Вспомнился на днях школьный гаджет – перочистка. Стоило потянуть за нить воспоминаний, и вуаля...
Перышки – звонкие, пока в коробке, притихающие в руке, в ручке они превращались в холодное оружие первоклашки. Путем царапин, клякс, дырок в тетрадях его нужно было освоить непременно.
Ручка всегда напоминала мне копье. Однажды классе во втором нечаянно наткнулась на нее запястьем. Перо с просохшими на нем чернилами продырявило плоть и оставило на коже синюю точку. До сих пор есть. Интересно, к какому бы предложению она подошла...
Чернила – ммм... Так решила моя младшая сестренка, добравшись до них в девятимесячном возрасте.
Розовое баевое одеяльце обрело хиппанский вид, но мама шедевр не оценила. За живопись влетело, естественно, мне – нечего было оставлять чернила в зоне досягаемости. Сестра до сих пор отлично рисует – спасибо чернилам.
Чернильница-непроливашка. Стоило только поверить в ее название, и ты тут же был наказан
за доверчивость. Эта вещь обожала накачиваться чернилами, а потом вела себя как впервые напившаяся старшеклассница. Проливалась на все, что видела, – это было ее излюбленное занятие. Кляксу на белом фартуке мама вываривала с хлоркой. Помнится, этот химический эксперимент закончился неудачно – чернила победили, оставив на сатине предательское желтое пятно.
А вот и перочистка. Замученное писаниной перышко ныряло в ее замшевые объятия, слегка зажималось между этими пластинами и освобождалось от волокон бумаги, которые успело намотать на винт во время плавания
по тетрадочному морю.
Прописи – артефакт ненависти и гордости. Зато почерк до сих пор вполне себе разборчивый.
А это – из современной школьной переписки. По-снобски замечу, что гелевые ручки тонко пишут, но красивого нажима из них не выжмешь...
