу, ну и все. Потом уже приехал я в Киев, в часть 3027 там мне сказали: "Вы не оформлены, мы вас не знаем, идите, куда хотите. Оформить мы вас не можем, ничего вам дать не можем". Надо отдать должное Семену Семенченко, его фонд помощи за ранение мне выплатил деньги, как и всем. Неофициально, просто дали деньги и все.