Из записок разочарованного хакера

Я атакую серверы судьбы,
Я напишу полтысячи поэзий,
Не ожидая жидкой похвальбы
От тех, кому я мог бы быть любезен.

Есть способы вмешаться в ход вещей
Коль не милы политики админа:
На баннерах рекламных – рот зашей
Портрет с улыбкой чуткой Хо Ши Мина.

Создать хотя бы скромненький троян,
Где идеально сложены команды,
С размерами и рифмой – “все Боян”,
Чтоб программисты встали на пуанты,

Чтоб  наконец-то дал системный сбой
Сей кластер в шелк причесанной вселенной,
Чтоб взяли в руки тубу и гобой
Магистры запятой и переменной,

Чтоб падали кумиры и божки,
Валют кривы, штаны и телевышки,
Чтоб дали пилигримам вещьмешки
И трубный зов – знаком не понаслышке,

Да, знаю, я – не Пушкин, не Билл Гейтс,
Не даже столь безликий Anonymous,
Тошнит от архаичных мира пейс
И жжет непониманья старый примус,

И я сейчас пишу программный код
В нем все мои обломы и потери:
Блик осени по руслу резвых вод,
Хронически поющие метели,

Я вновь строчу, смирив гордыню-спесь
Не из любви к высокому искусству,
В исходном коде явно что-то есть – 
Так говорил великий Заратустра.

Альтернативная точка зрения имеет право на жизнь

  • 14.09.12, 16:25
Ах, творческий кризис, он не за горами
«Я тебе засажу всю аллею стихами»
Это не про меня, если вам интересно
Стихотворцам в аду есть особое место.

Он - вселенское зло, пусть красиво он баит,
Стих написан всегда внутренним раздолбаем,
Чтобы, словно Есенин, читать проституткам
И с бандюгами спирт жарить круглые сутки.

Стих, прожженный мудрец, даст ответ на вопросы
Что похмелье у вас, что за диво-засосы?
Почему день козлит вас, не сыт и не мерян?
Почему в зазеркалье лишь сивый тот мерин?

Стих…  а впрочем, всего лишь он букв сопряженье
И, похоже, что Броуна мыслей движенье,
Регулярно вливаясь, сулит он угрозой,
Принимайте его небольшою лишь дозой.

Неизвестные факты биографии С.

Педант и сухарь,
Сын архистратига,
Листает Сентябрь
Амбарные книги.

В них все учтено
По стопкам и полкам:
Одно кимоно,
Расшитое волком,

Кленовых страниц
Редеющий глянец,
Холодных зарниц
Бездушный румянец,

Высокая синь
От брега до брега,
И сад – клавесин,
Сложенный из лего

Нить желтых цветов,
Клонирует осень
Дымы от истцов
С посланием: «Просим

Продлить хоть на день
Рай бабьего лета,
Где листьям вновь лень
Финал жечь сонета,

Где празднует явь
Величием мига
«В вино брось янтарь!»
Богач и расстрига».

Мания величия (ТМ)

Эпиграф:
Какой хорей, какой еще там ямб?
Я жажду поклонений-дифирамб!

Дома заняты оба компьютера,
Значит, сяду корябать стихи,
В недрах старого лысого купола
Бой миров, завыванье стихий.

Ах, судьба, верно, что-то напутала,
По мне плачет серебряный век,
И в нечтеньи душевного ступора
Я оставлю убогих калек.

На пришествие страшного жупела,
Шабаш фобий, страстей черных дыр
Тем же цветом отвечу я юмором
И размером стиха «мойдодыр».

Пусть судьба свои бровки насупила,
Нам с высот этих – уж не впервой
(Что конкретно – читатель додумает,
Зная, я – не лиричный герой).

Серединнолетний блюз

Не спугни настроение! Тихо!
Тихо углями в сумерках тлеет шиповник,
Тихо бродит садами калина,
Проповедным молчаньем полон клевер-раскольник.

Опускается солнца забрало,
Опускаются лифты чрез сонные штольни, 
И в кустов лоскутных одеяло
Вечер кутает веру неопытных школьниц,

Вечереет средь труб кочегарок,
Ах, пардон, «небо в черных объятьях котелен»
В час, когда луч светила неярок,
Четче виден путь, что «Зеппелины» воспели.

Не буди же сознание! Тихо!
Хватит мерить всю жизнь добываньем ресурсов,
Сквозь покой засыпающих пифий
Проступает давно позабытое чувство.

Перечитывая греческие мифы

Рядом с пьяным героем жизнелюбного эпоса
Должен быть скандинавский герой,
Кто-то ж должен убрать хаос грязи и нечести,
Что забыл маргинал и плейбой.

Еau de Cologne, madame! Pardon, mademoiselle!

Уже не греет пламя зарастустр
И цвет нераспустившихся бегоний,
Я настою прозрачность дивных чувств
На выпитом с утра одеколоне.

Что Ленин о важнейшем из искусств?
Я Вам пишу стихи, чего же боле?
Я опущусь на площадь, словно Пруст,
Сойду как принц, чтоб вызволить с юдоли.

Не будем же кривить в презреньи уст,
Никто читать Вас, право, не неволит,
Но краше монсеррат всех и каруз
Звучит мой стих в флюид волшебном поле.

Пусть тяготит меня сомненья груз:
Не внимут? Не оценят? Вдруг прогонят?
Но под напором рифм слабеет шлюз,
Как пробка на тройном одеколоне.

Гоп! Гоп! Гоп! А мы гуляем!

Я прочитаю листопаду
Короткий курс ВКП(б),
Свернув спонтанно с автострады,
Устроим пир мы голытьбе,

Мы пригубим мартини неба
Из хризолитно-томных луж,
Сглотнем рябинку, как плацебо
Для тех, здоровьем кто не дюж,

И полусонных насекомых
Мы теоремою Ферма
Как там Левша – блоху – подковой
И мухи взвоют: «Нахрена?»

Продекламируем учебник
Для всех вечерних (очень) школ,
Там про игольно ушко тренинг,
Как брать в аренду дырокол,

Раскритикуем грязь лечебниц
И размещен как Млечный Путь,
И без баяна, без претензий
Мой друг приляжет отдохнуть,

Я засижусь до предзаказов
В компаньи рифм и падежей
И выйдет Эос вновь, зараза,
В алмазах вся и в неглиже.

Упражнения в мимикрии

Где на чашках написано «Ты – королева!»
И «Вперед, к розоватой мечте!»
Я встречаюсь почти ежедневно с дилеммой:
Быть как все иль казаться как все?

Легке божевілля

Мені здається – я давно стоп-кадр
У першому кіно братів Люм’єрів,
Чому мене обходить дебаркадер
І колір президентської лівреї?

Чому мене так нудить від кіно,
Легкого божевілля серіалів?
Чоло мені стискає все одно
И радіо брехня и прес реалій.

Чому в мене багато запитань
І до своїх близьких, й до деміурга?
Не має психіатра друг мій знань,
Лише гламурну пластику хірурга.