Цивилизация недотрог

Почему в наше время так легко обвинить человека в педофилии? К каким последствиям для всей цивилизации это может привести? Размышляет психотерапевт Константин Ольховой.

Написать этот текст меня побудил очередной виток истерии, возникший в связи с обвинением в педофилии священника Глеба Грозовского. Сразу оговорюсь: я не юрист, не следователь, я не владею всеми материалами. Не моя задача говорить сейчас о виновности или невиновности конкретного человека. Я просто в очередной раз задумался о том, как ЛЕГКО обвинить человека в подобном… и к чему это всё может привести.

Помните, как все смеялись над фразой «в СССР секса нет»? Настают времена, когда впору поплакать над фразой «в России НЕ СЕКСА нет». Хотя, почему в России — в мире.

Каленым железом в нас впечатывают «простую истину»: любые телесные контакты — суть сексуальное взаимодействие. Мы так муссировали тему секса, что видим его везде. Мужчина, выходя из автобуса, подает руку незнакомой женщине — домогается. Две девчонки забились в одно кресло, шушукаются и хихикают — лесбиянки. Парни идут по скверу — голубые. Мужчина решил перевести старушку через дорогу — …, ну, до таких ассоциаций пока не дошло, но что-то будет через пару лет.

А уж дети — тема благодатнейшая. Педофилическая истерия набирает обороты во всем мире. Не только прикосновение, но и улыбка, взгляд — всё может быть расценено как домогательство к ребенку. Недавно от одной своей знакомой слышал такую историю. Подходит к ней на улице мужчина. Подходит и говорит: «Извините, там на тротуаре стоит маленький мальчик и плачет. Не могли бы вы к нему подойти, узнать, что случилось?» — «А что же вы сами не подошли?» — «А я боюсь. Мало ли что подумают…».

История закончилась благополучно, пятилетний мальчик действительно потерялся, через полицию были быстро найдены родители, но… Но это страшно, когда взрослый мужчина просит женщину подойти к ребенку, боясь попасть под каток общественного мнения.

Ну, а уж самые «разнузданные педофилы» — люди, работающие с детьми. Причем работающие искренне, с душой. В школе-то ещё ничего, а уж в детском лагере… Я сам проходил путь от помощника вожатого до начальника лагеря. Я сам обнимал и утешал ревущих детей. Я будил их, страдающих энурезом, ночью и вел в туалет (в одних трусах! гнусный извращенец!). Я хорошо помню, как в середине смены, когда тоска по дому (ведь даже когда в лагере очень интересно, тоска по дому ни куда не девается) достигла максимума, кучка девочек девяти-одиннадцати лет с визгом: «Папа! Папа!», — повисла на мне, как на дереве. Я рассказывал им сказки на ночь, сидя с ними без свидетелей в темной палате. Я подтыкал им одеяла… Что-то мне подсказывает, что меня легко бы могли обвинить в домогательствах…

Высокомудрые педагоги-психологи-теоретики объясняют, что так нельзя. Что физический контакт с детьми недопустим, что всегда надо иметь надежных свидетелей твоей благонамеренности, что… Да много чего. Только они — теоретики. Хотя, иногда они бывают практиками, но смотришь на них и думаешь, что лучше бы оставались теоретиками.

Но и это не самое страшное. Педофилические истерии — цветочки. А вот ягодки мы уже собираем, и будем их собирать всё больше и больше.

Наша цивилизация становится цивилизацией недотрог. То, о чём писал Азимов в своей антиутопии «Обнаженное солнце» (мир Солярии, где растут не с родителями, а с роботами, контакты для взрослых крайне мучительны и неприличны, и даже муж с женой видятся по расписанию) становится реальностью. Я — психотерапевт. И в своей работе я практически ежедневно вижу, как всё хуже и хуже становится у людей с тем, что называется научным термином тактильность. А, говоря простым языком, — с прикосновениями, с «дотрагиванием». Люди стесняются дружеских объятий. Родители боятся обнять собственных детей. Даже мужья и жёны стесняются обнимать друг друга, если это не связано напрямую с интимной сферой их жизни.

Но человек не может жить без физических контактов с другими людьми. В середине прошлого века психиатр Рене Шпитц описал анаклитическую депрессию — депрессию младенцев, лишенных материнского тепла. У взрослых — всё то же самое. Создавая цивилизацию недотрог, мы создаём цивилизацию невротиков. Невротиков, боящихся в итоге даже обратиться за помощью, ибо помощь — это «прикосновение» (пусть и не физическое).

Мы, боясь секса и восхваляя его, забываем о простом человеческом тепле.

Люди, пожалуйста, будьте тёплыми друг к другу! Обнимайте друг друга! И тогда, быть может, мы все вспомним, что простые человеческие контакты — это не про секс. Это про тепло. И — доброту и милосердие.

Константин Ольховой