Это разума свет: холодный,планетнарный. Деревья разума черны. Свет-- голубой. Трывы свалят печали мне на стопы, словно я Бог, щекочут лодыжки и бормочут о том, как унижены. Курные спиртовые прижились здесь, за шеренгой могил, а по ту сторону-- мой дом. Просто не вижу ,за что мне тут приняться. Луна-- не дверь. Это своеобычное лицо, белое, что костяшка, ужасно огорчённое. Она волочит моря что тёмные злодеяния; она тиха: рот бубликом, полное отчаянье. Я живу здесь. Дважды по воскресным дням...

Читати далі...

Встретились бы мне эти люди со стальными торсами, с окрылёнными локтями, с глазницами в ожидании масс облачных чтоб отразиться в них, эти сверхлюди!... А мой стилет ведо`м, входит. Он визжит в его жирных мослах, чуя дистанцию. А я обмираю: три его зуба крошатся на моём большом пальце... И звезда, старая история. На тропе встречаю овец и фургоны, краснозём, кровь материнскую. О Вы, подобно лучам невесомым снедающие народ, оставьте этот, один зеркально нетронутым, неисправленным...

Читати далі...

В скорлупах чёрных, будто сброд жуков; хрупки, иконы древние в коре: дохни на них --не соберёшь кусков, старухи ползут отселе на пригрев присесть на глыбы, или отирать сухими спинами урочище стены, чьи камни сберегли чуток тепла. Попарно спицы, точно клювы птиц, прицоком клеются к их голосам: сын, дочка, дети, дети, сыновья, отдельные, что фото холодны, никто не знает внуков. Век одет в ядрёный дым и ржавь фабричных труб иль зелень лет в манере лишая. Их гонит прочь с лужайки крик...

Читати далі...

Возвышенный монарх, Ум-Славен, в краине грубой, благороден, правил, пусть в горностаях, чрево тешил дичью-- любовью к Философии отличен: пока холопы голодали, ни копья, беседовал он с духами, пока уставшие от выходок монарших все как один восстали люди каши, сплеча воздав за все его уловки-- увидел крах свой Царь яйцеголовый, корона чья досталась бычьелбастым плебеям, стал монархом Принц Рукастый. перевод с английского Терджимана Кырымлы Natural History That lofty monarch, Monarch Mind, ...

Читати далі...

Мы сжились с ними после Рождества. Бесхитростые, чистые, домашние души-питомцы-друзья, чьи овалы вполкомнаты, снующие и ластящиеся на шёлковых неводимых воздушных помочах, визжащие и... хлоп-- только обидь их, и-- наутёк на отдых, ещё дрожа. Жёлтая кошачья голова, голубая рыба... ... ... Вот с какими чудны`ми лунами живали мы, не с дохлой мебелью! Соломенные циновки, белые стены и эти странствующие глобусы разреженного воздуха, красные, зелёные, чарующие сердце что желания или вольные...

Читати далі...

Сурчиха, там, на горке, не сбежав, в раскидистую папороть шмыгнув, спиною к кочке пятилась, треща резцами желтоватых "кастаньет", на мой поклон приветом не воздав: лишь цокот с дрожью суть эквивалент любви,-- и когти в грязь; валюты не сошлись. Во сказках встреч подобных не сыскать; там, мило встречены, сурки дарят любовь; и друга, и врага, как правило, понятна речь, которую поймёт всяк грубый зверь. Я выпала из красоты. Красноречивый сокол, что общался с Кэнеси, кричит тугим ушам...

Читати далі...

Дерево грёзы, Поллино дерево: частокол; всяк крапчатый прутик оканчивается узким листом, непохожим на любой другой, или-- заморский цветком, плоским, что бумажным, оттенка воздушного, что выдох на морозе, изысканнее всех шёлковых вееров, которыми дамы-китаянки волнуют воздух цвета яйца малиновки. Сребро- -власое семя молочая садится на эти жерди; тростник ореолом излучает окрест огонёк свечи, болотное марево, или клок облака, венчая её чудный канделябр. Бледно освещён "дунь...

Читати далі...

Ночь-- лишь рановидность угольной копирки, иссине-чёрная, истыкана орбитами звёзд ко свету, скважинка за скважинкой-- свет белокостный, что смерть-- за всеми. У звёзд и зевоты луны на виду он мучим дюной подушки; бессонница простирает мелкий досадный песок во все концы. Снова и снова со старой зернистой киноплёнки путаница напоказ-- моросные дни детства и взросления, липких от грёз, родительские лица дылд, попеременно строгие и печальные-- розарий во тле, что выжимал было его крик. Его ...

Читати далі...

Определяя, слово-- кляп; начертан, штрих теснит туманы взоров, убийством жив дистрофик в конторах, где штрихами мысленными тих устрой труда. Крепок сей картофель, камни, без совести, слово и штрих стерпят, дай им дюйм. Не то, что крупны (в профиль ум задний зачастую поправит их, окучит деликатно), но они не весят вечно, сколь мне надо: то ли их многовато нешто, претят мне. Незарифмованы, незарисованы, картофель носы бурые топорщит на обёртке бумаги первосортной; тот же фрукт не ахти...

Читати далі...

Весь день за шахматами с миром-костяком: довольна, (а за окнами-- нахал дождь) улеглась на мягоньком клубком, грызёт, он под руку, бонбон греха. Жена, педант, грудь розова, она питает в детской сказок шоколад: где ухажёрам вовсе не должна, тепличным розам-- вечность исполать. Гранатовые* пальцы вперебор, кровь пролилась-- блестящий манускрипт; мечтает,-- с нею запах, сладок, хвор, гардений ,сгнивших в склепе, говорит,-- и в шёлк метафор пятится смелей от плача серых уличных детей...

Читати далі...