Испания в крови

Вот эти люди. Они грузят на платформы свои пушки и пулеметы. С глухим надсадным придыханием они борются против этих чудовищных насекомых без плоти, против нагромождений панцирей и позвонков.
Поражает безмолвие. Ни песни, ни выкрика. Только время от времени проскрежещет упавший лафет. Но человеческих голосов не слышно.
У них нет военной формы. Они будут умирать с в своей рабочей одежде. В черных, пропитанных грязью спецовках. Они копошатся вокруг своих железных пожитков подобно обитателям ночлежки. И я ощущаю дурноту, как в Дакаре, лет десять назад, когда там свирепствовала желтая лихорадка.
Командир подразделения говорит со мной шепотом, он заключает: "И мы пойдем на Сарагосу..."
Откуда этот шепот? Здесь царит больничная атмосфера. Да-да, ощущение именно такое... Гражданская война - вовсе не война: это болезнь...
Эти люди не пойдут в атаку, опьяненные жаждой победы, - они глухо отбиваются от заразы. И в противоположном лагере наверняка происходит то же самое. Цель тут не в том, чтобы изгнать противника с территории: тут нужно избавиться от болезни. Новая вера - это что-то вроде чумы. Она поражает изнутри. Она распространяется в незримом. И на улице люди одной партии чувствуют, что окружены зачумленными, которых они не могут распознать.
Вот почему они отбывают в безмолвии со своими орудиями удушения. Ничего общего с полками в былых национальных войнах, что стояли на шахматной доске лугов и перемещались по воле стратегов. Они с грехом пополам объединились в этом хаотическом городе. И Барселона, и Сарагоса представляют почти одинаковую смесь из коммунистов, анархистов, фашистов... Да и те, что объединяются, быть может, меньше похожи друг на друга, чем на своих противников. В гражданской войне враг сидит внутри человека, и воют здесь чуть ли не против самих себя.
И поэтому-то, конечно, война принимает такую страшную форму: больше расстреливают, чем воюют. Здесь смерть - это инфекционный барак. Избавляются от бациллоносителей. Анархисты устраивают обыск и складывают зараженных на грузовики. А по другую сторону Франко произносит чудовищные слова:"Здесь больше нет коммунистов!" Будто отбор произвела медицинская комиссия, будто его произвел полковой врач...
А человек-то, считая, что он может быть полезен, предстал со своей верой, с вдохновением в глазах...
- К службе непригоден!
На городских свалках жгут трупы, обливая их известью или керосином. Никакого уважения к человеку. Проявления его духа и в том и в другом лагере пресекали как болезнь. Так стоит ли уважать телесную оболочку? И тело, некогда полного молодого задора, умевшее любить, и улыбаться, и жертвовать собой, - это тело даже не собираются хоронить.

И хотя существуют стратеги, пушки, колонны войск, мне кажется, подлинная война происходит не здесь. Все ждут, когда наконец что-то родится в незримом. Мятежники ждут, не объявятся ли у них сторонники среди беспартийных в Мадриде… Барселона ждет, что после вещего сна Сарагоса проснется социалистической и падет. В движение пришла мысль. По сути дела, не солдат, а она осаждает города… Она – великая надежда, и она же – опаснейший враг. Мне кажется, несколько этих самолетов и бомб, несколько снарядов и несколько бойцов сами по себе не могут одержать победу. Один обороняющийся в окопе противник сильнее сотни осаждающих. Но может быть, где-то пробирается мысль…
Время от времени затевают атаку. Время от времени трясут дерево… Не для того, чтобы выкорчевать его, а чтобы проверить зрелость плодов. Когда город созреет, он падет…

Антуан де Сент-Экзюпери
Испания в крови