Romanovs .Execution of Imperial Family

Мы, думающие не по-коммунистически, не по-социалистически, не по-капиталистически, а прежде всего по-русски, и говорящие на великом и могучем, неравнодушные к России, понимающие, что будет жива Россия, беды минуют и нас, (хоть нас и превратили в оторванный ломоть)... мы, страстно сочувствующие и скорбящие по недавно ушедшей в мир иной великой  Уитни Хьюстон; до сих пор соболезнующие о давно покинувшей наш мир непревзойденной, но далекой красавице Мэрилин Монро и при виде ее фотографии испытываем грусть по ней...Ужасно опечаленные фактом смерти далекого Майкла Джексона, Фредди Меркьюри... Все это нормальное проявление человечности, но... взглянем же на наших русских барышень, дерзко, кощунственно, невинно убиенных дочерей Императора Николая Второго: Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна, Мария Николаевна, Анастасия Николаевна; на маленького наследника Престола Алексея... Почему мы до сих пор не ужаснулись? Почему мы, если говорим об этом, то только в полголоса? А стреляя в их сердца, стреляли в Россию, стреляли в нас, в наших детей, в их будущее. Не готовят ли сегодня 3-ий контрольный выстрел?...

Лев Троцкий писал в своём «Дневнике»:Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья… Постановление вынесено было в Москве… В один из коротких наездов в Москву… я мимоходом заметил в Политбюро, что, ввиду плохого положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый судебный процесс… Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б было осуществимо. Но… времени может не хватить… Прений никаких не вышло… Ленин в тот период был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить армию…

Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

Да, а где царь?

Конечно, — ответил он, — расстрелян.

А семья где?

И семья с ним. 

Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.

Все! — ответил Свердлов, — а что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

А кто решал? — спросил я.

Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразным, но и необходимым. Суровость расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем.[7]

(Следует отметить, что приведённые выше заметки Троцкого не соответствуют действительности в той части, что он вначале не знал об участи царской семьи. Протокол ночного заседания Совета Народных Комиссаров от 18 июля 1918 года зафиксировал среди присутствовавших и его).[4][10]

Совсем недавно так обошлись с Каддафи- Ливию утопили в крови... Что было перед Ливией и после, мы тоже знаем. Далее, видно, будет еще. Как бы вновь не споткнуться русским людям об те же вилы.