Тщета всех жертвенных костров (чухонская народная песнь)

Серебряные дымы
Над желтым и мраморным глянцем,
Над жарким и пышным багрянцем
Несут и лелеют те сны.

Полнеба октябрь закоптил
И сполз на песчаные кручи,
Кленовой звездою падучей
Уткнулся в пахучий настил.

И будет опять источать
Улыбки последние солнце
В сознание темно чухонца,
Что все равно будет молчать,

И все одно будет грустить
И в дождь, и в бал бабьего лета,
И сравнивать солнце с омлетом,
И рвать паутин легких нить.

И ради кого затоплять
По маковки древ город синью,
Лучами чертить сонмы линий
И в реку кидать бликов рать?

2000

Прятки

Поздняя прядь виноградной лозы,
Первые взносы всё царских червонцев,
В кронах пленяет нас тлеющий стронций,
И листопад вновь ведет под узды

Солнце из жаркой обжига печи – 
Елочной медленно стывшей игрушкой,
Осень –  побитый и рыжий Петрушка,
И Златоуст начинает речить,

И звездопад начинает ронять
Многие даром прожитые лЕта,
В ржавой кольчуге отца Пересвета – 
Сонных лесов поредевшая рать.

Царство вечерних и длинных теней,
Золушки, ставшая тыквой, карета,
Коли в картине твой лик незаметен,
Так сожалеть ли поэту о ней?

2002

По оперативным сведениям

Я разведал все боем –
Песни ветра молчат,
Всюду тлен и смятенье,
Где ни бросишь свой взгляд.

Заболели желтухой
В парке сотни листов,
Он завален по горло,
Как неприбранный стол.

Осень – старый, усталый,
Многоопытный врач,
Каждый лист, словно солнце,
Легок, сух и горяч,

Осень грустно качает
Головой много дней.
Хороша терапия,
Но болезнь все ж сильней.

1998

Путешествие из Петербурга в

… и мышиного цвета трава,
В копнах, точно, угнЕздились мыши,
Чёрна пашня пустая, как будто смола,
Грязь повсюду, мудра, как людская молва,
И окрест – никого. Возопи – не услышат.

И ширяет поэта душа
По долинам и безднам ничейной Отчизны,
И впустую кричит, чем живёт и жива,
Только эхо её повторяет слова
С интонацией скепсиса и укоризны.

Лишь древесный берёз застывающий мёд,
Что на вечном тле пахарем прОклятой почвы,
Только ветер себе в толк никак не возьмёт
Стопорит что листов удивительных лёт,
Погребенье их в мокрых канавах обочин.

Взвод берёз – сторожа зазеркалия врат,
Всё сияют на глянце озёр тихих ложбищ,
Лишь багрянцем верхушки их красит закат.
Только небо над ними – без туч и преград,
А на фоне – плешины полян, куцых рощиц.

То убожество поздних осенних широт
Пронимает до слёз, пробивает до боли,
А старателю рифм и унылых острот,
Ах, припасть бы мне к кладезю местных красот,
Сантиментов наплакать бы целое море!

1999

Альтер эго и я

                   Остывает земля, 
                   Расцветает в ней осень,
                   И черствеет асфальт
                   Под дыханьем сквозных
                   Хладных утр сентября,

                   Альтер эго и я 
                   Дней сырых не выносим,
                   Но глядят облака.
                   Где бы бросить дождей
                   Проливных якоря.

                   И мерцает рубин 
                   В заревОй сладкой дымке,
                   И пытается внять
                   Наговорам ветров
                   Красный бархат рябин,

                   Млечный путь – неделим 
                   На созвездий родзинки,
                   Но ещё не рожден
                   Тот, кто может, прочтя,
                   Рассказать жизнь по ним.

                   Снова веет листвой,
                   Павшей жребием в травы,
                   И лучи бороздят,
                   Всё ища новых жертв,
                   Осветив парк пустой.

                   Рубикон же какой
                   На счету той отравы,
                   Что спускает на землю,
                   В паутинках качая,
                   Предвечный покой.
                                                       2001

Посланье сентября

Роняет листопад слова
Невнятный шепот и горячий
И над корытом грустной прачки
Мир, как пузырь, блеснет едва
КраснЫ сигнальные флажки
Так оплетают виноградно
Беседку а-ля Баден-Баден
И бабьелетний полный штиль
Неспешны поздние цветы
Что светят ярко и нелепо
Через садов часовни, склепы
В плену потеков золотых
Сквозь век стекания медов
Через края заздравной чаши
Я знаю, это все - не наше
То лишь обман лукавых слов
Я помню, все это - мираж
Где топят строго, величаво
Воскресный воск аллей причалы
И солнца праведный кураж
Сплетает в аутентичну вязь
Контемп листов танцмейстра ветра
И инсталляций геометра
Где меж рябин мелькает вяз
И по-хипповски так чадят
Запретными кострами скрытно
И Афанасий где Никитин
"Я - быстро... Соли поискать"
И пропадает на года
И расширяет поле зренья
Твои прекрасные уменья
Не пригодятся никогда
Полно болтать, ты внемли им
То ль заговорам, то ль проклятьям
Друг Ингорамус, надо б знать нам
Что за посланье точит мир

Hi Tech

Скажи, что все это «развод»
И элегантный тонкий троллинг,
По воле неба чистых вод
Плывет лист цвета канифоли,

И рыжий стынущий припой
Внедряет хром и алюминий
(Что анодированный, злой)
В мечты младым гугломобилем,

И дремлют умные часы
На все глупеющем запястьи,
Экран невиданной красы
Зевает полноцветной пастью,

Где рядом – Интернет вещей
Я, как христова та невеста,
Средь груш-гнилушек, кислых щей
Я в новом бравом мире места

Достойного не нахожу
И катастрофы лишь предвижу,
И «же не манж па сис жур»
Привет мой городу Парижу,

Скажи, что все это прикол,
В листов кевларовые брони
Одета осень-ледокол
Утюжит улицы, хоронит

Воспоминания и быль,
Причины, поводы и смыслы,
В разгар святой 3-D игры
Не разобра… собраться с мыслью,

Как не кидай цыганских карт
В хайтек предивной эпопее,
Все боле телефоны «смарт»,
Мы – примитивней и тупее.

Ни слова!

Не говори ни слова о
Ведь колорированы пряди
Не для сезона – стиля ради
Берез украсят дивный сон

Не посыпай стиха редут
Печальным охры колоритом
Не торопи так ход событий
Они нас, верь, и так найдут

Не жги костров святых свечей
Когда светлеющее небо
Свободно от молитв-гипербол
Звездой последней. Жребий чей

Костьми-каштанами падет
И вставки плавкие расплавит
В сознанья просочится ставни
Как старых Битлз теплый мед

Такой веселенький фасон
Аллеям палый лист справляет
В моем забытом всеми крае
Не говори ни слова о

Прятки

Меня здесь нет
Есть только солнца призрак в предпоследних строчках
Где сочинения о лете мироточат
Заморьем виданным в звон траченных монет

Ты не ищи
Цитаты, перлы, откровения и смыслы
Мой слог запутанней, таинственней, чем «Числа»
И злонамеренней, чем на лице прыщи

Уже каюк
Теплолюбивым, долгосрочным пробужденьям
Сквозь утра тюль, где свет вползает томно ленью
По тайным знакам покрывало сжавших рук

Линяет даль
Судьба сносилась, растопталась, словно кеды
И так сомнительно сияют те победы
Которым в словаре не видел места Даль

И не засечь
Такой умильной, робкой страсти к увяданью
Там дух травы смертельно раненною ланью – 
В Екатериной с дерном сравненную Сечь

Сорвите кран
Меня не греет эта ранних утр промытость
И не заботит, что с природой приключилось
В день, что уводит предпоследний караван

Шарм не найти
В приветов солнца постепенном остываньи
В побудках предысторий мезозойской рани
Где винограда кровь накрыла палантин

Подайте плед
Ромашек в хаки предосеннем обесцвете
Плечо согрейте первым липы эполетом
И потеряйте след. Меня здесь больше нет.

Шлях попередніх царів

Дао де дзін
Пливе в наскрізність міст і верст застиглих ранків,
Роїть в неспин
Цитат з невиданих правд-спогадів Петрарки.

Торбець готуй
Збирать фольклор горобини близ бомбосховищ,
Ми знаєм who
Кого ні за руку, ні за слово не вловиш.

Нас не впізнать
На парадизу тлі світлин всього торішніх,
Де ж тая … рать
Взялась із зудом підривать, стрілять і нищить?

І рознесло
Холеру ясну нашвидку в двох регіонах.
Дрімало зло?
То спали ми в своїх комфорту теплих зонах.

Ми перейшли
Через формат, де час спливав самими грішми
І всі вузли,
Все навкруги, та й ми самі – усе геть інше.