Адмиралы. Корнилов Владимир Алексеевич

Карл Брюллов. "Портрет В.А. Корнилова на борту брига Фемистокл". Акварель, 1835. Санкт-Петербург, Государственный Русский музей.

Корнилов Владимир Алексеевич 13 февраля 1806 года — 17(5) октября 1854 года

Владимир Алексеевич Корнилов 1806-1854, Будущий герой Севастопольской обороны появился на свет 13 февраля 1806 г. в родовом имении Ивановском Тверской губернии. Отец Владимира Корнилова был морским офицером, за службу на флоте получил чин капитан-командора, затем занимал губернаторские должности в сибирских краях, в конце жизни стал сенатором. Идя по стопам отца, Корнилов-младший в 1821 г. поступил в Морской кадетский корпус, через два года закончил его, став мичманом. Богато одаренный от природы, горячий и увлекающийся молодой человек тяготился береговой строевой службой в Гвардейском морском экипаже. Он не выдержал рутины плац-парадов и муштры конца царствования Александра 1 и был отчислен из флота "за недостаток бодрости для фронта". В 1827 г. по ходатайству отца ему разрешили вернуться во флот. Корнилов был назначен на только что построенный и пришедший из Архангельска корабль М.Лазарева "Азов", и с этого времени началась его настоящая морская служба. В составе экипажа "Азова" мичман Корнилов принял участие в трудном переходе из Кронштадта в Средиземноморье. В один из дней плавания Лазарев выкинул через люк в море стопку французских романов, лежавших в каюте мичмана, взамен он принес ему книги по морскому делу и в дальнейшем опекал его, помогая становлению молодого офицера. В Средиземном море "Азов" вошел в состав объединенной русско-англо-французской эскадры, пришедшей на помощь восставшей Греции, и Корнилов стал участником знаменитого Наваринского сражения против турецко-египетского флота. В этом сражении (8 октября 1827 г.) экипаж "Азова", несшего флагманский флаг, проявил высшую доблесть и первым из кораблей русского флота заслужил кормовой Георгиевский флаг. Рядом с Корниловым сражались лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин. После завершения военных действий Корнилов вернулся служить на Балтику, но затем Лазарев, ставший начальником штаба Черноморского флота, вызвал запомнившегося ему доблестного офицера в Севастополь. В период Босфорской экспедиции 1833 г., когда Россия решила содействовать мирному урегулированию египетско-турецких отношений, лейтенант Корнилов выполнял поручение Лазарева по военно-географическому обследованию района Босфора и справился с ним отлично. По окончании экспедиции он был награжден орденом святого Владимира 4-й степени. По возвращении в Севастополь Владимир Алексеевич был назначен командиром нового брига "Фемистокл", усердно занимался с экипажем, проявляя способности умелого организатора боевой подготовки и нравственной закалки моряков. Совершил с кораблем плавание в Константинополь и Пирей, заслужив следующий отзыв русского посла в Турции: «Бриг "Фемистокл" примерным попечением своего командира содержится в самом лучшем виде и смело может соперничать с иностранными военными судами». С 1837 г. Корнилов командовал корветом "Орест", затем 120-пушечным кораблем "Двенадцать апостолов", на которых совершенствовал свои умения в искусстве корабельного вождения, заслужил авторитет строгого, но справедливого в своих требованиях начальника, уважающего подчиненных. Постоянно занимался самообразованием, изучая отечественную и иностранную литературу по военно-морским вопросам.

В 1838 г. Корнилов в чине капитана 2-го ранга получил назначение начальником штаба при главном командире Черноморского флота Лазареве. Несмотря на относительную молодость Владимира Алексеевича, Лазарев выбрал на этот пост именно его и не ошибся в своем выборе. Корнилов стал его незаменимым помощником в деятельности по управлению черноморскими портами, развитию флота и обучению корабельного состава. Начальник штаба разработал штаты снабжения и вооружения судов Черноморского флота, принимал непосредственное участие в организации регулярных плаваний и учений эскадры. В 1840 г. Корнилов был произведен в капитаны 1-го ранга. Участвовал он и в боевых походах эскадры вдоль восточного побережья Черного моря, в занятии Туапсе и Псезуапе, высадке десантов в Субаши и Шахе, в других боевых делах, связанных с покорением Кавказа. В 1846 г. Владимир Алексеевич был командирован в Англию для наблюдения за строительством паровых судов по заказу Черноморского флота, одновременно знакомился с состоянием британских морских сил и организацией управления ими. Вернувшись через два года в Россию и произведенный в контр-адмиралы, он состоял для особых поручений при Лазареве, в 1849 г. вернулся к должности начальника штаба Черноморского флота. Имея авторитет не только в Севастополе, но и в Петербурге, Корнилов в 1851 г. был зачислен в свиту его императорского величества с правом доклада как у начальника Главного морского штаба А.С.Меншикова, так и у самого Николая I. После смерти Лазарева (1851 г.) главным командиром Черноморского флота был назначен адмирал Верх, но все смотрели на это назначение как на временное и условное, имея в виду кандидатуру Корнилова. В 1852 г. Владимир Алексеевич был произведен в вице-адмиралы и получил звание генерал-адъютанта. Фактически вся власть в управлении Черноморским флотом и портами находилась в его руках. Ожидая дальнейшего обострения обстановки на южных рубежах России, Корнилов предпринимал энергичные меры по строительству новых судов в Николаеве, расширению доков и адмиралтейства в Севастополе, пополнению артиллерийских арсеналов. Но ему уже не хватало времени, чтобы укрепить крымские берега - слишком быстро развивались события. После неблагоприятного результата миссии Меншикова в Константинополь, в которой принимал участие и Корнилов, война России с англо-франко-турецкой коалицией стала совсем близкой. 20 октября 1853 г. Россия объявила о состоянии войны с Турцией. В тот же день адмирал Меншиков, назначенный главнокомандующим морскими и сухопутными силами в Крыму, послал Корнилова с отрядом кораблей на разведку противника с разрешением "брать и разрушать турецкие военные суда, где бы они не встретились". Дойдя до Босфорского пролива и не обнаружив противника, Корнилов направил два корабля для усиления эскадры Нахимова, крейсировавшей вдоль Анатолийского побережья, остальные отправил в Севастополь, сам же перешел на пароходофрегат "Владимир" и задержался у Босфора. На следующий день, 5 ноября, "Владимир" обнаружил вооруженный турецкий корабль "Перваз-Бахри" и вступил с ним в бой. Это был первый в истории военно-морского искусства бой паровых кораблей, и экипаж "Владимира" во главе с капитан-лейтенантом Г.Бутаковым одержал в нем убедительную победу. Турецкий корабль был захвачен в плен и на буксире приведен в Севастополь, где после ремонта вошел в состав Черноморского флота под названием "Корнилов". Вскоре Владимир Алексеевич во главе отряда пароходофрегатов вновь направился в море: Меншиков послал его к эскадре Нахимова с указанием взять руководство ею на себя. Но к главным событиям Синопского сражения 18 ноября, в котором Нахимов разгромил турецкий флот, он опоздал (преследовал уходивший из Синопской бухты турецкий пароход "Таиф"), чему был даже рад, так как не хотел перехватывать победу у чтимого им флотоводца. Синопское поражение турок ускорило вступление в войну Англии и Франции, и на плечи начальника штаба Черноморского флота через несколько месяцев легла тяжелая ноша - защита недостаточно подготовленного к обороне Севастополя. Малоудачные действия сухопутной армии Меншикова в борьбе с англо-французскими войсками, высадившимися на крымские берега, поставили Севастополь в критическое положение. Корнилов, возглавив оборону города, предпринимал срочные меры для его укрепления, в чем ему активно помогал военный инженер генерал Э.Тотлебен. Вскоре Черноморский флот оказался запертым в Севастопольской бухте англо-франко-турецкой эскадрой, превосходившей его по числу кораблей втрое, а по паровым судам в девять раз. На совете флагманов и командиров, решавшем судьбу Черноморского флота, Корнилов выступил за выход кораблей в море, чтобы сразиться, пусть и в последний раз, в бою с неприятелем. Однако большинством голосов членов совета (при молчании удрученного Нахимова) было принято решение затопить флот, исключая пароходофрегаты, в Севастопольской бухте и тем самым перекрыть прорыв противника к городу с моря. II сентября 1854 г. затопление парусного флота началось. Все орудия и личный состав утраченных кораблей начальник обороны города направлял на бастионы. В преддверии осады Севастополя, Владимир Алексеевич, получивший указания от царя, сказал: "Пусть прежде поведают войскам слово Божье, а потом я передам им слово царское". И вокруг города был совершен крестный ход с хоругвями, иконами, песнопениями и молебнами. Лишь после этого прозвучал знаменитый корниловский призыв: "Позади нас море, впереди неприятель, помни: не верь отступлению!" 13 сентября город был объявлен на осадном положении, и Корнилов привлек к строительству укреплений население Севастополя. Были увеличены гарнизоны южной и северной сторон, откуда ожидались главные атаки неприятеля. 5 октября противник предпринял первую массированную бомбардировку города с суши и моря. В этот день при объезде оборонительных порядков Владимир Алексеевич был смертельно ранен в голову на Малаховом кургане. "Отстаивайте же Севастополь", - были его последние слова. Николай 1 в своем рескрипте на имя вдовы Корнилова писал: "Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота". После гибели Корнилова в его шкатулке нашли завещание, адресованное жене и детям. "Детям завещаю, - писал отец, - мальчикам - избрав один раз службу государю, не менять ее, а приложить все усилия сделать ее полезною обществу... Дочкам следовать во всем матери". Владимир Алексеевич был похоронен в склепе Морского собора святого Владимира рядом со своим учителем - адмиралом Лазаревым. Вскоре место подле них займут Нахимов и Истомин. Использованы материалы кн.: Ковалевский Н.Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII - начала XX века. М. 1997 г.

Еще немного информации из другого источника: Геройская кончина вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова. 15 сентября, когда Севастополю угрожала сильная опасность, объезжая оборонительную линию, он говорил войскам: «Государь надеется, что мы отстоим Севастополь. Не верь отступлению; и если я сам прикажу отступить — коли меня!»— и все с восторгом обещали ему скорее умереть, чем отступить. С рассветом 5 октября неприятель открыл сильный огонь по нашим батареям, которые отвечали ему мастерски; воздух сгустился; в дыму солнце обозначалось бледным месяцем. Деятельный и решительный адмирал поскакал на бастион № 4-й;— центр нашей позиции, и мы— его приближенные— едва могли поспевать за ним. Ядра и бомбы летели на 4-й бастион одно за другим, а Корнилов, с сверкающим взглядом, подходил к каждому орудию, вдохновлял каждого человека. Потом мы поехали по линии, с 4го на 5-й бастион; там капитан-лейтенант Ильинский, командир бастиона, говорил ему: «Ваше превосходительство, зачем вы ездите по бастионам: вы доказываете тем, что в нас не уверены; я вас прошу уехать отсюда, я вам ручаюсь— я исполню свой долг». На эти слова, внушенные боязнию за жизнь адмирала, он отвечал среди ядер и бомб: «А зачем же вы хотите мешать мне исполнить свой долг; мой долг— видеть всех». И он был прав: действительно, ему необходимо было показаться войскам, которые принимали его с восторгом, и вот почему, убеждая его возвратиться домой, мы не очень настаивали в своих доводах. Заметив, что на 5-м бастионе нет воды для питья, он послал меня позаботиться о воде, и когда я возвратился донести ему, что отправил по нескольку бочек воды на каждый бастион, то застал его дома за чаем. Вскоре приехал к нему главнокомандующий, князь Александр Сергеевич Меншиков, и вместе с его светлостью адмирал поехал к Графской пристани: князь отправился на северную сторону, а мы снова на 4-й бастион (около бульвара); по дороге адмирал разослал адъютантов с поручениями, так что при нем остался один я. На 4-м бастионе мы встретились с полковником Гвардейского генерального штаба Поповым; переговорив с ним о первых распоряжениях в случае штурма бастиона, адмирал остановил Попова для этой цели на театральной площади, а сам поехал вокруг южной бухты, на бастион (за Татарскою), а оттуда на Малахов курган. На 3-м бастионе ядра и бомбы сыпались как град, но адмирал тихо и спокойно говорил с каждым; признаюсь, мне было весело ехать рядом с ним: я слепо верил в его счастливую звезду и был спокоен, даже доволен ужасным перекрестным огнем, чрез который мы проезжали. На Малаховом кургане мы сошли с лошадей, и вскоре я почувствовал как бы удар в правую ногу около колена, упал и начал тереть больное место: это было контузия, от которой я почти оправился, доказательством чего служит то, что 6-го числа я нес адмирала нашего из Михайловской церкви, вокруг Петропавловской, до могилы— в склеп Михаила Петровича Лазарева. Несколько раз предлагал я Владимиру Алексеевичу ехать домой, но какой-то злой дух его удерживал. «Постойте, – говорил мне адмирал, – мы поедем еще к тем полкам (Бутырскому и Бородинскому), а потом госпитальною дорогой домой». Наконец, в половине 12-го часа, мы пошли к лошадям, и он упал: левая нога, у самого живота, была оторвана. «Отстаивайте же Севастополь»,— сказал он нам, офицерам, взявшим его на руки. Мы положили его за бруствером, между орудиями, и скоро он обеспамятел. Ни крика, ни стона его не слышал никто. Пришли два медика, за которыми я посылал на ближайший перевязочный пункт, а сам я поскакал в госпиталь и сказал Комаровскому и Генриху. Тотчас лучший наш хирург Лаврентьев и носилки были отправлены за Владимиром Алексеевичем, а я поехал с его же поручениями к вице-адмиралу Нахимову и к генерал-лейтенанту Моллеру. После меня адмирала перенесли на перевязочный пункт, где он исповедывался и причастился Святых Тайн. «Скажите моим сыновьям,— сказал он священнику,— чтобы они верно служили царю и отечеству». Андрей Алексеевич Попов, бывший при нем в последние минуты, говорил мне следующее: когда Истомин хотел успокоить его надеждою выздороветь, адмирал сказал: «Нет, нет— туда, где Михаил Петрович!Потом он сказал: «Спаси, Господи, царя и Россию; сохрани Севастополь и Черноморский флот! Я счастлив, что умираю за отечество». Передав Попову поручения к князю, он прибавил: «Кланяйтесь всем, скажите, как сладко умирать, когда совесть чиста». Ему пришли сказать, что англичане действуют всего двумя орудиями, он закричал «ура!»— и вскоре скончался. В 6-м часу вечера 6 октября все суда приспустили флаги, и погребальная церемония тронулась. Это была действительно мрачная церемония: сумерки, освещаемые факелами и полетами бомб, горесть всех окружающих— гармонировали одно с другим; ни слова, ни звука не было слышно, кроме треска бомб и свиста ядер, кроме оглушительного грохота пушек. Адмирала положили рядом с гробом Михаила Петровича, в одном склепе. Мир праху твоему, наш добрый начальник!

Панорама севастополя. Крест находится на том месте, где был смертельно ранен адмирал В.А.Корнилов.

почтовая марка из серии "Адмиралы России",посвященная В.А.Корнилову.1989г.

И.К. Айвазовский. Наваринский бой. 1848 г. Феодосийская картинная галерея им. И.К.Айвазовского

На Малаховой кургане 5 октября 1895 г., был открыт памятник В. А. Корнилову. Авторы - генерал-лейтенант А.А. Бильдерлинг и скульптор академик И.Н. Шредер.

На высоком постаменте - фигура смертельно раненного адмирала. Приподнявшись, он опирается левой рукой о землю, а правой указывает на сражающийся город. У подножия скульптуры - фигура матроса(Кошки?), который готовится зарядить орудие.

Памятник, ставший украшением Малахова кургана, в годы Великой Отечественной войны фашисты не пощадили:бронзовую часть вывезли в Германию, а постамент взорвали.

Севастопольцы и моряки-черноморцы не могли допустить, чтобы один из лучших памятников города погиб безвозвратно. К 200-летию Севастополя на прежнем месте вновь поднялась скульптурная композиция, многие годы составлявшая неотъемлемую часть облика Малахова кургана. Авторы проекта - скульптор М.К. Вронский и архитектор В.Г. Гнездилов - воспроизвели утраченный памятник, полностью сохранив замысел и композицию первых его авторов.

И снова на священном для севастопольцев месте возвышается фигура легендарного адмирала. На постаменте приведены его последние слова: "Отстаивайте же Севастополь!". Ниже надпись: "Генерал-адъютанту, вице-адмиралу В. А. Корнилову, смертельно раненному на этом месте 5 октября 1854 г.". Здесь же перечислены суда, которыми командовал В. А, Корнилов, и сражения, в которых он отличился.

Взято тут http://www.liveinternet.ru/users/routir/post139485541

Коментарі

Гість: gav57

123.02.11, 14:22

Интересно! Обрати внимание, как мало наград по сравнению с советскими генералами. Знаешь почему?

ЛанаМ

223.02.11, 14:23Відповідь на 1 від Гість: gav57

так времена другие-) или что ты имеешь в виду?

323.02.11, 14:44Відповідь на 2 від ЛанаМ

Времена конечно другие, но тут наглядно видно два коренных отличия царской и советской орденских систем.
1. В царской системе никогда дважды не награждали одним и тем же орденом одной степени.
2. Орденами награждались строго по очередности степеней, впрочем за редким исключением.
3. Носилась только высшая степень каждого ордена. Т.е. если кто-то носил орден св. Владимира 1 степени - это значит, что у него все четыре. Но носился только первой.

423.02.11, 14:45Відповідь на 2 від ЛанаМ

Блин герой до трех считать разучился -пишу два а перечисляю - три.

523.02.11, 15:03Відповідь на 3 від Гість: gav57

про п.2 и 3 знала-) про первый не задумывалась-) но логично как то-) четырежды Герой-)) смешно. А у нас так награждали...Вообще о наградах отдельную надо заметку делать...Награды очень интересная тема.

Кофа