О ней я грёзил ночь без сна;
от слёз подушкам плыть;
с утра, испив толпы вина,
смелею, чтоб забыть.

И снова, ночь придёт-- боюсь,
не превозмочь мне гроз:
найдет рассвет печаль мою,
в подушках море слёз.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


I dream of her the whole night long,
The pillows with my tears are wet.
I wake, I seek amid the throng
The courage to forget.

Yet still, as night comes round, I dread,
With unavailing fears,
The dawn that finds, beneath my head,
The pillows wet with tears.

Arthur Symons

О, расстаться б, подняться над страстью--
не встречаться нам впредь;
ты да я, впредь вострог нам не властен--
больно, надо терпеть.

Слишком трудно встречаться нам, падким,
как друзья, не любя, но скорбя;
встречи прежние были столь сладки,
память нам теребят.

Мне б, коль нету любви, без любови,
кончить всё, навсегда:
не могу быть любимым вне нови:
ваша дружба мне угол, беда!

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


After Love

O to part now, and, parting now,
Never to meet again;
To have done for ever, I and thou,
With joy, and so with pain.

It is too hard, too hard to meet
As friends, and love no more;
Those other meetings were too sweet
That went before.

And I would have, now love it over,
An end to all, an end:
I cannot, having been your lover,
Stoop to become your friend!

Arthur Symons

Париж мой --это край, где сумрак дней
глотают ночи буйства, чернь и злато,
где, может быть, рассвета цвет из блата,--
лишь ночи--золото, душистый зов путей!

Кудряшки, теней век кармин,
с изгибом нежным ракушкою носик,
а красный рот-- порез, вуаль... ах, бросьте:
фантомы предрассветные, аминь!

Всяк женский взгляд сулит тебе соблазн,
любви пытает, предлагает розу
иль урну в памяти взыскует грозно,
достойную для прихотливых глаз.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


Paris

My Paris is a land where twilight days
Merge into violent nights of black and gold;
Where, it may be, the flower of dawn is cold:
Ah, but the gold nights, and the scented ways!

Eyelids of women, little curls of hair,
A little nose curved softly, like a shell,
A red mouth like a wound, a mocking veil:
Phantoms, before the dawn, how phantom-fair!

And every woman with beseeching eyes,
Or with enticing eyes, or amorous,
Offers herself, a rose, and craves of us
A rose's place among our memories.

Arthur Symons

Деревья заплёл лунный свет
под нашими стопа`ми-- ночью мы гуляли,
а тени внизу-- колтунами тенет:
лучи их лобзали;
луна серебрилась огнём,
созвездья-- что сполохи, пламя:
злато, синь и кармин были в нём;
ночной ветерок был желаньем;
иной, от верхушек деревьев склонён
на ушко ей шептал ласки званья.

Только сердцу её невдомёк весть моя:
я слыхал пульс ночи, отбивавший
"я люблю" много крат, бессловесно пея,
повторяясь, шептавший;
Та слыхала не ветра полночного брачь,
и не имя моё ей летело в привет,
и не тронула душу ей страсти беда--
мой безмолвный, настойчивый плач:
"Я люблю её! Слышит она меня, нет?"
Ведь услышит,-- сердечко, посланье не прячь--
коль расстанемся мы навсегда, навсегда.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


In the Night

The moonlight had tangled the trees
Under our feet as we walked in the night,
And the shadows beneath us were stirred by the breeze
In the magical light;
And the moon was a silver fire,
And the stars were flickers of flame,
Golden and violet and red;
And the night-wind sighed my desire,
And the wind in the tree-tops whispered and said
In her ear her adorable name.

But her heart would not hear what I heard,
The pulse of the night as it beat,
Love, Love, Love, the unspeakable word,
In its murmurous repeat;
She heard not the night-wind's sigh,
Nor her own name breathed in her ear,
Nor the cry of my heart to her heart,
A speechless, a clamorous cry:
"Love! Love! will she hear? will she hear?"
O heart, she will hear, by and by,
When we part, when for ever we part.

Arthur Symons

Внизу цыганские шатры, цыганки-- здесь на выбор; вне градов быть мне, для игры, к цыганке милой прибыл. Сулит нам папороть кровать, нас жаворонок будит к утру: "служанка" напевать у изголовья будет. Нам пить лучи весь день деньской, и дом нас не неволит; весёлой песней на покой оставим мира доли. Вольны мы будем, ро`вней птиц, насущным днём живущих; в просторы солнечных границ ничей запрет не спущен. Внизу цыганские шатры, цыганки-- здесь на выбор; вне градов быть мне, для игры, к цыганке милой прибыл. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Gipsy Love The gipsy tents are on the down, The gipsy girls are here; And it's O to be off and away from the town With a gipsy for my dear! We'd make our bed in the bracken With the lark for a chambermaid; The lark would sing us awake in the morning, Singing above our head. We'd drink the sunlight all day long With never a house to bind us; And we'd only flout in a merry song The world we left behind us. We would be free as birds are free The livelong day, the livelong day; And we would lie in the sunny bracken With none to say us nay. The gipsy tents are on the down, The gipsy girls are here; And it's O to be off and away from the town With a gipsy for my dear! Arthur Symons

Похоже, прежде лик ваш я видал
на фреске: ангелицы Перуджино
в надмирных сферах с пением похвал,
воздев ладони, хо`рами кружили?

Та ж мудрость, бледность локонов вразмах
вкруг тихого чела,-- укором пиру,--
и благочестье бледное в глазах--
что благодать божественная миру.

А вы, просты, небесное дитя,
кружили над тропой тихо`ю вашей,
не ведая, иль взоры чьи следят
за днём, что нимбом Умбрии украшен.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


An Angel Of Perugino

Have I not seen your face before
Where Perugino's angels stand
In those calm circles, and adore
With singing throat and lifted hand?

So the pale hair lay crescent-wise,
About the placid forehead curled,
And the pale piety of eyes
Was as God's peace upon the world.

And you, a simple child serene,
Wander upon your quiet way,
Nor know that any eyes have seen
The Umbrian halo crown the day.

Arthur Symons

Я вытку грёзы на станке,
мой гобелен-- вселенной клин;
в своём укромном закутке
я-- мастер мира и земли,
и звёзды мне с небес сошли.

Я в рамку тку своё житьё,
свою любовь, за нитью нить;
минает мир, клянёт, поёт,
короны в лом, их кровь зальёт;
мою мечту стежок хранит.

И единственный мир,-- грёз моих этот свет,
а плетенья опричь счастья нет у меня;
ибо что этот мир кроме взорам тенет?
знает Бог, только Он, наших вер не ценя,
сидя, вяжет миры одиноких планет?

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


The Loom of Dreams

I broider the world upon a loom,
I broider with dreams my tapestry;
Here in a little lonely room
I am master of earth and sea,
And the planets come to me.

I broider my life into the frame,
I broider my love, thread upon thread;
The world goes by with its glory and shame,
Crowns are bartered and blood is shed;
I sit and broider my dreams instead.

And the only world is the world of my dreams,
And my weaving the only happiness;
For what is the world but what it seems?
And who knows but that God, beyond our guess,
Sits weaving worlds out of loneliness?

Arthur Symons

Когда состарюсь, с думой о былом присяду руки греть над огоньком, забыв любовь, желанье, страх, надежду, в огне-шуте дивясь улыбке нежной прелестного и чу`дного лица-- внимать ему и думать без конца, то ль Леонардо кисти эта страсть сокрытая-- в ней мысль, разгорячась вовне пылает жарко чтоб сгореть в экстазе крайнем-- отдых он иль смерть? Бронзино ли, руки Боргезе взгляд? Воспоминанья колят и шалят, о незабвенная! ты будешь вновь со мной, картиной, памяткой, ущербною мечтой. Ты явишься не в мир-- отчуждена, прекрасна, горьких перемен полна которые я в сердце сохранил; но ты, любима мной, получишь сил мистерии бессмертной, а любовь-- склонюсь над огоньком я,-- смута, боль; и с дрожью вновь я охладею, коль ты не молода, а я старею. перевод с английского Терджимана Кырымлы  The Last Memory When I am old, and think of the old days, And warm my hands before a little blaze, Having forgotten love, hope, fear, desire, I shall see, smiling out of the pate fire, One face, mysterious and exquisite; And I shall gaze, and ponder over it, Wondering, was it Leonardo wrought That stealthy ardency, where passionate thought Burns inward a revealing flame, and glows To the last ecstasy, which is repose? Was it Bronzino, those Borghese eyes? And, musing thus among my memories, О unforgotten! you will come to seem, As pictures do, remembered, some odd dream. And I shall think of you as something strange, And beautiful, and full of helpless change, Which I beheld and carried in my heart; But you, I loved, will have become a part Of the eternal mystery, and love Like a dim pain; and I shall bend above My little fire, and shiver, being cold, When you are no more young, and I am old. Arthur Symons

Артур Саймонс "Под утёсами" Луч яр по ветру в горизонта кромке; под ветром--шторма аспидная тень а моря посреди видна зелёная, большая целина; мерцают шторма тени, спасу нет ветрилам-духам в трёплющем потёмке. Я вглядываюсь в море, помня: скоро. Я вижу, солнце блёклое гуляет за по`луднем, что сер, стопой белёсой, словно лунный серп, в его полёте и походе созерцает мой глаз шаги иного вояжёра. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Under The Cliffs Bright light to windward on the horizon's verge; To leeward, stormy shadows, violet-black, And the wide sea between A vast unfurrowed field of windless green; The stormy shadows flicker on the track Of phantom sails that vanish and emerge. I gaze across the sea, remembering her. I watch the white sun walk across the sea, This pallid afternoon, With feet that tread as whitely as the moon, And in his fleet and shining feet I see The footsteps of another voyager. Arthur Symons

Артур Саймонс "Белый гелиотроп"

Вся спальня в хлам, бела постель, охапка юбочек на стуле, роман едва почался, пулей: заколок, шляп пестра метель.

Зерцало, лик всосало твой до глубины своих глубин-- он там, таинственно один, с забытой грацией былой; Ты в неглиже, едва со сна, твой странен взгляд косой-- в меня, мои красны глаза-- пеня бессонницы, твоя вина; Так (жаль? надеюсь? чувства, стоп) встаёт твой призрак на чуток: опять и снова мой платок твой дарит "Бел гелиотроп".

перевод с английского Терджимана Кырымлы  ;* гелиотроп, вроде сирени см. на фото, в Сети есть только сиреневый! а камень гелиотроп, он зелёного цвета, --прим.перев.

White Heliotrope

The feverish room and that white bed, The tumbled skirts upon a chair, The novel flung half-open, where Hat, hair-pins, puffs, and paints are spread; The mirror that has sucked your face Into its secret deep of deeps, And there mysteriously keeps Forgotten memories of grace; And you half dressed and half awake, Your slant eyes strangely watching me, And I, who watch you drowsily, With eyes that, having slept not, ache; This (need one dread? nay, dare one hope?) Will rise, a ghost of memory, if Ever again my handkerchief Is scented with White Heliotrope. Arthur Symons

Артур Саймонс "Что аромат" Как остаётся след духов во складках, где лежал флакон, вот так и дума о тебе-- в извилинах мозгов моих меня не бросит; все в побег-- постой твой тих. Иные думы прочь-- их нет, иных мгновений знатен след, прощаясь, трогают меня, что вздохи, явятся-- уйдут, хрупки, хрупки, едва маня, они не ждут. Лишь думам о тебе пребыть в душе моей, где им борты, надушенные думы суть глубинный мёд, там борть, в мозгу. Иных сберечь не в силах, пусть, тебя-- смогу. перевод с английского Терджимана Кырымлы  As а Perfume As a perfume doth remain In the folds where it hath lain, So the thought of you, remaining Deeply folded in my brain, Will not leave me: all things leave me: You remain. Other thoughts may come and go, Other moments I may know That shall waft me, in their going, As a breath blown to and fro, Fragrant memories: fragrant memories Come and go. Only thoughts of you remain In my heart where they have lain, Perfumed thoughts of you, remaining, A hid sweetness, in my brain. Others leave me: all things leave me: You remain. Arthur Symons

Во фонтанном дворе Фонтан бормочет что во сне, искусства нуль; листва дрожащая, а в ней горит июль; мир всюду в сонном полудне`, царит июль. Дежурный дух, в голубизне, бела крива луна; июль и я пождём, зане июлю ночь нужна; приди, пусть жарко, сроку нет, любовь, скорей, сполна. перевод с английского Терджимана Кырымлы  см. перевод Ларисы Ладыки http://www.stihi.ru/2010/12/13/9433 In Fountain Court The fountain murmuring of sleep, A drowsy tune; The flickering green of leaves that keep The light of June; Peace, through a slumbering afternoon, The peace of June. A waiting ghost, in the blue sky, The white curved moon; June, hushed and breathless, waits, and I Wait too, with June; Come, through the lingering afternoon, Soon, love, come soon. Arthur Symons

Артур Саймонс "Перед штормом" Пришпорил ветер шкуру моря, сиянье пляшет в глубине-- она ревёт спросонья в горе наполовину в страшном сне. Над кромкой скал-- прибоя кромка, чей гребень пеною долой чредой пощёчин пляжу ловко, морской безудержной игрой. На горизонте, ближе кромка где неба мир, видна стена. Серы ветрила --шторм вдогонку, гадаю я, и не до сна. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Before The Squall The wind is rising on the sea, White flashes dance along the deep, That moans as if uneasily It turned in an unquiet sleep. Ridge after rocky ridge upheaves A toppling crest that falls in spray Where the tormented beach receives The buffets of the sea's wild play. On the horizon's nearing line, Where the sky rests, a visible wall. Grey in the offing, I divine The sails that fly before the squall. Arthur Symons

Артур Саймонс, "Блудный сын Природе" Любил я краски,-- не цветы,-- их переливы не крылаты; мои года полупусты: в них дружбы в вещью маловато. Но что случилось? Я узрел, дивясь в любовном вожделеньи, хозяек ночи и заре, малышек досуг и стремленье. Как прежде видел я пути лишь мельком, властноёмким взглядом: ни веча жаб во мраке тин, ни в полдень бабочек парадов? Я чую всякой мошки гул-- живой, бескрайний, непоседлив; став крошкой мира на бегу, я принят им, я не последний. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Amends to Nature I have loved colours, and not flowers; Their motion, not the swallows wings; And wasted more than half my hours Without the comradeship of things. How is it, now, that I can see, With love and wonder and delight, The children of the hedge and tree, The little lords of day and night? How is it that I see the roads, No longer with usurping eyes, A twilight meeting-place for toads, A mid-day mart for butterflies? I feel, in every midge that hums, Life, fugitive and infinite, And suddenly the world becomes A part of me and I of it. Arthur Symons

Артур Саймонс "Современная красота" Я-- факел, молвила она, зачем мне мошки жизнь? Я--пламя Красы, и я горю для всех затем, чтоб видели её-- прочь, стыд и память. Свет ясен, искренно пыланье-- мне жизнь, смерть мужеским желаньям. Елена и Изольда я, пожар видала Трои-- сгинул милый мой. Мир был моим зерцалом: вздохов пар-- годами на стекле; слыхала вой: за веком век, в отчаяньи и в страсти любви мужской слова-- бедны что "здрасьте". Бессмертна и жива, храню в очах печаль земную, мудрость светотени, мирскую радость на устах; зачах сегодня день похожий на затменье Кто жив для красоты? Горю-скучаю, но где тот мотылёк, что смерти чает? перевод с английского Терджимана Кырымлы  Modern Beauty I am the torch, she saith, and what to me If the moth die of me? I am the flame Of Beauty, and I burn that all may see Beauty, and I have neither joy nor shame. But live with that clear light of perfect fire Which is to men the death of their desire. I am Yseult and Helen, I have seen Troy burn, and the most loving knight lies dead. The world has been my mirror, time has been My breath upon the glass; and men have said, Age after age, in rapture and despair, Love's poor few words, before my image there. I live, and am immortal; in my eyes The sorrow of the world, and on my lips The joy of life, mingle to make me wise; Yet now the day is darkened with eclipse: Who is there lives for beauty? Still am I The torch, but where's the moth that still dares die? Arthur Symons

Артур Саймонс ,"Парфюм" Встряхни власами близ меня, ещё, чтоб ощутил я ароматов шорох, чтоб смутно он явился и ушёл, сопутник поцелуев наших скорых. Нам ночь любви дари`т часок,-- его крадёт рассвет, в поклоне глядит в чудесное твоё лицо, что зареве его утонет. "Прощай!" прокралось в поцелуи наши, ты блёкнешь, призрак, в воздусях; но ах! пустое место краше, здесь дух-- что в волосах. перевод с английского Терджимана Кырымлы 

Perfume Shake out your hair about me, so, That I may feel the stir and scent Of those vague odours come and go The way our kisses went. Night gave this priceless hour of love, But now the dawn steals in apace, And amorously bends above The wonder of your face. 'Farewell' between our kisses creeps, You fade, a ghost, upon the air; Yet ah! the vacant place still keeps The odour of your hair. Arthur Symons

Артур Саймонс, "Венеция" Вода, и мрамор, эта тишина, что колесо, копыто не расколет; град что кувшинка; чуть видна, скорей-- отражена стена дворца, в приволье бесплодных вод недвижима она, ей в назиданье-- ни живой травинки; Венеция безрадостно, без сна взирает на себя: себе поминки. перевод с анеглийского Терджимана Кырымлы    Venice Water and marble and that silentness Which is not broken by a wheel or hoof; A city like a water-lily, less Seen than reflected, palace wall and roof, In the unfruitful waters motionless, Without one living grass's green reproof; A city without joy or weariness, Itself beholding, from itself aloof. Arthur Symons

Артур Саймонс, "Велит" О, это смерть, иль жизнь, чей звук забыт-знако`м на диво: так тихнут моря куражи`-- без бурь, задумчиво-лениво? Едва спросонья слышен, звук, жужжащий что пчела под осень, он полнит полости, так стук в лесу у корней стана просит. О, это смерть, иль жизнь, о память это, иль надеджа, все сути моря вздох мозжит, им век смыкает вежды?

перевод с английского Терджимана Кырымлы   Requires O is it death or life That sounds like something strangely known In this subsiding out of strife, This slow sea-monotone? A sound, scarce heard through sleep, Murmurous as the August bees That fill the forest hollows deep About the roots of trees. O is it life or death, O is it hope or memory, That quiets all things with this breath Of the eternal sea? by: Arthur Symons (1865-1945)

Артур Саймонс, "На пляже"  Ночь, серость неба, море духов, начало мягкое дождя: черны ветрила, бороздят в туманном далеке. И глухо прилив крепчает, уж я чую пространный рокот вдалеке; в моём авто ,навзрыд ночуя, забыта, песнь журчит в тоске. Бесшумно, мягко ночь нисходит, ветрилам чёрным в небе край: Иль тут, где море сникло вроде, безбрежью пляжа век пора? Ни дум, ни грёз, повсюду серость бездонной прорвы моря, ночь уныло вымарала веру-- бессилен день их превозмочь. перевод с английского Терджимана Кырымлы   

On the Beach Night, a grey sky, a ghostly sea, The soft beginning of the rain: Black on the horizon, sails that wane Into the distance mistily. The tide is rising, I can hear The soft roar broadening far along; It cries and murmurs in my car A sleepy old forgotten song. Softly the stealthy night descends, The black sails fade into the sky: Is this not, where the sea-line ends, The shore-line of infinity? I cannot think or dream: the grey Unending waste of sea and night, Dull, impotently infinite, Blots out the very hope of day. by: Arthur Symons (1865-1945)

Артур Саймонс, "После заката" С закатом морю угомон, что, пу`рпурный покров, голубит серость, гонит в сон всегороздье облаков. Из проруби небес,бледна, слоновой кости диск, со зла`той звёздочкой луна на море вниз глядит. перевод с английского Терджимана Кырымлы    After Sunset The sea lies quieted beneath The after-sunset flush That leaves upon the heaped grey clouds The grape's faint purple blush. Pale, from a little space in heaven Of delicate ivory, The sickle-moon and one gold star Look down upon the sea. by: Arthur Symons (1865-1945)

Артур Саймонс "Брошенная" Луна впритрог белила хлябей тьму. Темнее-- под мостом. Одна продрогла? Она дрожала в шали старой, долгой, ненужная, одна, а ночь блюла тюрьму. Канал, кивая что ль? ворочал муть сползая вдаль, а насыпь, столь полога, сулила отдых, сон, в них сласть итога: сломивши пару рук, вздремнуть, да память отключить, уйти туда ,где люди спят, и снов, возможно, не бывает, "Не надо грёз", шепча; почти сомлев от ожиданья сна ,который бывает при смерти, свалилась в воду, осязая её, храня последний выдох скорый. перевод с английского Терджимана Кырымлы    The Abandoned The moonlight touched the sombre waters white. Beneath the bridge 'twas darker. Was she cold? She shivered. Her poor shawl was worn and old, And she was desolate, and it was night. The slow canal crept onward; to her sight It seemed to beckon, and the lapping told Of rest and quiet sleep: how sweet to fold The hands from toil and close the eyes from light, And so shut out all memory, and go There where men sleep, and dreams, perhaps, are not. O never any dreams, she murmured; so, Longing for sleep, the sleep that comes with death, She fell, she felt the water, and forgot All, save the drowning agony of breath. by Arthur Symons (1865-1945)

Артур Саймонс ,"Во стойле" Житьё подобно мьюзик-холлу, где гнев бессилен мой, во срам; где, очарован частным стойлом, себя я вижу в свете рамп, пляшу на радость мьюзик холлу. Вот я, курильщик сигареты, смеюсь в охотку развалясь, гляжусь в танцовщиц чуть одетых,-- в них вижу суть свою, боясь дымка волшебной сигареты. Моя душа торчком шажком, пестра, надрывно весела; из уст--пустяк за пустяком: "Поверь, что руки-- два крыла"; я вещь, я кукла, жизнь торчком! Мигают рампы в мьюзик-холле, нас утомляют звук и блеск; за часом час-- я счётом болен: "медляк, беляк*, застой и всплеск-- житьё подобно мьюзик-холлу. перевод с английского Терджимана Кырымлы    * т.е. медленный и "белый" танцы,-- прим.перев. In the Stalls My life is like a music-hall, Where, in the impotence of rage, Chained by enchantment to my stall, I see myself upon the stage Dance to amuse a music-hall. 'Tis I that smoke this cigarette, Lounge here, and laugh for vacancy, And watch the dancers turn; and yet It is my very self I see Across the cloudy cigarette. My very self that turns and trips, Painted, pathetically gay, An empty song upon the lips In make-believe of holiday: I, I, this thing that turns and trips! The light flares in the music-hall, The light, the sound, that weary us; Hour follows hour, I count them all, Lagging, and loud, and riotous: My life is like a music-hall. Arthur Symons

Артур Саймонс, "Слепой нищий"  

Он, терпелив, стоит среди толпы дрейфующей туда-сюда. Он слышит весь день гулянье. Саван тёмный дышит гульбой, отрадой мёртвым? нет, слепым. Согбён годами, горек словно дым, он шапку держит из сермяги мышьей, пропащий муж, он скромностью возвышен: отчаянье в беде к лицу слепым. О чём он мыслит, вта`йне видит коль веселье лиц гуляющих прохожих? Иль внешний свет сугубит но`чи боль, иль пучит радость горя круглый ноль? Он терпелив, и днём и ночью-- голь, прося, коря чужих, да кто поможет. перевод с английского Терджимана Кырымлы  The Blind Beggar He stands, a patient figure, where the crowd Heaves to and fro beside him. In his ears All day the Fair goes thundering, and he hears In darkness, as a dead man in his shroud. Patient he stands, with age and sorrow bowed, And holds a piteous hat of ancient yean; And in his face and gesture there appears The desperate humbleness of poor men proud. What thoughts are his, as, with the inward sight, He sees those mirthful faces pass him by? Is the long darkness darker for that light, The misery deeper when that joy is nigh? Patient, alone, he stands from morn to night, Pleading in his reproachful misery. by Arthur Symons (1865-1945)

Артур Симонс "Поцелуи" Дитя, спою тебе о наших поцелуях? Сколь мягок это, тонок тот, летящий, подобен третий птичьему-- балуя так птах клюёт, кормясь, свой ящик; как замер тот, не распустился оный бутон-- не роза; тот-- смеясь задорно, иной-- рыдая, в край, где спит любовь, плывут; один надулся, глянь; восторжен иной мгновенья точным ложем: устам моим покорны лепестки, и путь открыт мне в цвет, он-- сердца скит всемирной розы, уст твоих, моей... Но сколь беззвучная сердца моего дорога к сердцу розы моей. перевод с английского Терджимана Кырымлы    Kisses Sweet, can I sing you the song of your kisses? How soft is this one, how subtle this is, How fluttering swift as a bird's kiss that is, As a bird that taps at a leafy lattice; How this one clings and how that uncloses From bud to flower in the way of roses; And this through laughter and that through weeping Swims to the brim where Love lies sleeping; And this in a pout I snatch, and capture That in the ecstasy of rapture, When the odorous red-rose petals part That my lips may find their way to the heart Of the rose of the world, your lips, my rose. But no song knows The way of my heart to the heart of my rose by: Arthur Symons (1865-1945)

Уолтер Симонс "У Дьеппа" Полоска гальки с примесью травы заброшена, долга что небыль; Свинцово море, сланцевое небо; уж осень в воздухе, увы! Отель, предолгий монолит, был нестерпимо белым-- вянет в послезакатном свете, станет зелёным он, но серостью полит. Бездушность, бесконечность напоказ-- для нас с тобой она лишь малость значит: так тонны гальки не переиначат погибший миг, которым кончен сказ. перевод с английского Терджимана Кырымлы    At Dieppe ............ to Walter Sickert* The grey-green stretch of sandy grass, Indefinitely desolate; A sea of lead, a sky of slate; Already autumn in the air, alas! One stark monotony of stone, The long hotel, acutely white, Against the after-sunset light Withers grey-green, and takes the grass's tone. Listless and endless it outlies, And means, to you and me, no more Than any pebble on the shore, Or this indifferent moment as it dies. by: Arthur Symons (1865-1945) * Дьепп-- порт на северном побережье Франции. В 1942 году там неудачно был высажен десант союзных войс, который затем был сброшен в море и пленён немцами; ** Вальтер Зикерт, английский художник-импрессионист немецкого происхождения, был намного старше Артура Симонса, см. по ссылке http://en.wikipedia.org/wiki/Walter_Sickert